Черные Земли - Фридман Селия С.. Страница 22

«Отправляйся в Адскую Забаву, – внушали они. – В Адской Забаве полная безопасность. А Вольный Берег – это ловушка».

«Я знаю, – мысленно ответила она. Сияние охватило ее, став теперь ослепительно ярким. – Но что мне делать? Как переломить происходящее? Подскажите», – взмолилась она. Но голоса пропали, слившись в нечленораздельный гул. Более или менее похожий на раскаты дальнего грома.

– Ну, и что теперь? – спросила Хессет.

Тяжело вздохнув, священник опустился на скамью.

– И в самом деле – что? Мне ведь самому не развернуть этот чертов корабль, не так ли?

– А если бы вам это удалось? – спокойно поинтересовалась Хессет.

У священника перехватило дух. Возникла долгая пауза.

– Возможно, я так и поступил бы, – пробормотал он в конце концов. – Но какое это имеет значение? Решение ведь уже принято – и не нами. А нам самим в Адскую Забаву не повернуть.

Теперь Йенсени слышала нечто иное – тоже шепот, однако другого рода. Как будто ветер подул в их сторону над океанским простором. А вместе с ветром и барабанная дробь дождя, и раскаты дальнего грома. Все это было слишком тихо, чтобы кто-нибудь другой мог услышать, да и она сама не расслышала бы ничего, не охвати ее неописуемо яркое Сияние.

– Черт побери, – пробормотал священник. – Ненавижу плавать по морю.

И вот он ушел, дверь захлопнулась и за ним, оставив их наедине друг с другом – Йенсени и Хессет.

Во тьме.

С Сиянием.

С музыкой начинающейся бури…

За все месяцы, проведенные в море, Дэмьен так и не научился разбираться в плавании под парусом. Нет, он понимал, что попутный ветер хорош, а встречный плох, и хуже всего полное безветрие, потому что оно означает безрадостную альтернативу: либо застыть на месте, дожидаясь, пока не повеет хотя бы легкий бриз, либо, как следует помолившись и сосредоточившись, развести пары и надеяться на то, что это сработает. Но прочие тонкости ходьбы под парусом так и остались для него тайной: он не знал, когда надо убрать часть парусов (но, конечно, не все), когда, почему и под каким углом развернуть, не знал, почему ветер, дующий сбоку, может при определенных условиях оказаться самым лучшим, не знал языка тонких – и даже тончайших – намеков, которыми море и ветер извещают о приближении настоящей опасности.

Зато он научился разбираться в поведении людей на борту. Проведя в море всего месяц, он уже умел узнавать о дожде по определенному выражению на лице Раси, а что касается более или менее бесцеремонных повадок капитана Рошки, то они и вовсе стали для него своего рода барометром. А через четыре месяца плавания он начал узнавать о приближении бури по особого сорта ругательствам, которые изрыгал боцман, и по кушаньям, которые готовил на ужин кок.

И сейчас, хотя экипаж «Королевы пустыни» был для него новым и незнакомым, а свистки, которыми изъяснялись между собой члены команды, так и остались для него загадочными, то же самое чувство подсказало Дэмьену, что происходит нечто странное. И даже если бы он не заметил, как Москован то и дело отправляется в рубку свериться со внезапно спятившими приборами, ему стало бы ясно, что условия, в которых протекает плавание, стремительно меняются: это было видно по тому, как держатся матросы, делая привычное дело; это было написано на лице у боцмана, мрачно уставившегося в морскую даль. Дэмьен вспомнил о череде шквалов, сквозь которые им пришлось пробиваться в Новоатлантическом океане; в ходе одного из этих штормов судно пострадало так, что пришлось пристать к берегу для починки, и пристали они к одному из только что народившихся островков, настолько молодому, что от охлаждающейся береговой полосы еще валил пар, – и теперь Дэмьен похолодел, сообразив, что их ждет нечто в том же роде.

«А ведь перед выходом в море Москован утверждал, что погодные условия хороши. Он точно говорил, что денек-другой хорошая погода простоит». Но Дэмьен понимал, что такие предсказания никогда не бывают стопроцентными. Даже на планете Земля, как сказано в книгах, погоду так и не научились предсказывать точно.

Он увидел Тарранта и направился было к нему. Однако при его приближении Охотник едва заметно покачал головой, словно давая понять: «Нет. У меня не больше информации, чем у вас». Черт побери, как недоставало им Рошки! И всей той команды. Они бы никогда не допустили того, чтобы пассажиры встретили бурю, не будучи извещены о ней заранее.

В конце концов, когда вся возня с перестановкой парусов была завершена, Москован дал пассажирам определенные пояснения.

– Ветер меняет направление, – буркнул он. – И давление стремительно падает. Это недоброе предзнаменование в любых водах, а что же касается здешних… – Он мрачно покачал головой. – Скорее всего, буря идет прямо на берег. И это означает, что она буквально расплющит нас, если мы будем придерживаться избранного курса.

– Значит, это, насколько я понимаю, исключено, – невозмутимо произнес Таррант. – И что же нам остается?

Капитан окинул взглядом свирепые, с белыми барашками, волны, накатывающиеся на корабль со всех сторон.

– Надо войти в какую-нибудь бухту, – сообщил он. – Ничего другого не выйдет. Через час мы укроемся вон за тем мысом, времени должно хватить. Гавань в Адской Забаве хорошо защищена со стороны моря, и там мы будем в безопасности, если, конечно, успеем вовремя. – Он остро посмотрел на Тарранта. – И если у вас нет категорических возражений. Но если таковые имеются, то давайте выкладывайте свои соображения немедленно.

Таррант молча глядел в морскую даль. Молчание затянулось настолько, что Дэмьен подумал: «А вдруг Охотник не расслышал слов Москована?» Но в конце концов Таррант сказал:

– Возражений нет. И изменить происходящее я тоже бессилен. Так что поступайте по своему разумению.

Когда Москован оставил пассажиров, Дэмьен осведомился:

– Что, нет под рукой необходимой энергии?

Таррант положил руку на рукоять заговоренного меча:

– Здесь ее достаточно.

– Значит, вы не хотите ее использовать?

Охотник повернулся к нему; фонари мерцали сквозь туман, в их свете глаза его казались бесцветными, как лед.

– Эту бурю мне Творением не развеять, – равнодушно обронил он. – Потому что она сама создана Творением. И с такой силой я тягаться не в состоянии.

– Вы говорите о нашем враге?

Таррант отвернулся.

– Не будьте наивны, Райс.

Дэмьен не сразу понял намек, а поняв, обомлел:

– Вы думаете, девочка…

Он даже не смог договорить.

– Перед выходом в море я проверил погоду. Даже с поправкой на возможные метеорологические сюрпризы ничего… такого случиться просто не могло. – Посвященный описал рукой круг, в который вошло все разом: волны с белыми гребнями, штормовой ветер, океанская пена, перехлестывающая через борт. – У меня нет ни малейших сомнений в том, что маршрут бури намеренно изменен с тем, чтобы она разразилась ближе к берегу. И точно так же нет ни малейших сомнений в том, что прибегли для этого не к земной Фэа, равно как и ни к какому другому замкнутому на сушу колдовству. – Охотник многозначительно посмотрел в сторону пассажирских кают. – Хессет одна с погодой не справилась бы. Это оставляет одну-единственную возможность. Если, конечно, вы не подскажете чего-то иного.

Все это показалось Дэмьену просто невероятным. Он с трудом обрел дар речи.

– Вы когда-то говорили, что Творения, изменяющие погоду, настолько сложны, что на них не способны даже посвященные, во всяком случае, большинство из них.

– Не совсем так, Райс. Послать по новому пути уже начавшуюся бурю достаточно просто. Гораздо труднее управлять стихией. Любой, у кого имеется определенное количество грубой, так сказать, сырой энергии, способен перетащить с места на место парочку туч или нагнать приличный ветер. Но лишь весьма немногие способны изменить метеосистему как таковую – изменить так, чтобы разразившаяся буря протекала под полным контролем и в заданных параметрах. – Таррант задумчиво разглядывал волны, тучами брызг обдававшие даже высоко задранный вверх нос корабля. Свет бортовых фонарей пробивался сквозь туманную дымку радужными сполохами. – Просто поднять бурю, не думая о последствиях? Это не слишком сложно. В определенных условиях на такое способна даже девчонка.