Потрясатель вселенной - Прозоров Александр Дмитриевич. Страница 3

– Ну ты сравнил! – аж задохнулась от возмущения Роксалана. – Там же океан, бестолочь! Океан! А здесь лужа лягушке по колено! Тут не то что тайменя, головастика не найдешь! И не тайменя, врун, а тунца!

– Тунец? В горной речке? – вскинул брови ведун. – У тебя по биологии в школе какая отметка была?

– Ах ты… – Девушка схватила подушку и ловко метнула ему в голову.

Олег поймал, невозмутимо отряхнул и протянул ближней служанке:

– Можно убирать.

– У нас же в синем сундуке крынка с медом есть! – вдруг вспомнила вторая невольница. – И урюк.

– Сама ты урюк! – потянулась за второй подушкой воительница. – Я что, больная, молоко с медом жрать?

– А если профилактически? – предложил Середин и поймал подушку. – Ладно, не голоси. Сейчас пойду, бяшу какую-нибудь зарежу. Вечером под казаном закоптим, если никто не помешает…

– Помешают, – наконец соизволила подняться в рост его спутница. – Всегда мешают… Скажи, а почему они шашлыков не едят? Только вареное мясо? Давай шашлычка забацаем?

– Может, и едят, – пожал плечами ведун. – Только не на пирах. В гостях, сама знаешь, каждому своя мясная часть полагается. Не могут же они и сыну старейшины, и простому воину одинаковые куски из одной шеи положить?

– Почему, Олежка? – хмыкнула Роксалана. – Мне уже обрыдло вместе с тобой бараньи головы облизывать! Я хочу окорок! Запеченный на вертеле! С перцем и кетчупом!

– Будешь много спорить, сердце и печенку в следующий раз получишь…

– Что-о?! – В этот раз она метнула не что-то постельное, а длинный тяжелый косарь. Нож просвистел в полушаге от Середина, с сухим стуком глубоко вошел в поперечную рейку юрты и мелко задрожал. Несмотря на демонстративное непонимание здешних обычаев, девушка отлично усвоила, что все потроха – это женская часть от разделанной туши. И на подобное унижение соглашаться не собиралась. – Гендерный шовинист!

– От феминистки слышу, – невозмутимо парировал ведун. – Ладно, прихорашивайся, завтракай, а я пойду, Чабыка встряхну. Не будет здесь уже никакой торговли. Снимать нужно лагерь да дальше двигаться. Хорошо бы завтра, на рассвете. А то с каждым переходом дорога все хуже.

– Топай-топай, – махнула рукой Роксалана. – Опять полдня о копытах и железе талдычить будете, как старые бабы на завалинке. Чего застыли, малышки? Забыли, чего делать положено? Ну-ка, гребешки взяли – и ко мне!

Причесываться самостоятельно спутница «сына ворона» ленилась уже второй месяц – как раз с того дня, как получила живой подарок.

Обширный лагерь встретил ведуна сотнями заискивающих взглядов. Все уже были оповещены, что Приносящий добычу пробудился, и теперь от души желали ему удачи, надеясь услышать в ответ известие о том, что они идут наконец-то в набег на чужие земли. Они, конечно, знали, что обоз застрял в самом центре родных земель, – но способности Олега найти и одолеть врага уже успели обрасти самыми невероятными легендами. Середин понимал: эти кочевники верили, что обнаружить и захватить богатый город сын ворона мог даже в диких горах. А потому нукеры искренне надеялись и ждали…

Пряча глаза, ведун быстро пересек раскинувшийся вокруг его юрты лагерь и остановился перед жилищем преданного Чабыка – воина пожилого и немало побитого жизнью, но крепкого, как дубовая свая: невысокого, плечистого, с серым обветренным лицом без признаков растительности. Одетый в шаровары и засаленный поддоспешник, он играл в баранью кость с закутанными в парчовые халаты старейшиной Бий-Султуном и его братом Фтахраном. Действо было незамысловатым: каждый из игроков «управлял» бараньим позвонком, который ударом камушка по краю следовало пробросить через ворота, образованные костяшками двух противников. Кто этого сделать не смог – тот и проиграл. Азартной сию немудреную игру делало единственное обязательное условие: игра шла на барана. Одного – не больше, но и не меньше.

Увидев Олега, кочевники привстали, приложив руку к груди, и Чабык сразу за всех поприветствовал:

– Доброго тебе дня, посланник.

– И вам того же желаю, – остановился Середин, наблюдая за игрой сверху вниз.

– Наши отары разрыли весь снег возле реки, посланник, – пожаловался кочевник, примеряясь окатанной галькой к краю своей «фишки», – и выгрызли всю траву. Лошадям скоро тоже будет нечего есть.

– Да, ты прав, – согласился Олег. – Пора двигаться дальше.

– Куда дальше? – вскинул голову Бий-Султун. – Дальше только мертвые скалы! Ни воды, ни травы.

И староста, обеими руками поджав живот чуть выше и приспустив ремень, вернулся к созерцанию игровой площадки.

– Выше по течению есть еще кочевье рода куницы, – поправил его Чабык и сильным ударом заставил бараний позвонок пролететь между костяшками соперников под острым углом. Теперь все три фишки стояли почти на прямой линии – но зато очередь на бросок перешла кому-то из братьев. – Земли у них небогатые. Не долины даже, а узкие ущелья. Но заглянуть можно. Хотя, конечно, продать хоть что-то не получится. Откуда у них здесь золото? Разве только колдуны лишнее выбросили.

– Колдуны? – заинтересовался Фтахран. – Это те, что оживляют мертвых и заставляют пожирать собственных детей? Я слышал, они живут за горами, у Запретной реки.

– Почему Запретной? – не понял Олег.

– Они превращают всех, кто к ним приходит, в рабов, посланник, – ответил вместо брата старосты Чабык. – Тех же, кто умирает, посылают грабить родные кочевья и убивать собственных детей. Посему уже не первый век наши племена никогда не ходят через горы на юг, не пропускают туда путников и… – Он запнулся, что-то вспоминая, потом махнул рукой: – Плохое там место, не для людей.

Ведун молча кивнул. Он не хотел хвастаться своим знакомством с братьями, правителями Каима, но с оценкой их нрава был согласен полностью: злобные колдуны-некроманты, которых лучше всего обходить далеко стороной.

– Из племени куницы вчера приходили двое охотников, посланник, – все тем же безразличным тоном продолжил кочевник. – Хотели вызнать, насколько ты зол на их кочевья. Они там на дальние стойбища собрались скрыться. Я уверил их в твоей милости. Пусть остаются на месте. Коли они причинили тебе обиду – прикажи, и мы вырежем всех, а женщин и детей продадим на обратном пути.

– Кому продадим?! – возмущенно повысил голос Бий-Султун. – Мы прошли все земли от края и до края! Чтобы что-то продать, нужно идти обратно к Бигорану и от него во владения карумов. Вот там продать добро еще можно.

– Так нас булгары мимо своей крепости и пропустят! – фыркнул Фтахран. – Особливо после того, как мы там по осени повеселились. Ты еще скажи, самим булгарам взятую у них добычу продать!

– У булгар золото есть, – печально кивнул староста. – Кабы знать, что вернуть взятое хоть за треть цены согласятся.

– Куница, куница… – покачал головой Олег. – Нет, не помню. Те, что нас гномам продали, уже наказаны… Не знаю, кто там еще труса празднует.

Спор братьев он пропустил мимо ушей. Будь они хоть трижды старостами, но к Булгару с ведуном ходили все-таки не они, а Чабык. Потому и советовался Олег только с ним и именно через него передавал приказы сбившимся к богатому обозу нукерам.

– Ныне они придут с дарами, – поднялся кочевник. – Бей, уважаемый, твой ход. И коли ты не промахнешься, клянусь зарезать для пира своего барана.

– Как можно, мой дорогой Чабык! – возмутился староста. – Нет-нет, ныне всех вас угощаю я! Идем, Фтахран, выберем самого жирного из отары.

Братья подобрали с земли кости. Бий-Султун, довольный тем, что сохранил лицо и не проиграл простому воину, опять поддернул наверх заметный животик, кивнул и зашагал к кустарнику за юртой.

– Завтра с утра двинемся, – сообщил Чабыку ведун. – Вели нукерам собирать лагерь. Ты знаешь удобные для стоянки места в землях куницы или стоит послать вперед разведку?

– Сегодня старейшины их рода придут с дарами, – напомнил воин. – Либо они сами отведут нам место, либо…

Чабык, не договаривая, щелкнул пальцами. Олег достаточно хорошо знал нынешние нравы, чтобы понять: если гости не договорятся добром, их просто истребят, а путники спокойно займут опустевшее кочевье. Заждавшиеся сражений нукеры с удовольствием разомнутся на бедолагах, изначально чувствующих некую вину перед Приносящим добычу. Был бы повод…