Хранитель Силы - Алексеев Сергей Трофимович. Страница 17

– Выпустят – пришью, – пообещал он. – Как ты мыслишь, долго нам париться?

– Я ваших ментов не знаю. Скорее всего круглые дураки. Значит, ночь пропарят точно…

– Они тут не дураки! Далеко не дураки.

– Что же тогда хватают генерала, Героя Советского Союза, да еще в наручники?

– Я таких «героев» повидал. Мода вернулась, что ли?

– Какая мода?

– Под служивых косить.

– Да пошел ты… папочка!

Тесть отстегнул ремни протеза, размял культю руками.

– Ты вот что скажи мне, умник. До каких пор нас ломать будут через колено? Ведь уж никаких сил нет у людей! Ведь когда поднимемся – всем тошно будет.

– Это кто поднимется? Ты на деревянной ноге?

В это время к клетке подбежал опер с ключом, отомкнул замок, сказал звенящим голосом:

– Коноплев, на выход!

Мавр взял шинель на руку, надел фуражку.

– Завтра поезд утром. Смотри, не проспи. Накажи дежурному, чтоб разбудил в семь.

– Думаешь, выпустят? – безнадежно спросил тесть.

– Билеты купят и к поезду принесут.

– Жалко, так и не побываю в Крыму, в море не покупаюсь…

– Томила проводить придет на вокзал. – Он притворил за собой дверь и тут же очутился под опекой конвоиров. – Не проспи, я рано заеду!

На улице перед ним распахнули дверцу «Волги», помогли сесть на заднее сиденье, и Мавр увидел на переднем лысоватого, с тонкими рыжими усиками, человека. Он покосился на арестованного, задержал взгляд на орденах, сказал добродушно:

– Ну что, генерал, поехали?

– А вот фамильярности не люблю, – сказал Мавр высокомерно. – И неплохо бы представиться. Как положено.

– Подполковник Рябов. Устраивает?

– Начальник управления на месте?

– К сожалению, в командировке. И будет через трое суток, не раньше, товарищ генерал-лейтенант, – выговаривал тщательно, издевался. – Если есть настроение подождать, отведу в камеру, ждите. Нет – придется беседовать со мной.

– Придется так придется…

– А погон мы тебе пришьем.

Мавр лишь усмехнулся и, склонившись к его уху, обронил низким урчащим басом:

– Шей. Да смотри, не уколись.

Спустя четверть часа, уже в своем кабинете местного ФСБ Рябов попросил снять китель, дескать, портному снесут, и вдруг стал жестким и категоричным.

– На каком основании вы носите генеральскую форму?

– Юношеская мечта! – засмеялся Мавр. – Очень уж хотелось стать генералом. Да… Теперь вот в детство впадаю, вернее, в юность. Женился вчера…

– Это известно, – перебил он. – Отвечайте на вопрос!

– Форму купил на рынке. Знаешь, приятно, все-таки еще уважают генералов в нашем отечестве.

Подполковник вызвал конвой и отправил Мавра в одиночку. Камера в подвале оказалась холодной, а он остался в одной рубашке с погонами, и через час южный житель начал мерзнуть.

Он постучал в дверь, попросил дать ему одеяло, однако дежурный заявил, что постель выдается только на ночь, а так не положено. И все-таки спустя еще час принес ему шинель с оторванными погонами и петлицами.

– Это что такое? – прорычал Мавр. – Кто посмел снять погоны?!

– Не знаю, – дежурный запер решетчатую дверь. – Обращайтесь к начальству.

Завернувшись в шинель, он просидел до ужина, а на ночь дежурный принес тюфяк и одеяло. Несмотря на холод, Мавр снял рубашку и брюки, чтоб не помять и завалился спать.

В половине девятого утра, сразу после завтрака, его вызвали на допрос. В кабинете сидел подполковник Рябов и еще один в гражданском – тучный, молчаливый человек средних лет.

– Как спалось, Виктор Сергеевич? – участливо поинтересовался Рябов. – Не замерзли?

– Кто снял погоны с шинели? – мрачно спросил Мавр, глядя на толстого – очень уж напоминал начальника.

– Я приказал! – признался подполковник. – Ношение военной формы одежды со знаками различия без соответствующих документов не разрешается.

– Это хорошо, – Мавр повеселел. – А я уж думал, все можно… Но пока не пришьешь, разговора не будет. Вызывай конвой.

– Если больше нравится в камере – пожалуйста!

Его снова отвели в подвал и забыли на три с половиной часа. Сидеть тут еще одну ночь Мавру не хотелось, да и некогда было, хоть бы сегодня на поезд не опоздать. Надо было слегка сломаться, пойти на уступки, чтоб эти молодые подполковники почувствовали себя профессионалами. Он постучал в дверь и сказал дежурному, что готов разговаривать.

Через семнадцать минут его снова привели к Рябову. Тот был один и выглядел намного смелее и разговаривал резче.

– Объясните, каким образом к вам попали чужие правительственные награды? – отчеканил он.

– С рынка! – заявил Мавр не моргнув глазом. – Все оттуда – форма, награды. Сейчас же у нас рыночные отношения.

– Купили вместе с документами?

– Разумеется…

– И паспорт там же приобрели?

– Нет, паспорт у меня настоящий.

– Почему же документы на награды и паспорт на одно и то же лицо?

– Да, вот тут вы меня поймали! – усмехнулся он. – Не выкрутиться!.. Ладно, так и быть, скажу. Форму купил, а награды мои.

– Все? Весь комплект, что был на кителе?

– До последней юбилейной!

– Но это ложь, Виктор Сергеевич.

– Вероятно, слышали такое понятие, как презумпция невиновности? Не верите – докажите обратное.

– Часть орденов и Звезда Героя принадлежат сотруднику НКВД, заслуженному человеку, только полковнику, – чеканил Рябов слова. – И пока я не услышу вразумительного ответа, который можно проверить, вас отсюда не выпустят. Так будет разговор?

– Я бы с тобой поговорил, да в следующий раз, сейчас некогда, – пробасил Мавр. – В милиции у меня тесть остался, за решеткой сидит. Человек всю жизнь по лагерям мытарился, и надо бы на старости лет его в Крым свозить, в море покупать. У нас поезд через полтора часа.

– Может, не будем дурака валять, Виктор Сергеевич? – Рябов пригасил напор. – Не семнадцать лет все-таки.

– Да уж… Но хочется иногда…

– Что вас связывает с Притыкиным?

– Как же! Со вчерашнего дня он мой тесть.

– Это известно… А вы имеете представление, кто он такой?

– В общих чертах. Вчера познакомились. Отойдет немного, поправится под южным солнцем, может, и расскажет.

– С его дочерью давно знакомы?

– Можно сказать, на руках выросла.

– Надеюсь, знаете, что она – мошенница?

Мавр глянул исподлобья.

– Не смейте так говорить о моей жене, подполковник! Иначе я не стану с вами разговаривать.

– Но вам известно, за что ее осудили на пять лет?

– Ее подставили подруги – это мне известно.

– Вы по-прежнему утверждаете, что приехали в Архангельск, чтобы заключить с ней брак?

– Да, и я это сделал!

– Человек в преклонном возрасте… судя по паспорту, и сорокалетняя женщина. – Он будто бы с сожалением вздохнул. – Как прикажете понимать? Брак по любви? По расчету?

– По любви и расчету.

– Я бы поверил вам, – подполковник встал, показывая тем самым, что приступает к новому этапу допроса. – Но есть одно странное совпадение… товарищ генерал. Вашего тестя Притыкина Василия Егоровича впервые схватил за руку и усадил в тюрьму оперативный уполномоченный Пронский, еще в сороковом году. Тот самый заслуженный работник НКВД, часть наград которого оказалась у вас. Звезда Героя, два ордена Ленина, три Красного Знамени. Документы выписаны на Коноплева, однако номера на Звезде и орденах не сходятся. И полностью соответствуют наградам, врученным во время войны полковнику Пронскому… Каким образом они попали в вашу коллекцию, да еще с другими документами? Кстати, выписанными лишь в пятьдесят пятом году?

– Не может быть! – отрезал Мавр.

– Что не может быть?

– Скажи-ка мне, подполковник, за что этот Пронский усадил моего тестя?

– А у него статья как судьба, одна и на всю жизнь. Фальшивомонетчик!

– Да? Как интересно! – не сдержал восторга Мавр. – Хорошая у тестя профессия! То, что надо!

– Это как понимать? – прищурился Рябов.

– Неужели крестник?.. Погоди, а каким образом стало известно, что дело вел Пронский?