Время истинной ночи - Фридман Селия С.. Страница 15

— Полагаю, что так.

— Вы никогда не доверяли мне… что, разумеется, только естественно. Но, возможно, настанет день, когда недоверие станет опасной роскошью. Даже здесь, на корабле, наши отношения весьма натянуты, и я видел, как вас одолевают сомнения по поводу того, не ошиблись ли вы, пойдя на союз со мною. А такие сомнения со временем могут усилиться — и от этого станет только хуже. Наш враг научилась читать наши страхи и обращать их против нас — возможно, она даже питается ими, — поэтому я и решил, что лучше не таить от вас причин, заставивших меня принять ваше предложение. Не таить того, что я поставил на кон, пустившись на такую авантюру. Мне кажется, правда куда целесообразней, чем призывы к доверию или же клятвы на верность.

Дэмьен чувствовал мощь, исходящую из бледных глаз, уставившихся на него в попытке разгадать его подлинную реакцию. И на мгновение — только на мгновение — ему почудилось, будто в глубине серебряных глаз таится некая неуверенность, некая чудовищная уязвимость, столь неожиданная в этом человеке. Потому что после таких признаний сам Охотник уже не сможет извлечь из их союза такой пользы, как раньше, и он понимал это. Такая мысль подействовала на священника отрезвляюще.

— Я понимаю, — тихо отозвался он.

«Я клянусь, что убью его. И он знает, что, когда все это останется позади, я попытаюсь убить его. Насколько же хрупка нить, связующая нас друг с другом. Более того: насколько хрупкой воспринимает ее он сам?»

С поразительным изяществом Владетель перебросил тело через поручни и начал спускаться в шлюпку по веревочной лестнице. «Естественная ловкость хищника», — отметил Дэмьен. Зрелище столь же отталкивало его, сколь и восхищало. Уже из шлюпки Таррант поглядел на Дэмьена.

— Откройте мою каюту, — распорядился он. — Разрушьте перегородки, которые я построил. Вынесите все мои вещи на свет дневной, чтобы на корабле не осталось и следа моего присутствия.

— Как мне представляется, после высадки на берег мы так поступим со всем кораблем.

— Но это, священник, нужно сделать немедленно! Прежде чем местные жители вступят в контакт с нами. Нашим врагам также страшен солнечный свет, не забывайте об этом! Нечего привлекать их тьмой! — На губах у него появилась едва заметная улыбка. — Можете мне в этом отношении доверять.

— А ведь когда-то вы сами говорили, чтобы я никогда и ни в чем не доверял вам, — напомнил Дэмьен. — Но на этот раз я поступлю по-вашему.

— Едва рассветет.

Дэмьен сделал контрпредложение:

— Не дожидаясь рассвета. Обещаю.

Таррант хмыкнул:

— Вот и отлично.

Он собирался уже отбыть, но Дэмьен внезапно задержал отплытие шлюпки.

— Таррант!

Охотник посмотрел на него снизу вверх. И на мгновение Дэмьен увидел в нем не хладнокровного и безжалостного убийцу, каким тот являлся на самом деле, а человека, которым тот был некогда. Человека бесконечной мудрости. Человека веры.

«И все это по-прежнему хранится в нем. Должно храниться… Но как извлечь на поверхность спрятанное под спудом?»

— Спасибо, — в конце концов поблагодарил он. — Спасибо за то, что рассказали. Это мне поможет.

Охотник кивнул. Но лицо его оставалось суровым.

— Остается надеяться, что этого хватит.

Рася. Она приснилась ему, и, проснувшись, он почувствовал, что изнывает от желания. Как славно проводили они время в самом начале плавания, когда у него было полно энергии, у нее — чувств, и они торопились щегольнуть друг перед дружкой разнообразием сексуальной техники. Казалось, они образуют идеальную пару. И он надеялся на то, что так оно и останется. Но потом, когда навигационные приборы один за другим начали выходить из строя, у нее заметно испортилось настроение. Как штурман, она пребывала в постоянном напряжении и не могла расслабиться. И он ошибочно предположил, будто причина и впрямь заключается в трудности судовождения. А когда понял подлинную причину ее волнений, было уже слишком поздно для того, чтобы спасти былые чувства.

«Я принимаю кое-какие меры, чтобы не забеременеть, — объяснила ему девушка. — Но что, если этих мер окажется недостаточно? Тебе не кажется, что ни время, ни место никак не подходят для того, чтобы обзаводиться детьми?»

А потом они шли мимо вулканов Новой Атлантиды, огибали могучие течения у Восточных Ворот, — и у них просто не хватало времени на то, чтобы прибегнуть к самым проверенным и элементарным средствам. Да и не думали они, честно говоря, об этом. Они успели достаточно испортить взаимоотношения в спорах по самым пустячным поводам, прежде чем выплыла наружу подлинная причина ее дурного настроения и страхов. А к этому времени любить друг друга им расхотелось почти что напрочь. Глупость, конечно, но именно так устроены женщины.

«Скверно, — подумал он. — Но как хорошо было, пока длился их роман. И что же, тебе больше ничего не требуется, не правда ли?»

Он повернулся на бок, решив вновь уснуть и втайне надеясь на то, что сновидение возобновится в той самой точке, в которой оно прервалось. Но тут слабый стук в дверцу каюты напомнил ему о причине недавнего пробуждения.

Он на ощупь нашел лампу и ухитрился зажечь ее, не опалив себе пальцев. Затем, кое-как закутавшись в одеяло, спросил:

— В чем дело? Кто там?

Дверь тихо скрипнула. Стройная — это было видно даже под грубой штормовкой — фигура скользнула в каюту. Мелькнули голые ноги. «В шортах в такую погоду, — подумал он. — Что ж, это на нее похоже».

— Не спишь? — поинтересовалась Рася.

Слава Господу, у него достало ума не брякнуть чего-нибудь лишнего.

— Таррант уплыл?

Она кивнула:

— Растворился в ночи, как выразились бы поэты. Зрелище было весьма впечатляющим.

— Да уж. Он и сам человек впечатляющий.

Голубые глаза смотрели на него в упор. И в их глубине плясали насмешливые искорки. Насмешливые — и вместе с тем осторожные. О Господи, как же он ее желал!

— Не хочешь отдохнуть в женском обществе? — невинно осведомилась она.

— Что такое? Что-нибудь случилось?

— Еще нет. — Она не без напряжения улыбнулась. — Но, полагаю, что-нибудь произойдет непременно.

Она подошла к кровати и подсела на край. Рядом с ним. Так близко, что он даже сквозь одеяло почувствовал жар ее тела.

— А как же твои тревоги?

Она ухмыльнулась:

— Владетель избавил меня от них, едва мы ступили на берег. Да и как иначе? Почему, по-твоему, я напросилась к нему в гребцы? — Пока она говорила, штормовка соскользнула с ее плеча. Под штормовкой почти ничего не было. Можно сказать, вообще ничего. — Как мне представляется, мы только что завершили если не самое опасное путешествие, возможное на этой планете, то такое, которое бесспорно занимает второе место. И мне кажется, что это можно и нужно отпраздновать. Верно? — Наклонив голову, она посмотрела на него. — Разумеется, если это тебя не интересует, то…

«Женщины. Никогда не пытайся понять их. Никаких мозгов на это не хватит».

— Черта с два это меня не интересует, — пробормотал он, прежде чем наброситься на нее.

И только позже, глубокой ночью, значительно позже и уже совершенно обессилев, он додумался выяснить:

— А какое же путешествие, по-твоему, является самым опасным?

В темноте он не увидел, а только почувствовал, как Рася улыбнулась.

— Возвращение домой, — прошептала она.

3

Это был первый выход Сары в свет.

У нее за спиной, над ней и вокруг нее суровые служители Единого Бога несли стражу, предохраняя ее от опасностей, связанных с земной Фэа. Они осторожно вели ее вперед, при необходимости подталкивая и вполголоса чертыхаясь из-за ее упрямства. Чертыхались они теми же самыми устами, которыми практически одновременно с руганью шептали слова молитв Охоты. Она была так напугана, что фактически не могла сдвинуться с места, страх сковал ее члены, ей и дышалось-то с трудом… но она понимала, что так оно и должно быть. Именно ее страх и привлечет исчадия ночи. Именно ее страх заставит заявить о себе демонов, которые иначе так и остались бы невидимыми. Именно страх позволит Святой Церкви осуществить свою миссию… Да, она понимала это, понимала значение происходящего; просто ей хотелось, чтобы в центре событий оказалась не она, а кто-нибудь другой, хотелось, чтобы не она шла сейчас в самой сердцевине гротескной процессии, тогда как исчадия Фэа толпятся во тьме, начинающейся там, куда не достает свет их факелов, — толпятся, готовясь наброситься на добычу.