Вещие сестрички - Пратчетт Терри Дэвид Джон. Страница 18

Призрак короля Веренса, голодный и неприкаянный, слонялся вдоль стен родного замка, вглядывался в дорогие сердцу леса и выжидал.

Ибо зима была полна знамений. Ночами на окованном стужей небосводе то и дело полыхали кометы; днем над землей тяжело перебирали щупальцами диковинного вида иногда китообразные, иногда драконоподобные исполинские тучи. В Захребетье кошка принесла двухголового котенка – хотя к этому, принимая во внимание доказанность положения папаши Грибо как единственного предка по мужской линии всех представителей кошачьего рода за последние тридцать поколений его истории, вряд ли стоило относиться серьезно.

Так или иначе, в Дурном Заде снес яйцо один петушок, вследствие чего бедолага вынужден был выносить потом расспросы личного характера и самого язвительного свойства. В Ланкре один горожанин клялся и божился, что лично знаком с другим горожанином, наблюдавшим воочию, как передвигается на собственных корнях дерево. А однажды выпал свирепый град из мороженых креветок. В небе постоянно появлялось какое-то непонятное мерцание. Гуси начали ходить задом наперед. И над всем этим нависали гигантские завесы холодного огня, называемого «центральное сияние», чьи хладные блестки выкладывали на полночных снегах многоцветную мозаику.

Во всех этих явлениях ничего неординарного, конечно, не было. Овцепики, устроившись аккурат поперек магического поля Диска, подобно железному бруску, нечаянно оброненному на колею подземки, были настолько пропитаны парами магии, что периодически вынуждены были разряжаться в окружающее пространство. И потому местные жители, когда им случалось проснуться посреди ночи, бормотали лишь: «Вот холера, опять знамения к нам заладили!», переворачивались на другой бок и снова засыпали.

Пришла Ночь Всех Пустых, вписав в хроники окончание года. И тут с обезоруживающей внезапностью привычный ход вещей дал осечку.

Небеса вдруг расчистились, снег по глубине и скрипучести стал вполне сопоставим с сахарной глазурью.

Замерзшие леса были окутаны покоем и отдавали уютным запашком жести. С неба же если что-то изредка и падало, то только свежие, пушистые снежинки.

Странник, пройдя по торфяной пустоши от Овцепик до самого Ланкра, мог так ни разу и не увидеть в болотах бродячие огоньки, не испытать удовольствие встречи с безглавой собакой или деревом-скитальцем, не узреть промелькнувшую комету или призрачную карету. Такого странника приходилось отводить в ближайшую таверну и впрыскивать ему местного пойла, чтобы нервишки у него хоть немного да расшалились.

Стоицизм овцепикцев, ставший следствием многолетнего противостояния буйству магических стихий, вынужден был капитулировать перед лицом столь внезапных перемен. Как будто шум, к которому вы уже привыкли, вдруг утих.

Спрятавшись от лютой стужи под грудой стеганых одеял, матушка Ветровоск тоже услышала это. Предполагается, в силу традиций, что Ночь Всех Пустых, страшдество, является в течение всего долгого года на Диске единственной ночью, когда ведьмы не покидают своих домов, поэтому матушка, следуя традиции, раньше обычного улеглась в постель, взяв к себе в компанию корзинку с яблоками и каменную грелку. Внезапно что-то вывело ее из дремы.

Обычный человек в схожих обстоятельствах начал бы крадучись спускаться к входной двери, не забыв прихватить с собой кочергу. Матушка же обхватила руками колени и снарядила в поход собственные мысли.

В доме было пусто. Матушка прощупывала крошечные, юркие умишки домовых мышек, неотесанные черепа козочек, что коротали ночные часы в своем праздном метеоризме. Сова, вылетев на промысел и нырнув за гребень крыши, пронеслась комком хищной остервенелости.

Удвоив усилия, матушка услышала стрекот насекомых, засевших в соломенной кровле, и шебуршащего в поленнице древесного жучка. Ничего интригующего.

Матушка свернулась калачиком и продолжила изыскания в окрестных лесах. Там царила полнейшая тишина, если не считать глухих шлепков изредка падающих с ветвей снежных комьев. Однако даже посреди зимы жизнь в лесу не прерывалась, умещаясь, правда, в рамках спячки в берлогах или дремы внутри древесных стволов.

Матушка по-прежнему не находила отклонения от нормы. Пришлось перенестись еще дальше, в высокогорные торфяные пустоши, к льдистым потайным тропкам, тихонько поскрипывающим под лапами голодных волков с заматеревшим сознанием. Еще выше, в занесенных снегом ущельях, жизнь присутствовала разве что в ипостаси дурностаев.

Итак, все в этом мире шло своим ходом – за исключением всего остального, что решительно шло наперекосяк. Ибо появилось нечто – да, нечто ожившее, нечто юное и вместе с тем древнее…

Матушка еще раз примерилась к новому ощущению. Ошибки быть не могло. Дух ее внимал чему-то неприкаянному, безутешному, покинутому… И…

Матушка всегда знала, что простота чувств – это химера. Стоит смахнуть верхние напластования, как под ними тотчас обнаружится неприглядная изнанка.

И то, что она чувствовала, при всей своей неприкаянности и безутешности вскоре начнет злобно щериться…

Но все же самый источник этих эмоций она никак не могла распознать. А ведь при желании она чуяла наилегчайшие колебания в головах куколок, что дремлют под покровами мерзлого лиственного перегноя, способна была засечь передвижения земляных червей, удалившихся в незастуженные слои земли. Иногда ей даже удавалось засечь людей, что по праву считалось наисложнейшей из задач, поскольку в мозге человека мыслей теснится куда больше, чем у животных, тогда как с возрастанием количества мыслей уменьшается вероятность точного определения их источника. Такие операции можно уподобить вбиванию гвоздя в стену тумана.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.