Сны богов и монстров - Тейлор Лэйни. Страница 28
– «… пока мир не изменится», – мягко произнесла Кэроу, повторив те его слова.
– У него не вышло, – сказала Исса, говоря так же мягко. – И у Воителя – тоже. И у Тьяго. А вы справитесь.
– Не имею представления, как этого добиться, – доверчиво призналась она Иссе. – Мы вместе, химеры и серафимы, но все равно врозь. Каждый по-прежнему мечтает уничтожить врага. Возможно, так и будет. Это точно не новый мир.
– Слушай свои инстинкты, добрая девочка.
Кэроу засмеялась, покачиваясь от усталости.
– А что, если мои инстинкты советуют мне идти спать – и проснуться, только когда все уже будет сделано. Без меня? Приведенные в порядок миры, закрытые порталы, каждый на своем месте, Иаил разгромлен… И никакой войны?
Исса только улыбнулась:
– Ты не захочешь все это проспать, дорогая. Наступают особенные времена.
Она мечтательно прикрыла глаза, а потом озорно улыбнулась:
– Или наступят, когда ты придумаешь, как сделать их особенными.
Кэроу легко погладила ее по плечу.
– Вот-вот. Только об этом и мечтаю.
Исса потянулась ее обнять. И как все прежние объятия старшей подруги, это снова наполнило Кэроу силой – силой чужой веры в твои способности. Бримстоун тоже в нее верил.
А Акива?
Кэроу направилась обратно, в сторону «штаб-квартиры воскресителей». Именно там обосновались Мик и Зузана. Сквозь открытую дверь Кэроу видела зеленоватое мерцание факелов. Издалека доносился шум войска и запахи съестного. Земные овощи, кускус, плоские лепешки, последние из костлявых марокканских кур. Пахло хорошо – и не потому, что она проголодалась. Это навело ее на мысль.
Слушать свои инстинкты? А как насчет призывов желудка? Пока еще не план и не решение: просто крошечная идея. Затравка. Маленький шажочек вперед.
– Скажи Мику и Зузане, что я скоро буду, – попросила она Иссу и отправилась искать Волка.
26
Кровь и цветы
Часов в семь утра, больше чем через сутки после того, как Элиза проснулась от собственного вопля, она сдалась и в изнеможении провалилась в сон.
Как обычно, все началось с неба. С неба. На первый взгляд просто голубое пространство в крапинках облаков, ничего особенного, но, погружаясь в эти сновидения, Элиза знала еще кое-что. Не фантастика и не вымысел, по крайней мере, сейчас она в этом не сомневалась. Будто уходишь за границу знакомого и привычного в своем собственном разуме и погружаешься глубже. В место, гораздо более необычное, однако от этого не менее реальное.
И первое, что Элиза знала точно: здешнее небо – особенное. И до него очень, очень далеко. Не как до Таити – дальше. Дальше Китая. Расстояние настолько огромное, что оно опровергало все Элизины познания о Вселенной.
Она смотрела и с ужасом ждала: вот-вот что-то произойдет. И надеялась на обратное.
Надежда оказалась тщетной. Как всегда.
Как и слово «раскаяние», слова «надежда» и «страх» совершенно не подходили для описания накала чувств, сопровождавших ее сновидения. Эмоции настолько кристальные, концентрированные, настолько сминающие мозг, что в реальности они разорвали бы человека на части, вспороли разум и привели к сумасшествию. Даже в сновидении они потрясали: дикое невыносимое давление тревоги и неопределенности. Так божественное начало соотносится с жалким человеческим воплощением в аватаре. Вроде о том, но никакого сравнения.
Посмотри на небо.
Это случится снова?
Что-то зарождается?
Ничего. Ничего.
Ничегоничегоничегоничего…
В горле стояло рыдание. Надежды не осталось, только мольба, одно слово – пожалуйста! – а еще отчаяние, кристально чистое, нескончаемое, до края времен. Хотя край времен, возможно, был уже близок.
Потому что мир сейчас кончится.
В этих сновидениях Элизу раз за разом принуждали смотреть, как это происходит. Впервые кошмар приснился, когда ей было семь лет, и с тех пор – бесчисленное множество раз. Она снова и снова погружалась в пучину ужаса, цепляясь за ускользающую надежду, – и видела, как эта надежда истаивает. И хотя сновидения разворачивались по одному и тому же сценарию, она каждый раз проходила через пик отчаяния, когда надежда вспыхивала последним усилием – и гибла.
Что-то расцветало в небе. Сначала крошечное, на грани видимости, пятно – как капля воды в чернилах. Потом пятно быстро росло, сливалось с другими.
Небо кровоточило и цвело, цвело и кровоточило… Безумный фейерверк растекался все дальше, занимал все больше места – а потом уже небо целиком, от горизонта до горизонта. Калейдоскоп пятен. Затем небо… пропадало. Прекрасное… кошмарное зрелище. Кошмарное… кошмарноекошмарноекошмарное… господи!
Мир прекращал существование. Из-за меня. ИЗ-ЗА МЕНЯ!!! Ничего хуже быть не могло. Отныне и присно, и всюду – я недостойна жить. Ведь небо пропало – и пропустило их. Их. Голодных, вихрящихся, рвущихся вперед.
Они уже близко.
Твари.
Там, во сне, Элиза, пытаясь спастись, мчалась от них прочь. Убегала, путала след, а паника и чувство вины преследовали ее так же алчно, как ужас, который гнался по пятам. Это она виновата! Это из-за нее! Ведь именно она их впустила!
Никогда. Никогда я не …
– Что за черт?! Ты спишь?
Элиза, задохнувшись, открыла глаза. В дверном проеме застыл Морган. На лоб спадала прядь только что вымытых блестящих волос. Стильный вид, мальчик-картинка. Пухлые губки кривятся от отвращения. Господь всемогущий, только приснившийся кошмар мог заставить ее воспринимать Моргана Тота и все его насмешки как избавление.
Он смотрел так, будто застал ее за чем-то непристойным. Будто она не дремала на кушетке, полностью одетая, а… не знаю…
Элиза села и распрямила плечи. Экран погас. Сколько же она здесь провалялась? Она захлопнула ноутбук, вытерла рот тыльной стороной ладони и поблагодарила судьбу, что во сне не изошла слюной.
Обошлось. Она даже не кричала. Только что-то давило в груди. Невыплеснутый крик? Если бы Морган не разбудил ее, здесь было бы живописное продолжение. Господи, благослови этого мелкого эгоистичного хорька.
– Который час? – спросила она, поднимаясь.
– Я тебе что, будильник? – процедил он, направляясь мимо нее к своему любимому секвенатору. В лаборатории располагались два огромных анализатора ДНК, и хотя Элиза никак не могла понять, чем один отличается от другого, Морган всегда выбирал тот, что слева. И всякий раз, если она приходила раньше, то старалась занять именно левый. Детская победа, но сколько счастья! Однако сегодня явно не ее день.
Учитывая, что ей приснился кошмар со всеми радостями пробуждения, что мир рушится, что ее выследило родимое семейство, что они теперь где-то поблизости, что она так и не поменяла белье, – да уж, день задался.
Она ошибалась. То, что ждало ее сегодня, еще только подступало, только готовилось обрушить свое бремя ей на плечи и рывком все изменить.
Рывком.
Часа через два в дверь постучали. Элиза все еще не оставляла попыток сосредоточиться, но данные плыли перед глазами, и она порадовалась возможности передохнуть.
Открывать пошел доктор Чодри. Явившись в лабораторию почти сразу после Моргана, он прокомментировал происходящее всего двумя словами:
– Странные дни.
Он не из болтливых, это точно. Высокий пожилой индус с крючковатым носом и густыми волосами, отливающими серебром на висках. Он говорил с британским акцентом и манерами напоминал джентльмена викторианской эпохи.
– Чем могу служить?
Двое мужчин. Один взгляд на них, и Элизе показалось, что она смотрит шпионский детектив. Темные костюмы, стрижка «по регламенту», на невыразительных лицах – затверженное отсутствие выражения. Правительственные агенты.
– Доктор Анудж Чодри? – спросил тот, что повыше, доставая жетон.
Доктор кивнул.
– Пройдемте с нами.
– Прямо сейчас? – спросил доктор спокойно, как будто коллега позвал его на чашку чая.
– Да.
Никакого объяснения. Ни единого слова, смягчающего категоричность требования. Интересно, правительственных агентов специально обучают вести себя так таинственно? Что вообще происходит? У доктора Чодри проблемы? Нет. Конечно же, нет. Когда правительственные агенты входят в лабораторию и говорят: «Пройдемте с нами», им просто нужна научная экспертиза.