Сны богов и монстров - Тейлор Лэйни. Страница 90
Высокий. Хотя она и так это знала, видела, что солдаты Доминиона по сравнению с ним казались недоростками. Но тогда до них было далеко. Лираз вскинула голову, впитывая сразу весь образ, до самого кончика рогов. Длинные, с ладонь, гладкие, прямые, черные, блестящие. И как будто целые, ни трещины, ни царапины. Где же тогда тот обломок, который совсем недавно она сжимала в руке?
И сам Зири – худой, жилистый, не такой мощный, как Акива и большинство Незаконнорожденных, что, впрочем, только подчеркивало его рост, да и плечи никак нельзя было назвать узкими. За спиной сложены крылья. Темные. Интересно, сколько в размахе? Он был одет в белое, и это казалось неправильным. Зири, должно быть, увидел, как она нахмурилась, покосился на рубашку и сказал:
– Это Волка. У меня здесь нет ничего… собственного. Кроме… – он улыбнулся и двумя руками показал на себя, – вот этого.
Улыбка. Зири улыбнулся, и Лираз наконец увидела его целиком.
Не его копыта, не рога, которые уже изучила до мельчайших подробностей. Самого Зири. Такого, как надо, такого, что пульс приходил в неистовство. Красота кирина – от диких, вольных зверей. Острые рога, острые копыта, острый силуэт крыльев. Игра света и тени. И если Лираз была созданием солнца, то он – несомненно – созданием луны. Глубокий сумрак, подчеркивающий ее собственное сияние.
Однако главным было не это. Его улыбка, взгляд, его ожидание – а он по-прежнему ждал, – сейчас она увидела именно их. И поняла. Сила, грация, одиночество.
И надежда.
И робость.
Зири по-прежнему не шевелился, давая ей возможность понять и решить. Он боялся, что Лираз увидит в нем всего лишь тварь, чудовище, – и как же ей успокоить его, если пять секунд назад она и сама не знала, что думать? Ее пронзил стыд. Как объяснить ему, что молчание вызвано не отвращением, а восторгом?
Она попробовала:
– Я. Ты. Это…
Все. Слова кончились. У нее не выходит! Всю жизнь она глушила в себе чувства, и сейчас, когда понадобились слова, чтобы выразить рвущийся из глубин сердца жар, – их не было. Он подумает, что Лираз испытывает к нему отвращение, – ведь она ведет себя так нелепо, застывшая, как деревяшка, и немая, как сталагмиты, чтоб им! Ну, давай, велела она себе.
И… кивнула.
О, звезды! Давай, дубина! Ну, чем-то же ты отличаешься от деревяшки?
Она все кивала. А потом подняла руку, чтобы остановить нелепое движение, а вместо этого прижала ее к губам, словно запрещая себе говорить.
И что? Это и впрямь лучшее, на что она способна?
Зири смотрел, как она завязывает себя в узел, как судорожно прижатая к губам рука не дает вырваться словам. Так легко было истолковать этот жест неправильно! В его карих вопрошающих, карих милых глазах мелькнула тень неуверенности, которая заставила ее сделать последнее тяжкое усилие.
– Мне нравится, – шепнула она, продолжая кивать, как болванчик.
Ладонь была по-прежнему прижата к губам, и Зири не понял. Наклонил голову.
– Что?
Она оторвала руку и произнесла, как только могла понятно, – получилось не очень:
– Мне нравится. В смысле, ты.
А затем снова прижала руку ко рту и покраснела – и уже готова была воззвать к той кошмарной химерской богине, покровительнице наемных убийц, умоляя прийти и вытащить ее из дурацкой ситуации, куда она загнала себя сама. И тут неуверенность в карих глазах Зири исчезла.
Раньше при виде такой улыбки Лираз испытала бы раздражение. Не смех – легкая необидная насмешка. Прежде Лираз не терпела в отношении себя ничего подобного. Сегодня все было иначе. Теперь в его улыбке сквозили радость и глубокое облегчение. И это тронуло ее сердце.
– Отлично, – сказал он. – А ты мне.
Она сильнее залилась румянцем, и он тоже покраснел, так что все вышло не так уж скверно.
Хотя все равно. Что дальше? Ей пролепетать еще что-нибудь бессвязное? Перечислить все, что нравится, например. Список будет коротким, быстро иссякнет. И что потом?
Лираз не хотела, чтобы эта встреча закончилась так бездарно. Она хотела испытать радость от каждого мгновения, сохранить в памяти.
Божественные звезды, да как же это делается? Или для науки уже слишком поздно?
– Ээ… – сказал Зири.
Он дернул плечами, распрямил их и распахнул крылья. Закатные лучи одели их тенями. Огромные, как у буреловов, темные. Зири кашлянул.
– Когда я был Волком, чуть не больше всего меня мучила невозможность полетать. Так что сейчас я собираюсь наверстать упущенное.
Он запинался, голос вздрагивал от неловкости. Жестом он показал на арку выхода, туда, где синева уже обратилась в черноту, и небо украсили звезды.
О. Отлично. Лираз уже почти – почти – испытала облегчение от того, что все закончилось. Проклятие! Как плохо. Осталось заползти в угол и умереть.
Зири снова откашлялся и посмотрел на нее. Серьезно. С надеждой.
– Хочешь со мной?
Летать? Ну, это она хотя бы умеет. Раскрывать рот Лираз побоялась. Просто кивнула.
78
(Вздох)
Кэроу расчесывала волосы. Не спеша. Ну, почти не спеша. (Вздох.) Расческу она нашла здесь, в пещерах: вырезанный из кости гребешок с силуэтом бурелова на спинке. Кэроу собиралась взять его на память.
(Вздох)
В мерцающем свете факела она оглядела себя. На ней по-прежнему была одежда, купленная Эстер. Вещи все еще сохраняли относительно приличный вид, хотя на рукаве остались пятна после борьбы с Разгутом. Все равно переодеться не во что. Перед отлетом она оставила здесь кое-какие вещи, но они были еще грязнее. Интересно, доведется ли ей когда-нибудь снова испытать простые радости: полный вещей гардероб, неторопливый выбор наряда – чистого, не замызганного, – чтобы отправиться на свидание…
…с кем? Кто для нее Акива?
Бойфренд? Слишком по-земному. Любовник – манерно и вызывающе. «Вы знакомы с моим любовником? Разве он не прелесть?» Нет уж. То есть да уж, он прелесть, но так называть его она не будет, даже если голова кружится в предвкушении встречи.
(Вздох.)
Партнер? Слишком сухо.
Вторая половинка души?
По телу прокатилась теплая волна. Разве можно сказать про них с Акивой точнее? Хотя выражение звучит затасканно и утратило свой первоначальный смысл. «Вам нравится Джастин Бибер? Обожаю его! Клянусь, мы словно две половинки».
Ну, она не будет называть так Акиву прямо сейчас. А просто подойдет к нему, и, можно держать пари, он даже не заметит, как она выглядит.
Последний вздох. Сердце екнуло. Пора. В самом деле пора.
Акива помог ей создать для Зири новое тело. Он настоял на том, чтобы заплатить дань болью, и обошелся без тисков. Она все равно не смогла бы спокойно терзать его плоть. Кэроу вошла в транс, ощущая, что Акива здесь, рядом, а затем, когда все было сделано – новое тело лежало на полу, еще без души, – она пришла в себя и обнаружила, что Акива смотрит на нее, не отводя глаз. Его взгляд светился счастьем, и счастье немедленно вспыхнуло и в ее сердце.
– Мне никто не мешал тобой любоваться.
– А я думала, ты смотришь на воскрешение.
Она показала на новое тело и просияла. Оно было в точности как истинная плоть Зири – никто не заподозрит замены. Она даже убрала с ладоней хамсы, частью оттого, что раньше у Зири их не было, а частью потому, что считала – они больше не нужны.
Акива смутился и запустил пальцы в густой ежик волос – привычный жест.
– Я и хотел. Но отвлекся.
– Это нечестно. Ты на меня смотрел, а я не могла.
– Обещаю дать тебе такую возможность. Позже.
Позже? После того, как все произойдет, хотел он сказать. Когда они утолят свою жажду.
(Вздох.)
– Я буду ждать.
И вот, вот, наконец-то – улыбка.
Улыбка, какой никогда прежде не видели глаза Кэроу; улыбка, сохраненная только памятью Мадригал. Теплая, изумленная, такая чудесная, что от нее болело в груди. В уголках глаз собрались морщинки, целиком преображая лицо; а еще сильнее его меняло выражение счастья. Ради этого стоило жить. Сердце обрело недостающую часть. Кружилась голова, и сердце билось все сильнее.