Лазурное прошлое - Бялоленьская Эва. Страница 18

Не успел он закончить свою речь, а человек-мозаика уже лежал в пыли, покорно втискивая лицо в землю.

«Так обычно всегда и бывает. Простонародье принимает вежливость за слабость», — с горечью подумал маг. Он кинул две серебряные монетки на песок рядом с головой циркача.

— Я человек мягкий, но дразнить меня не следует. Это тебе за мальчишку. А теперь иди почисть моего коня. И проследи, чтобы бурдюк наполнили перед тем, как его вернуть.

Маг снова остался один и все еще терпеливо ждал. Вода в глиняной миске отражала солнечные лучи и блестела, точно зеркало. Наконец солома зашелестела. Мужчина увидел, как из нее высунулась маленькая и очень грязная ладошка. Потом худые плечи, покрытые черной свалявшейся шерстью. Мальчик, которого называли Зверенышем, медленно выползал из своего убежища, его притягивала такая близкая вода. Говорун застыл, боясь пошевелиться, точно и в самом деле сторожил дикого звереныша. Мальчик действительно напоминал животное: все его тело покрывала шерсть. Маг не разбирался в детях, но ему сразу показалось, что этот ребенок не похож на шестилетнего, он был слишком маленьким и худым. За мальчиком тянулась цепь, грубо прикрепленная к его шее витой жесткой проволокой. Малыш улегся на живот и начал жадно пить. Маг со сжавшимся сердцем смотрел на его спину, исполосованную следами лютых ударов. Засохшая кровь склеила его волосы твердыми клоками. Над ребенком вился рой мелких мушек, привлеченных вонью многочисленных неочищенных ран.

«Святая Матерь… — подумал мужчина. — Да за такое вешать надо вниз головой».

Он с трудом освободил мальчика от цепи. И при этом обнаружил еще одну рану — ссадины от железа на шее. Ребенок почти не сопротивлялся, когда маг рассматривал повреждения на его теле и проверял, целы ли кости. У малыша, слабенького и горящего от лихорадки, просто не было ни на что сил. Маг легко сумел завернуть его в полотно, точно кулечек.

Дорога домой была недолгой, но мужчина успел устать от жары и беспрерывного тихого поскуливания ребенка, которого монотонное движение коня заставляло страдать от тряски. Маг жил в обычном жилище в ближайшем городке, это была угловатая, приземистая и некрасивая башня, которая служила узлом быстрого сбора и передачи новостей. Ее по обычаю называли башней передач или башней Говоруна. Такие здания строились в каждом местечке, обозначенном на карте точкой хотя бы чуть больше мушиного следа. У этих башен была еще одна общая черта — обычно все они оказывались угрюмыми и безобразными.

С годами Говорун перестал замечать это уродство. В конце концов, башня служила ему только мастерской и библиотекой. За ней приютился низкий флигель, где и расположилось небольшое хозяйство мага — всего несколько помещений. Спальни, кладовка, погреб и самое главное — кухня, где сосредоточена была жизнь всего дома и где правила Петуния. Вот уже двенадцать лет, как она вела хозяйство мага, одиннадцать лет они были любовниками, а Петуния все еще обращалась к нему «господин Телец», со всем подобающим члену Круга магов почтением, поскольку «порядок в мире должен быть». А помимо этого вела себя как жена и императорский гвардеец одновременно. Ее вполне ожидаемая реакция слегка беспокоила мага. Если б еще мальчик выглядел не так, как выглядел! Несмотря на самое искреннее желание, магу удалось обнаружить в нем только одну черту, которую можно было бы назвать привлекательной. Глаза. Довольно широко расставленные и раскосые — не без оснований такую форму называли отметиной мага: они были исключительно красивого золотисто-янтарного цвета.

Как он и предвидел, Петуния только руками всплеснула, дивясь неожиданному приобретению хозяина:

— Господин Телец, а это чево ж такое?!

— Ребенок, Петуния. Мальчик.

— А похож на крысеныша, который неделю как сдох, — метко заметила женщина.

— Не ворчи, Петуния. Приготовь что-нибудь поесть и воду для мытья. Теплую, не горячую. С ним надо обращаться нежно.

— Коты и ребятня молоко пьют, может, и этот будет. Воду я сейчас согрею. А этого-то хоть раз в жизни мыли, а, господин Телец?

— Не думаю. Ладно, иди уже, Петуния, я должен связаться с башней Стеклянного. И так уже опаздываю.

Наконец она ушла. Лежавший на столе сверточек не подавал признаков жизни, но маг чувствовал, что больной ребенок, несмотря ни на что, находится в сознании. Телец сосредоточился и направил струйку силы, коснувшись разума Стеклянного — Говоруна, жившего в городке, до которого было два дня пути. Внутривидение позволяло ему видеть мерцающие светлячки человеческих сознаний, сгустки энергии, которых он мог коснуться и познать их самые потаенные секреты. Но уже давно, с самого раннего детства, его это не забавляло. Мысли обычных людей были вполне заурядными. Как правило, лишенными страстей, серыми и приземленными. В роении людских искорок Стеклянный пылал, как свеча. Телец никогда не встречался с ним лицом к лицу, и все-таки они были близкими друзьями.

«Стеклянный, это я, Телец».

«Ты опоздал. Есть новости?»

«Сплетня оказалась правдивой. Малец у меня. Передай Кругу известие: предварительное определение таланта — это Творитель».

Телец ощутил возбуждение другого Говоруна. Творители повелевали материей. Они были наивысшей, самой могучей и привилегированной кастой в Кругу магов. Открытие самородного таланта в простонародной среде было необыкновенным событием.

«Как высок уровень таланта?»

«Настолько высок, что ребенок даже родился покрытым шерстью. То есть может оказаться, что даже выше, нежели мы предполагали. Могуч. Орел среди ястребков. Передай также, что талант проявился довольно поздно — мальчику уже около шести лет».

«Обстоятельства?..»

«Он разорвал человека, который ему угрожал. Но сам сейчас в плохом состоянии. Его морили голодом и били. Одичавшее дитя».

«Это может оказаться серьезным осложнением».

«Пока я хочу только сохранить ему жизнь, Стеклянный, а уж потом будем беспокоиться о прочем».

«Есть у него какое-то имя?»

Телец засомневался. «Звереныш» — имя неподходящее. Оно слишком метко описывало внешний вид ребенка и было, честно говоря, оскорбительным. Если мальчик должен в будущем стать магом высокого ранга, такое наименование недопустимо.

«Нет. Это нельзя назвать именем. Позже я подберу ему что-нибудь подходящее и официально зарегистрирую у Стражника слов. Мне пора заканчивать. Когда стемнеет, я передам тебе обычный набор вестей от клиентов. В конце концов, за это нам платят».

«Удачи тебе, Телец».

«И тебе, Стеклянный».

Вызванный лекарь вырезал клоки свалявшейся шерсти со спины маленького Творителя, чтобы очистить его раны. И одобрил предложение выкупать детеныша.

— Его сильно избили. Ран много, но, по счастью, они не глубокие, заживут без следа. Кроме вот этой… и еще вот здесь. — Лекарь показал места на теле ребенка. — Тут мышцы повреждены. На той цепи, видно, было что-то острое. Кусок металла, крюк… что-то вроде того. Госпожа Петуния, даже если вы будете купать мальца ежедневно — это ему не повредит, а может еще и помочь. Старайтесь содержать его в чистоте, особенно из-за этого меха. А его раны достаточно промывать обычной настойкой шалфея. Я еще оставлю вам порошок из хрущака. Повязки накладывать не надо, достаточно просто присыпать раны этим порошком. Тогда они не будут мокнуть. А от горячки дайте ему настой из ивовой коры. Но прежде всего его надо откормить. Пять раз в день давать ему легкую пищу. Бульон, овощи, белое мясо и молоко.

Петуния выразительно посмотрела на мага. «У господина Тельца очередные фанаберии, а вся работа достается бедной женщине», — явственно читалось в ее взгляде.

— Молоко, — прошептал мальчик, повторяя последнее слово лекаря.

Вся троица взрослых уставилась на ребенка. До сих пор он проявлял не многим больше желаний, чем неодушевленный предмет. Глотал воду и молоко, если ему вливали их ложкой в рот. Позволял переносить себя с места на место. Перевертывать с боку на бок, осматривать и ощупывать. Покорный и безразличный, только слегка постанывал сквозь стиснутые зубы, если чужие руки причиняли ему боль.