Золотой воин - Орлов Алекс. Страница 17

Харар добежал до своих и остановился, тяжело опираясь на посох.

– Мессиры! – едва переводя дыхание, произнес Харар. – Вы могли бы сделать это раньше – они меня чуть не убили!

– А что же сам, ты ведь так долго отрабатывал этот номер с летающим камнем? – спросил Вендор.

– Я исполнил его в самом начале – зашиб четверых молоканов!

– Но их было больше.

– Я надеялся потрясти их своей силой и мощью, но недооценил их толстокожести, они слишком грубы, чтобы бояться, мессир.

– Вместо того чтобы так ярко демонстрировать свою причастность к магическому искусству, ты мог заставить камень прыгать и бить орков по головам. Этого было бы достаточно, чтобы обратить их в бегство.

– Спасибо за совет, мессир Вендор, в следующий раз я так и поступлю, – ответил Харар, вытирая со лба пот.

– Значит, Гильгум снова станет нападать? – спросил он, поскольку был свидетелем их предыдущей схватки с Вендором.

– Думаю, он сделает это, – ответил Вендор. – Правда, теперь он знает, что Карцепос вернулся.

– Если бы еще встретить Энверсая, тогда бы он не рискнул, правильно?

– Если появится Энверсай, Гильгум тотчас оставит Хивву и присоединится к нам. Круг Четырех для него важнее Хиввы.

Разыгравшаяся буря трепала галеру остаток дня и целую ночь. Волны окатывали Питера с Крафтом соленой водой и разливались по палубе, гоняя по доскам оставшийся мусор. Галера подпрыгивала на волнах, проваливалась в ямы и водовороты, однако к радости двух гребцов вовремя уворачивалась от самых больших волн, грозивших навсегда похоронить ее в морских глубинах.

На удачу крохотной и неумелой команды, ветер изорвал парус, сделав плавание не таким опасным, поскольку, потеряв стремительный ход, галера перестала зарываться носом. Во второй половине ночи ветер немного стих, в тучах появились промежутки, но волны продолжали бить в борта галеры, добавляя воды через открытые срубы. Требовалось принять решение, и Крафт взял управление на себя, пока Питер короткими перебежками пробирался по раскачивающейся палубе к трапу.

Спустившись на нижнюю палубу, он в полной мере оценил своевременность своего прихода. Вода поднялась уже до щиколоток, самое время было закрыть срубы подвешенными на ремнях крышками. Это не занимало много времени, однако от воды настил и скамья стали скользкими, да и галера заваливалась то на одну, то на другую сторону.

Питер уже заканчивал свою работу, когда раздался страшный грохот – казалось, будто на галеру обрушилась скала или она пробила дно о подводный утес. Питер на мгновение замер, готовый услышать шум прорывающейся воды, но ничего, кроме завывания ветра в снастях и скрипа ослабленных шпангоутов, различить не смог.

Оставив нижнюю палубу, он торопливо выбрался наверх и остановился пораженный – поперек палубы, раскинув крылья почти на всю длину галеры, лежал морской змей. Прикинув его размеры, Питер решил, что это не самый большой экземпляр по сравнению с теми, какие плавали в море.

Голова змея оказалась раза в три больше лошадиной, глаза были прикрыты, а длинный синеватый язык вывалился из раскрытой пасти на палубу. Вопреки ожиданиям Питера, зубы у змея оказались не слишком большими, но располагались они в несколько рядов.

Судно бросало из стороны в сторону, но Питер никак не мог оторвать взгляд от этого монстра, большая часть хвоста которого свешивалась за борт, поэтому трудно было оценить подлинные размеры змея.

«Что нам с ним делать?» – скорее догадался, чем услышал Питер слова Крафта. Тот изо всех сил удерживал рулевой ворот и старался при этом как-то жестикулировать, чтобы донести до Питера смысл сказанного.

Новый порыв ветра чуть шевельнул крылья морского змея. Они оказались перепончатыми, почти прозрачными и состояли из похожих на стекло восьмигранных чешуек. Длинное тело было обтянуто шкурой, составленной из тех же восьмигранников, только серебристых.

На спине у змея имелся плавник наподобие рыбьего, усиленный острыми костяными пиками, правда, сейчас он был в сложенном положении.

Неожиданно голова змея дернулась, он открыл глаза и судорожно ударил о палубу крыльями. Питер отскочил назад, а змей повторил попытку взлететь и, поймав крыльями ветер, рванулся вверх. Его хвост хлестнул по палубе, и в следующее мгновение чудовище растворилось в предутренних сумерках, среди клочковатого тумана.

Еще не отойдя от потрясения, Питер нашел в себе силы спуститься на нижнюю палубу, чтобы закрыть оставшиеся срубы, после чего вернулся к Крафту.

– Ну и как тебе эта штука? – спросил тот.

– Я чуть на обгадился.

– А мне каково? И бежать надо, и ворот бросать нельзя…

– Куда тут побежишь?

Питер огляделся: вокруг была все та же пенящаяся вода и перекатывающиеся по палубе отсыревшие тряпки.

Примерно через полчаса ветер начал стихать, тучи разошлись, оставив после себя лишь редкие сероватые облака. В воздухе пощелкивало невидимое электричество, отчего покалывало уши, а на языке становилось кисло.

– Что это? – трогая себя за ухо, спросил Питер.

– В грозу такое бывает, не удивляйся.

Крафт осторожно отпустил рулевой ворот, уже не боясь, что тот станет лягаться, как жеребец. Теперь можно было перевести дух.

После выпавших на их долю испытаний приятели чувствовали себя очень уставшими и, чтобы отдохнуть, закрепили руль обрывками канатов. Отяжелевшая от балластной воды, галера вела себя спокойно, а свежий ветерок продолжал подгонять ее на запад, упираясь в порванный парус. Напарники сели у борта и стали дремать. К тому времени, когда начало всходить солнце, они уже крепко спали, растянувшись на мокрой палубе. Привыкшие к условиям жизни внизу, они и здесь чувствовали себя комфортно.

Взошедшее солнце начало пригревать и постепенно высушивать палубу, волны окончательно успокоились, а ослабевший ветерок уже едва шевелил разорванный парус. Тем временем ярдах в двухстах западнее неуправляемой галеры разворачивали сеть рыбаки – владельцы большого рыбацкого баркаса.

– Эй, Берт, давай же спускайся, разве ты не видишь, что мы и так опоздали? – жаловался хозяин лодки. – Смотри, как высоко поднялось солнце! Сусма уже уходит на дно, а если мы не выловим хотя бы двадцать ящиков, жена прибьет меня во цвете лет. Она сегодня ждет от меня хотя бы один рилли!

– Успокойся, Ном, – отозвался помощник и дальний родственник хозяина Берт – он сворачивал канатную бухту, чтобы убрать в ящик. – Мы опоздали совсем чуть-чуть, сусма не опустится на дно раньше полуденного времени.

– Эй, вы, свиньи, ну-ка пошевеливайтесь – мы стоим на месте, разве вы не видите? Как, по-вашему, ляжет сеть, если баркас стоит на месте? – прикрикнул он на четверых гребцов-невольников, изо всех сил наваливавшихся на весла.

Не дождавшись Берта, Ном сам разобрался с сетью и вскоре спровадил за борт последние поплавки. Длинной цепочкой они растянулись на всю длину снасти, цепочка эта вздрогнула, когда баркас своей массой стал увлекать тяжелую сеть за собой.

Закончив с сетью, Берт и Ном спустились к гребцам – на пол-яруса ниже. Им пришлось пригибаться, поскольку потолок тут был совсем низким. Набросив на весельные рукоятки кожаные петли, вольные члены команды стали помогать невольникам тянуть на веслах потяжелевший баркас. Началась обычная тяжелая работа: «раз-два, раз-два», даже в четыре весла протянуть двухсотфутовую сеть было нелегко.

«Раз-два, раз-два»… Стоять было нельзя, ведь тогда сеть могла опуститься слишком низко, где ее потянут донные течения.

«Раз-два, раз-два»… Железные вороты вёсел визгливо поскрипывали.

«Надо бы в них жиру влить», – подумал Ном, морщась от напряжения. Он думал об этом каждый выход в море, но потом почему-то забывал, замотанный повседневными делами и заботами. Ему было пятьдесят, а он женился на двадцатилетней. Бедняга не представлял, что ему придется пережить – и в койке служить, как молодому жеребцу, и в море лямку тянуть, как какому-нибудь галерному. Молодая жена требовала не только ласк, но и новых нарядов, которые стоили немалых денег. И если, случалось, он не мог принести ей серебра и ограничивался медными монетами, она устраивала скандалы, не желая знать о том, что следовало вовремя смолить баркас, каждый день кормить рабов и что-то отдавать помощнику Берту.