Обитатели холмов - Адамс Ричард. Страница 78

В голосе Шишака пронеслось: «Тебе-то гроза не помеха, Тлайли. Действуй».

Задыхаясь, вскочил он на ноги и пнул Блэкавара:

— Вперед. Толкни Хизентли. Нам пора.

Он потряс головой, стараясь стряхнуть заливавшие глаза капли. Перед ним, съежившись в грязи, сидел вовсе не Блэкавар, а сам Генерал Дурман. Он пялил на Шишака глаза и царапал когтями размокшую жижу.

— Я сам тебя прикончу! — рявкнул Генерал. Длинные передние зубы торчали у него, как у крысы. Испуганный Шишак не сводил с них глаз. Он понимал, что Генерал намного тяжелей и непременно попытается прыгнуть первым, чтобы придавить Шишака всем весом. Нужно успеть шмыгнуть в сторону и достать Дурмана когтями. Шишак неуклюже отодвинулся в сторонку и растянулся в грязи. Почему Дурман медлит? И тут Шишак сообразил, что Генерал смотрит не на него, а куда-то мимо. Вдруг Генерал неожиданно отскочил назад, а сквозь все заглушающий шум ливня раздался яростный вопль:

— Йарк! Йарк! Йарк!

Какая-то белая большая птица налетела на Генерала, а тот лишь пытался укрыть, заслонить голову лапами.

— Месгер Шишак, наши пегуг!

Все перед Шишаком поплыло, как во сне. Изумленный, он не верил собственным глазам. Он услышал крик Кехаара, который камнем упал на Вереска. Он почувствовал, как на рану в плече хлещет холодный дождь. Сквозь завесу ливня промелькнул Генерал, который метался среди своих офицеров и гнал их к канаве на краю поля. Он увидел, как Блэкавар наскочил на Дрему и Капитан пустился наутек. Потом он услышал, как кто-то рядом сказал: «Привет, Шишак. Шишак! Шишак! Эй, Шишак! Что надо делать?». Это был Серебряный.

— Где Орех? — спросил Шишак.

— Ждет нас в лодке. Эй, да ты ранен! Что…

— Ну-ка собери вон тех крольчих, — приказал Шишак.

Поднялась невообразимая суматоха. Крольчихи, потрясенные до глубины души, едва способные двинуться с места, ничего не понимая, по команде Серебряного по одной, по двое, стали спускаться к реке. Мелькали знакомые лица: вот Желудь — он явно испуган, но полон решимости не отступать; вот Одуванчик подбадривает Плошку; вот Плющик и Дубок торопятся к Кехаару, единственной из птиц, кто посмел взлететь в такую грозу. Серебряный с Шишаком, как могли, собрали всех вместе, и Шишак приказал уводить крольчих к лодке.

— Идите к Черничке, идите к Черничке, — повторял своим Серебряный. А Шишаку пояснил: — Я расставил по дороге троих наших, чтобы не сбиться с пути. Сначала Черничку, потом Колокольчика, а потом, ближе к берегу, — Пятика.

— А вот уже и Черничка, — сказал Шишак.

— Ты все-таки сделал это, Шишак! — воскликнул Черничка, дрожа от холода. — Туго пришлось? Боже, твое плечо!..

— Это еще не конец, — буркнул Шишак — Все прошли?

— Ты последний, — ответил Черничка. — Идем скорее! Чудовищная погода.

Рядом опустился Кехаар.

— Местер Шишак, — сказал он. — Я лететь на тех поганцев, но они спежали, они ф канафе. Мне там их не тостать. Они сзади фас.

— Они не отстанут, — сказал Шишак. — Слышишь, Серебряный, они догонят нас прежде, чем мы выберемся к лодке. Вдоль луга кусты растут густо, и они этим воспользуются. Желудь, назад! Держись подальше от канавы!

— Все к Колокольчику! Все к Колокольчику! — метался из стороны в сторону Серебряный.

Колокольчик сидел на краю поля возле изгороди. Он таращил глаза и еле удерживался на месте, чтобы не броситься наутек.

— Серебряный, — сказал он, — я заметил отряд. Это, наверное, эфрафцы. Они выбрались из канавы и спустились на луг. Они еще далеко. У них там такой громила, какого я сроду не видел.

— Они не заставят себя ждать, — проворчал Серебряный. — Та-ак, Плющик. А это кто? Желудь и с ним две крольчихи. Кажется, все. Давай-ка быстро отсюда!

До реки оставалось совсем немного. Но среди всех этих мокрых кустов, камышей и осоки, ям и луж беглецы потеряли дорогу. Каждую секунду ожидая нападения, они метались туда-сюда, натыкаясь то на крольчих, то друг на друга, но все-таки продвигались вперед. Без Кехаара они вообще бы все потерялись и никогда бы не вышли к реке. Поморник летал взад-вперед по прямой, к берегу и обратно, то и дело спускаясь к Шишаку, чтобы сказать, где потерявшаяся крольчиха.

— Кехаар, — сказал Шишак, когда они остановились, поджидая ковылявшую по мокрой, поникшей крапиве Тетатиннанг, — слетал бы ты посмотрел, где эфрафцы. Они должны быть уже где-то рядом. Почему они не атакуют? Нас сейчас можно всех переловить по одному. Не понимаю, что они задумали.

Кехаар вернулся очень скоро.

— Пряшутся под мостом и ф кустах, — доложил поморник. — Я спустился, и тот, польшой такой, хотел драться со мной.

— Да ну? — удивился Шишак. — Осмелел подлец. Ну я ему покажу.

— Они тумают, фы пойтете черес мост или по перегу. Они не снают лодку. Фы пошти пришли.

Из кустов выбежал Пятик.

— Шишак, нам никак не усадить их в лодку! — крикнул он. — Они мне не верят. Они все спрашивают, куда ты пропал.

Шишак бросился вслед за Пятиком и выскочил на зеленую тропинку, которая шла вдоль берега. Вода покрылась рябью, и по ней шелестел дождь. Вода в реке поднялась совсем немного. Лодка стояла по-прежнему, как и запомнил Шишак, — одним концом на берегу, другим — в воде. На носу, скорчившись, сидел Орех, уши его обвисли, шкура насквозь промокла, шерсть прилипла. В зубах он держал веревку. Рядом с ним сидели Желудь, Хизентли и еще две крольчихи, но все остальные сгрудились на берегу. Черничка безуспешно пытался уговорить их перебраться в лодку.

— Орех боится, что не удержит веревку долго, — сказал он Шишаку. — Она держится на волоске. А эти твердят, что ждут своего офицера.

Шишак повернулся к Тетатиннанг:

— Сейчас вы увидите поразительный фокус. Ну-ка усади всех рядом с Хизентли. Поняла? Всех — и быстро!

Не успела Тетатиннанг ответить, как одна из крольчих испуганно вскрикнула. Чуть ниже по течению из кустов показался патруль Дремы и направился в их сторону. С другой стороны приближались Вереск, Кервель и Крестовник. Крольчиха метнулась к кустам. Но едва она коснулась первых веток, навстречу выступил сам Генерал. Он зарычал и страшно, изо всех сил, хлестнул ее по глазам. Крольчиха развернулась и, ослепленная болью, ничего не видя перед собой, побежала к лодке.

Шишак понял, что Генерал после встречи с Кехааром успел не только прийти в себя, но и придумать новый план. Ливень и трудный путь выбили беглецов из колеи и расстроили их ряды. А Дурман собрал своих офицеров в канаве и прошел по ней, недосягаемый для поморника, к самому лугу. Оттуда они прямиком спустились к деревянному мостику, о котором наверняка знали давным-давно, и засели в кустах. Но Дурман быстро сообразил, что беглецы не пойдут к мосту, и послал Дрему в обход, чтобы отрезать путь к отступлению. Дрема же выполнил приказ быстро и точно. Теперь Генерал решил драться на берегу. Он прекрасно понимал — Кехаару везде не поспеть, а в кустах от него увернуться нетрудно. И хотя офицеров было вдвое меньше, но драться они умеют, как никто; к тому же почти все крольчихи до смерти боятся Дурмана. Он загнал их к реке, и сейчас офицеры врежутся в самую гущу и перебьют всех, кого смогут. Да и тем, кто сумеет вырваться, бегать осталось недолго.

«Генерал и мысли не допускает, что мы можем сбежать, — думал про себя Шишак. — Если бы три дня назад я знал об Эфрафе столько же, что и сейчас, мне бы в голову не пришло туда сунуться. Надеюсь, он не успел догадаться, зачем нам лодка? Я бы не удивился».

Шишак метнулся по мокрой траве к берегу и вспрыгнул на нос рядом с Орехом.

— Одуванчика нет, — сказал Черничка. — Только его.

Орех первый принял решение.

— Значит, его придется оставить. Позор, конечно, но эти ребята через секунду будут в лодке, а нам с ними не совладать.

Не сводя с Генерала глаз, Шишак проговорил:

— Одну минуту, Орех. Я их задержу. Мы не можем оставить им Одуванчика.

Генерал процедил сквозь зубы:

— Я поверил тебе, Тлайли. А теперь поверь мне и ты. Либо вы броситесь в реку, либо вас растерзают в клочья. Всех. Живым не уйдет никто.