Мир не без добрых драконов - Гетманчук Людмила. Страница 27

— Все правильно, так и должно быть — два Альвира не могут существовать одновременно. Осталось получить последнее подтверждение тому, что… — тут он замолчал и показал мне глазами на дверь.

Послышались шаги, и в нашу темницу вошли двое тайлов и один дроу с подносом. Темноволосый поставил на пол тарелки с супом и еще однумиску с чем-то, мне незнакомым. Хлеб, чтобы не запачкать, он протянул мне. Я поймал дроу за рукав:

— Скажи, какой сегодня день?

— Восемнадцатое айка.

— А год?

Он удивленно посмотрел на меня и попытался вырваться, но я держал крепко.

— Тысяча двести шестнадцатый, — ответил слуга и вылетел за дверь, когда я его отпустил. Тайлы испарились, закрыв за собой дверь.

— Ха-ха, — засмеялся, захрипел Дарий и опять стал кашлять.

После супа ему стало легче, и он со счастливой улыбкой откинулся назад, на стену:

— Мы успели. Рон, добро пожаловать в прошлое!

Глава 11

Алонафт

Мы уже собрались покинуть гостеприимный водный мир, когда из наспех открытого портала выпала Эська и с криком: "Подождите! Подарки забыли!", кинулась к нам.

— О, забыл! Спасибо, Эська! — племянница повисла у меня на шее.

— И тебе спасибо, дядя Ри. Если бы не ты…. - она шмыгнула носом и вытерла его об мое плечо. Я улыбнулся, но промолчал. — Прилетай еще, хорошо? Мы будем тебя ждать.

Ее молодой человек, тьфу, русал, переминался с ноги на ногу в двух шагах от нас, я отпустил Эську и протянул ему руку. Мы обменялись рукопожатием, забывая обиды и прощая ошибки. Мне не о чем с тобой спорить, мальчик, не держи на меня зла. Серон сразу же отправил детей обратно во дворец — находиться здесь скоро станет небезопасно.

Мы стояли на скале, со всех сторон окруженной водой, тут даже трава не росла, только бурые водоросли украшали голые камни там, куда долетали брызги, но в качестве стартовой площадки она подходила идеально. Прощальные слова были сказаны раньше: еще во дворце Уна расцеловала меня и своего свекра, пожелала нам доброго пути, и только после этого мы перенеслись сюда. Сумка с подарками оказалась тяжелой, интересно, что девочка сюда положила?

Время пришло: отец взял нас за руки, и через минуту бьющиеся о скалу волны озарила вспышка слияния.

— Серон?

— Да.

— А та русалка была ничего…

— Та, что сидела у тебя на коленях, тоже, мягко говоря, выделялась из общей массы.

Отец засмеялся:

— Да, с такими якорями даже удивительно, как она плавает. Они должны тянуть ее ко дну.

— Вода все выдержит. Они же не железные? Впрочем, — добавил Серон после паузы, — тебе лучше знать — не я же их щупал?

— Это просто из исследовательского интереса. Как ученого, меня очень привлекают подобные аномалии.

— Смотри, как бы мама не посчитала их неподходящими для изучения объектами.

— Не люблю, когда дети вмешиваются в мою личную жизнь! Можно подумать, я с ней спал. Так, помечтал только….

Мы с братом мысленно расхохотались. Так, иногда подкалывая отца, снисходительно позволяющего нам это делать, мы преодолели расстояние от водного мира Серония до планеты Альвира.

Сгусток энергии, содержащий наши сознания, приближался к станции, совершающей очередной виток вокруг пока незнакомого мне мира. Постепенно уменьшая скорость, мы полетели параллельным курсом. С первого взгляда стало понятно, что создателем алонафта был хозяин водного мира: со стороны спутник напоминал гигантскую рыбу, лениво машущую крыльями в верхних слоях атмосферы. Для алонафта здесь самое лучшее место обитания — несмотря на то, что воздух разряжен, его достаточно для дыхания. Матовая чернота кожи — а это была именно кожа, Серон подтвердил мое предположение — впитывала без остатка энергию светила, вокруг которого вращалась планета.

С легким шипением мы проникли вовнутрь и разделились. Серон зябко поежился: на станции царил холод. Привыкший к теплому климату брат прижал руку к кожаной стене живого спутника:

— Что ты делаешь? — поинтересовался отец.

— Бужу алонафта, он сейчас в спячке.

— А как насчет тепла?

— Будет, скоро будет.

Я посмотрел по сторонам. Мы стояли в коридоре, по обе стороны которого находились круглые двери. Каюты? Серон прикоснулся к центру одной из них, и мышечная ткань резко сократилось, открывая проход. Под кожей, внешне похожей на змеиную, перекатывались бугры мускулов. Как только мы вошли в каюту, клапан с еле слышным шуршанием захлопнулся, оставляя меня с ощущением, что мы попали в желудок чудовища, и вот-вот начнет поступать желудочный сок. Пол мягко пружинил под ногами.

Обстановка комнаты меня порадовала, разогнав мрачные мысли. Я поставил сумку с подарками на пол, и решил, что на несколько ночей меня это помещение вполне устроит. Сложенные в углу одеяла напомнили мне о том, что мы здесь не первые, а табуретка на гнутых ножках, с сидением из ткани в красно-белую полоску меня окончательно развеселила. Интересно, это Серон ее сюда притащил или кто другой? Я себе представил процесс слияния с табуреткой, и не удержался от смеха. Пришлось рассказать родственникам о причине моего внезапного веселья.

— Это не я! — сквозь смех проговорил Серон. — Это наблюдатели Совета постарались. Они тащат сюда столько мусора, что я не успеваю его утилизировать.

Отец занял соседнюю каюту, Серон — свою собственную, напротив моей. Там тоже мусора хватало. Еще три остались свободными.

В рубке, расположенной в голове рыбы, царил полумрак. Глаза-иллюминаторы алонафта, каждое размером с колесо от телеги, прикрывали веки. Спутник уже начал просыпаться. По стенам поползли светящиеся полосы, от которых ощутимо веяло теплом. Постепенно все они переехали на потолок и там остались — в рубке сразу стало светло. Серон подошел к овальному выступу в центре, пульт управления вздрогнул под его пальцами, просыпаясь, и я догадался, что это — мозг алонафта. Не прислушиваясь к командам, которые мысленно отдавал Серон, я попросил только открыть окна. Кожистые веки вздрогнули и поползли вверх, пропуская яркий солнечный свет. Я приник к иллюминатору и… ничего не увидел. Мы летели над зоной сплошной облачности, укрывающей планету плотной пеленой. Только кое-где, в разрывах, можно было разглядеть клочки темно серого океана. Смотреть в окно стало неинтересно, и, заметив, что Серон освободился, и теперь стоит возле второго глаза, обратился к нему с вопросом:

— Чем алонафт питается, только энергией?

— И да, и нет. Всем. Он может преобразовать любое вещество в энергию. Все, что попадает к нему в желудок, становится пищей.

— Надеюсь, что мы сейчас не в желудке? — мои опасения вернулись и расцвели буйным цветом.

— Нет, — фыркнул и улыбнулся брат. — Алонафт — довольно сложная конструкция, я голову сломал, пока придумал. Но они недолговечны, каждые пятьдесят лет приходится менять. Пока один работает, другой подрастает на моей ферме.

— В твоем мире? — что-то я не заметил там летающих мальков алонафта.

— Нет, Совет выделил специальный полигон для моих экспериментов. Если хочешь, я дам тебе информацию.

— Спасибо. Только давай пока здесь разберемся, а там посмотрим.

Отец уже давно устроился в одном из шести кресел, полукругом расставленных вокруг стола. Присмотревшись, я понял, что это части тела алонафта, выращенные специально для нашего удобства. Папа прикрыл глаза, расслабился, и тут его кресло поплыло — появились и стали расти подлокотники, спинка удлинилась и образовала удобный валик под шеей, а под ногами возник нарост, который превратился в мягкий пуфик. Отец, удовлетворенно кивнул и положил на него ноги в ботинках — сапог он принципиально не признавал, а вот ботинки со шнурками любил. Алонафт сделал все, чтобы не расстроить капризного, привыкшего к комфорту демиурга.

Серон привлек мое внимание.

— Я считаю, что нам стоит дождаться наблюдателей от Совета, прежде чем мы начнем рассматривать слепки памяти алонафта, сделанные им за последние три месяца.