Компас черного капитана - Погуляй Юрий Александрович. Страница 4

Старик осторожно прикрыл за собой дверь, выпустив в прихожую облако пара, и прислонился к ней спиной.

– Доброго дня… – сказал я ему, не зная, как мне называть его и сетуя на свою растерянность. Своего имени он никому не говорил, а меж собой мы его иначе как по прозвищу и не звали. – Боб не любит…

– Здравствуй, мальчик, – улыбнулся он и принюхался. Глаз его заблестел. Несколько мгновений старик просто глубоко дышал, наслаждаясь ненавистными мне запахами.

– Простите… Но Боб…

– Подожди, мальчик, – поморщился он. – Подожди… Я вижу, ты нормальный парень. Работящий, толковый.

Он боялся. Сейчас он боялся гораздо сильнее, чем когда сидел в таверне. Мне даже показалось, будто он дрожит.

– Ты же не старая, пьяная и болтливая развалина, да… – пробубнил Одноглазый и отлепился от двери. Сделал пару шагов ко мне, и я неожиданно попятился. – Не бойся, парень. Не бойся. Тебе не надо бояться.

Он долго и прерывисто вздохнул, а затем повторил:

– Тебе не надо бояться…

Я смотрел на него исподлобья, пытаясь разобрать ту бурю чувств, что испытывал старик. Здесь были и страх, и гнев, и усталость, и отчаяние, и непонятная злость.

Но позади всего я разглядел небольшой огонек радости. Несмотря на все черные эмоции, обуревающие Одноглазого, он чему-то радовался.

– Ты умеешь хранить секреты, парень? – Старик засунул руку себе под ворох шкур, нащупал что-то и коротко улыбнулся. – Настоящие секреты, вникаешь?

Я понимал и поэтому отрицательно замотал головой. Мне не хотелось знать никаких секретов, связанных с Одноглазым.

– Такой хороший парень и не умеешь? – Он облизнулся. Его язык был серым, словно сделанным из камня.

Я вновь мотнул головой и сделал шаг назад.

– Тот пьяный старикан в кабаке сказал мне… Что здесь был человечек с юга. И что он крутился у того дома, где я живу. Это так, парень? Или он пропил последний разум?

Волна его страха почти оглушила меня, в глазах на миг померкло. Меня как будто ударили мягкой подушкой в лицо.

– Так? – с тоской спросил Одноглазый.

Я коротко кивнул.

– Проклятье. Драный демон! – зло прошипел старик. Его взгляд соскользнул с меня и уперся в грядку с редисом. – Драный демон! Я надеялся, что тот дуралей спьяну соврал!

Мне стало страшно. Передо мной вдруг оказался не пожилой моряк, живущий в доме моего покойного отца, а озверевший пират. Хищник, изготовившийся к атаке. Минуту он ворчал, бормоча себе под нос и с силой сжимая что-то на груди. Все это время я умолял судьбу, чтобы она послала в теплицу Боба, Сансу, Сканди, Глонгу… Кого угодно, но лишь бы тот отвлек обезумевшего старика.

– Ох, парень, не повезло нам с тобой, – неожиданно успокоился он. – Очень не повезло.

– Почему «нам»? – осторожно поинтересовался я.

Одноглазый осклабился, но в нем проскользнула тревога.

– Всем не повезло, парень. Вникаешь? Это скаут был. Маленькая сошка, за которой подтянется рыбина покрупнее. Хе-хе. Не знаешь, кто-нибудь здесь продает ледоход? – неожиданно спросил он. – Боюсь, скоро здесь будет холоднее, чем в преисподней.

– Простите…

– Это плохие люди, парень. Очень плохие люди, вникаешь? И они сделают мне немножечко больно, если найдут меня здесь…

– У нас никто не продает ледоходов, добрый господин, – неуверенно улыбнулся я. Мне очень хотелось прекратить этот неудобный разговор. Перестать чувствовать тьму и зло, бурлящие внутри Одноглазого. По его морщинистому лбу потек пот – все-таки здесь много жарче, чем на улице, а старик все еще был в теплом тулупе.

– Неужели ни один? Я видел два совсем старых ледохода рядом с моим домом. Они точно никому не нужны, а я могу много дать за них, вникаешь? У меня уйма драного черноусового порошка, будь он проклят!

– Это мертвые ледоходы, господин. Их никак не починить, – сказал я. Мне хотелось добавить, что никто в здравом уме не согласится продать свой ледоход. Без ледового корабля у нас никак не прожить. Что, если шаман учует приближение Темного Бога и придется перетаскивать деревню на новое место, а? Кто согласится погибнуть, потому что продал ледоход безумному старику и оказался без защиты перед лицом подледного властелина?

Но я промолчал.

– Драная жизнь, драная деревня, – профырчал он, повернулся к двери. – Ладно, парень. Извини, если напугал. Но и вы меня огорошили с новостями, вникаешь?

– А кто это был? – набрался я смелости.

– Кто?

– Ну, тот человек с юга.

Лицо Одноглазого осунулось. Он задумчиво пожевал сухими губами и горько улыбнулся:

– Лучше тебе не знать, парень. Вникаешь? В мире есть столько разной заразы, о которой тебе просто лучше не знать.

Он ушел, больше не сказав ни слова. На улице ревела и выла вьюга, каких давно уже не было в наших краях: шаманские фонари раскачивались как безумные, и страшно дрожали стекла теплицы, сдерживая взбесившийся ветер. Из головы у меня все не шла странная просьба Одноглазого. Как можно продать ледоход?! Где потом жителю севера искать новый корабль? Ведь создать могучий, теплый тягач могут только на сухих верфях большого города, исключительно под надзором опытных шаманов и с десятками умелых инструментариев на подхвате.

Одноглазый не нашел никого, кто захотел бы продать ему ледоход. Я слышал, как в таверне обсуждали странную просьбу диковатого чужака, как посмеивались они над стариком, когда тот заходил за своей ежевечерней порцией настойки. Как отводили глаза, пока он стряхивал с унтов и шкур снег.

День проходил за днем, и я видел, как Одноглазый готовится к тому, чтобы двинуться в сторону Снежной Шапки пешком. Так же, как когда-то пришел к нам. Я видел, как он чинил лыжи или зашивал толстой иглой теплую одежду. Как подолгу корпел над расстеленной на столе картой.

Но уже наступила осень, погода стала портиться. На лед спускались такие жуткие холода, что стонал металл. И Одноглазый остался в деревне. Хотя мне кажется, что его остановили не морозы. Он просто смирился с тем, чего боялся. Сдался. И с того дня почти не показывался на улице. Лишь изредка к нему носил продукты Эрни ан Эрри, второй помощник Боба и мой знакомый. Расторопный малый, но не очень умный и обладающий тяжелой рукой (растения его будто ненавидели – стоило Эрни полить грядку, как с ней что-нибудь случалось: то увядала, то сгнивала… Бывают такие люди с дурной рукой). Так что хозяин трактира не позволял ему даже приближаться к теплице, доверяя только мне, себе и собственной жене.

Я же был рад, что старика поручили Эрни. Мне не хотелось лишний раз видеть Одноглазого. Но все равно, когда приходилось идти мимо его дома, мой взгляд словно сам по себе устремлялся в окна. Словно надеялся отметить что-то необычное, найти отгадку незагаданной загадки. По вечерам перед сном, слушая храп двоюродного брата и тихий шум из кухни, где до ночи возилась его жена, я вспоминал странные слова Одноглазого – о скауте и рыбине покрупнее. Ворочался, отыскивая всевозможные варианты, и засыпал нервным сном.

Мне снились гигантские красные рыбы, пожирающие нашу деревню, я видел, как к нам приходит черный лед и все дома рыхлеют, едва их касается тьма, а крыши становятся пеплом и проваливаются, хороня под собой истошно кричащих жителей. Видел, как вырастают вокруг грязно-серые торосы и из-под них хлещет бурая, с зеленоватыми прожилками жижа, а я бегу прочь, прыгая со льдины на льдину, и они уходят у меня из-под ног.

Наконец я оскальзываюсь, нелепо размахиваю руками – и в конце концов падаю в эту омерзительную жижу. Начинаю тонуть, а отвратительная вонючая гадость льется мне в рот, и что-то тянет меня вниз. Я кашляю, хриплю, беспокойно сучу руками… и просыпаюсь.

А потом приехал цирк.

Глава вторая

Цирк «Четыре хвоста и бродяга Аниджи»

Весть о том, что со стороны Снежных Холмов к нам движется цирк «Четырех хвостов и бродяги Аниджи», принесли веселые и шумные акробаты из приближающейся труппы. Примчавшись на своем маленьком, но очень быстром ледоходике, они несколько раз объехали вокруг деревни, взрывая шутихи и зазывая жителей на вечернее представление. После чего они подогнали свой трехгусеничный кораблик к западному причалу – и поспешили в таверну Боба отогреваться.