Своя дорога - Ли Галина Викторовна. Страница 2

Поломанная мебель, обезглавленные трупы, лужи густеющей крови. Разруха и смерть – вот что осталось на месте недавно «гостеприимного» постоялого двора. Надо сжечь это змеиное гнездо. Пусть костер станет огненным реквиемом по моим павшим товарищам!

Поставив ребенка на землю в стороне от трактира, я облил дом с четырех сторон маслом, притащил тлеющее поленце из камина и с мрачным удовлетворением посмотрел на занявшееся дерево. Меч в ножны убирать не стал: мало ли кто еще скрывается в недрах дома?

Я стоял, смотрел на поднявшееся до небес пламя и думал о том, что, наверное, все-таки неплохо хоть раз увидеть себя глазами врагов. Все равно придется когда-нибудь узнать, в какое чудовище я превращаюсь. Изменения в моем организме случались только в опасные моменты, когда речь шла о спасении моей драгоценной шкуры, так что на разглядывание времени обычно не было. И даже на ощупывание. Пару раз случились рядом зеркала… Увы – стеклянные. Узнавал я об этом, когда они брызгали во все стороны острым крошевом, царапая незащищенное лицо.

Прошло довольно много лет со времен моего первого преображения, а страшный облик так и остался загадкой: превращаться по желанию я пока не умел. Впрочем, если говорить честно, и не хотел. Я не стремился себя разглядывать: и без зеркал понятно – полный урод! Решил во всем положился на волю случая и судьбы, а они пока не спешили с помощью.

Да и Мо с ним, с этим уродством, раз благодаря ему за мной прочно укрепилась слава жестокого, непревзойденного мастера по выполнению самых зубодробительных поручений его величества. Слава мастера-одиночки, потому что в подобных вылазках, кроме меня, никто не выживал. Правда, на этот раз мне навязали дюжину бравых бойцов, мотивируя сей поступок необходимостью передачи опыта.

Жар от огня заставил сделать несколько шагов назад. Весна в этом году выдалась сухая, дом моментально утонул в жадно гудящем пламени. У стоявшей рядом яблони почернели и скрутились листья, задымил, а потом загорелся ствол.

Вот и не стало гостеприимного пристанища на перекрестке дорог.

Провалившаяся крыша подняла в небо вихрь искр, которые поплыли в ночном небе подобно огненному рою. Я отсалютовал мечом братской могиле – что и говорить, поделился опытом.

Потом подобрал молчащего мальчишку и сказал ему:

– Надеюсь, ты стоишь гибели двенадцати хороших людей! Мне очень хотелось знать, за каким… За какой надобностью потребовался сюзерену этот сопляк?

Нам предстояло тащиться добрых десять верст до ближайшего городка. Ребенок крепко обхватил руками мою шею и, кажется, собирался заснуть, а до меня запоздало дошла одна интересная вещь… Мальчуган меня не боялся! Он видел, в кого я превратился, и все равно не боялся?! Эх, жалко, говорить не умеет, немтырь.

Перехватив малыша поудобнее и бросив последний взгляд на догорающий остов дома, я уверенно зашагал по дороге. Может, повезет, наткнусь на купцов с телегами, тех, которые еще вчера обогнали нас на большаке…

Я успел отшагать версты четыре, когда ребенок проснулся и стал дергаться у меня в руках, пытаясь сползти вниз.

Хочешь идти сам? Да пожалуйста! Я только «за» – рука совсем затекла.

Но малец замер на месте, молча посмотрел прозрачными серыми глазами, потом задрал рубашонку и уставился на шнурок штанов.

Мо шизане! Надо же, попал, называется, в няньки на старости лет!

Правда, про старость я крупно преувеличил – в прошлом году мне исполнилось тридцать два года. Но за это время еще ни разу не приходилось иметь дела с детьми, Ирия миловал. А сейчас, видно, решил восполнить пробел в моем жизненном опыте.

Тихо скрипнув зубами, я развязал веревку, спустил штаны с ребенка и обреченно выругался. Девчонка! Значит, о спокойной дороге можно забыть, обязательно случится какая-нибудь гадость! Проверено.

С женщинами отношения у меня не складывались. Никак. Парень я не хуже других, а в некотором смысле даже лучше, но паскуда-жизнь приготовила еще один сюрприз, обрекавший меня на одиночество. Дело в том, что чудовище во мне просыпалось не только в момент великой опасности, а и… ну, сами понимаете, когда еще.

Самая первая женщина, легкомысленная деревенская вдовушка, умерла подо мной от разрыва сердца. Страх оказался для нее слишком велик. Довольно долго я обходил противоположный пол стороной, решившись на вторую попытку лишь через несколько лет. И почти с тем же успехом. Нервы продажной женщины оказались крепче, поэтому проститутка просто сошла с ума, но, поверьте, это небольшое утешение!

А потом последовал длинный период полного одиночества. За это время я успел стать разящей десницей нашего королька и заработать целое состояние. Не то что бы внешность моя была непривлекательной, нет, поклонницы имелись, и не одна. Придворные дамы смотрели на меня с обольстительными улыбками и как акулы нарезали вокруг широкие круги. У одних – вызывал интерес мой кошелек, у вторых – внешность, у третьих – возможность чужими руками загребать жар из огня. Последние преобладали.

Меня коробили откровенные корысть и жадность, поэтому вел я себя со знатными потаскушками соответственно – как последняя скотина. И не стремился раскрывать свои тайны. Королевский двор – не самое подходящее место для чудовищ. Слишком высока конкуренция – не выжил бы. В конце концов, дамы отстали, отомстив мне весьма нелицеприятными слухами.

Прошло еще несколько лет, и я, наконец, разыскал ту единственную, которая не вызывала у меня отвращения и которой не грозило умереть во время соития от испуга – девушка была слепой.

Ирэн не любила меня, как и остальные женщины. Лежа в объятиях, дергалась от отвращения – на ощупь я тоже был не совсем человек. Но она нуждалась в деньгах и защите, а это именно те вещи, которые легко можно дать. Так мы и держались друг за друга, поощряемые молчаливым одобрением практичной матери Ирэн. Я приходил в маленький домик, жавшийся к краю площади Повешенных, раза три-четыре в неделю и оставался там до утра. Уходя, выкладывал на столик пару золотых, и тяжелый стук монет красил в розовый цвет удовольствия нежные щечки моей любовницы.

Возможно, я был единственным мужчиной в ее жизни, но, скорее всего, в вечера, свободные от моих посещений, сюда заглядывал на огонек более привлекательный и менее опасный господин. Да и плевать! Это как раз меня меньше всего волновало. Я не собирался связывать с Ирэн всю свою жизнь.

Столкновения с другими женщинами обязательно приводили к очередному скандалу или ставили мою жизнь на волосок от гибели. Так что вряд ли эта неизвестная малявка, так неожиданно оказавшаяся у меня на руках, была исключением, особенно если учесть, чем закончились первые сутки нашего совместного пути.

Между тем девочка продолжала на меня смотреть, только теперь ее губы подергивались: кажется, она готовилась зареветь.

– Что не так?! Штаны снял, садись, делай свое дело!

Последние слова я произнес вслух. Девчонка вздрогнула, попробовала присесть, шлепнулась в мягкую пыль и окончательно разревелась.

Ругая почем зря короля, себя, вампиров и сгинувших помощников, я порылся в памяти и вспомнил, как поступают женщины с младенцами, если тем приспичило по нужде. Перехватив ребенка под коленки, пристроил, как сумел, надеясь, что дело обойдется без подтирания задницы. Представляю, как я смотрелся со стороны: лучший наемный убийца королевства, лучший охотник за нежитью, самый опасный человек, после короля само собой – высаживает малышню на горшок… Самому обделаться можно от смеха.

Увидел бы кто эту дивную картину – и наработанная годами упорного труда устрашающая репутация в одно мгновение развеялась бы в прах.

Поблагодарив богов за то, что обошлось без подтирания, я завязал девчонке тесемки штанов, одернул рубашку и выпрямился – мне стало любопытно, что малявка предпримет, если не взять ее на руки. Девчушка простояла спокойно несколько секунд, потом подняла руки и обиженно выпятила нижнюю губу, готовясь зареветь. Вопли младенца в ночном лесу были совершенно лишними, так что девочка снова оказалась на руках. В душе шевельнулась симпатия к малышке – характером Ирия ее не обидел, умеет добиваться своего, я таких людей ценю.