Битва близнецов - Уэйс Маргарет. Страница 27

— Я всегда ценил достойных противников, — сказал он. Затем он с неуловимой быстротой сжал руку в кулак и, практически без замаха, нанес Карамону сокрушительный удар в челюсть. Гигант покачнулся и едва не увлек за собою тех разбойников, что продолжали его удерживать. — Но за смерть моего человека ты заплатишь, — закончил великан.

Закутавшись в меховой плащ, он запрыгал на своем протезе к Крисании. Один из грабителей все еще зажимал жрице рот, но глаза ее, потемневшие от гнева, говорили яснее всяких слов.

— Разве это не удача? — обрадовался главарь. — До праздника Середины Зимы еще ждать и ждать, а я уже получил подарок.

Гулко рассмеявшись, вожак рванул с плеч Крисании плащ. Взгляд его жадно ощупал фигуру жрицы, облепленную мокрым платьем, и остановился на груди.

Великан снова протянул руку. Крисания отпрянула, но главарь оказался проворнее.

Глаза его заблестели желтым огнем.

— Что это за безделушка у тебя на шее, малышка? — схватив Крисанию за плечо и не спуская глаз с медальона Паладайна, хохотнул великан. — Мне кажется, она… тебе не идет. Эге, да это чистая платина! — присвистнул он.

— Дай-ка ее сюда. Боюсь, когда мы будем страстно обнимать друг друга, твоя побрякушка может невзначай затеряться…

К этому времени Карамон уже вполне оправился от удара. Он увидел, как толстые пальцы главаря сомкнулись на медальоне, и успел заметить мрачное удовлетворение в глазах Крисании. В следующее мгновение под струями дождя вспыхнул чистый белый свет, раздался громовой треск, и полукровка с воплем отшатнулся от жрицы.

Остальные грабители тревожно зароптали. Бандит, державший Крисанию, ослабил хватку. Жрица вырвалась из его рук и снова закуталась в плащ.

Вожак поднял руку, и лицо его исказилось от ярости. Карамон испугался, что сейчас он ударит Крисанию, но тут кто-то крикнул:

— Колдун приходит в себя!

Полукровка медленно опустил руку и криво улыбнулся:

— Ладно, ведьма, первый бой ты, пожалуй, выиграла. — Поглядев на Карамона, он добавил:

— Обожаю соревнование — и в драке, и в любви. Сегодня, пожалуй, меня ждет чудесная ночка.

Главарь знаком приказал своему человеку снова схватить Крисанию. Разбойник повиновался с явной опаской. Затем полукровка подошел к стонущему Рейстлину.

— Колдун — самый опасный из всех, — сказал вожак. — Свяжите ему руки за спиной и заткните рот. Если он будет по-прежнему мычать — вырежьте ему язык.

Это навсегда отучит его творить заклинания.

— Почему бы не убить его прямо сейчас? — проворчал один из разбойников.

— Давай, Брак, действуй, — немедленно обернулся к нему главарь. — Возьми свой нож и перережь ему глотку.

— Только не я, — попятился головорез.

— Не ты? Может, ты хочешь, чтобы я был навеки проклят за убийство черного мага? — ласково спросил полукровка. — Ты хочешь, чтобы моя рука отсохла?

— Нет… я не хочу этого, Стальной Костыль. Я… я сказал так сдуру.

— Тогда поднапряги ум. Сейчас он не может причинить нам вреда. Взгляни…

— Вожак указал на Рейстлина. Тот лежал в луже, и руки его были крепко связаны.

Рот мага был уже заткнут грязной тряпкой. Теперь только глаза его с бессильной яростью мерцали из-под капюшона и с отчаянной силой сжимались кулаки, так что один из стоявших поблизости грабителей неуверенно поинтересовался, достаточно ли одной веревки.

Возможно, главарь по кличке Костыль тоже подумал о чем-то подобном. Он подошел к Рейстлину и с размаху ударил его в висок своей железякой. Маг сразу обмяк. Крисания вскрикнула, однако ее держали крепко. Карамон с удивлением почувствовал, как короткая, острая боль пронзила его сердце при виде неподвижного тела брата.

— Теперь он какое-то время будет вести себя тихо, — с довольным видом сказал Костыль. — Когда вернемся в лагерь, завяжем ему глаза и заставим пройтись по скале. Если он сорвется, значит, так тому и быть, верно, ребята? Его кровь не падет на наши головы.

Кто-то неуверенно рассмеялся, но Карамон заметил, что большинство разбойников беспокойно переглядываются и качают головами.

Но Костыль уже отвернулся от пленников и теперь рассматривал нагруженную вьючную лошадь.

— Сегодня у нас богатая добыча, ребята, — заметил главарь и вновь проковылял к Крисании. — Богатая добыча, — повторил Костыль, грубо хватая Крисанию за подбородок.

Наклонившись, он грубо поцеловал ее в губы. Крисания, которую крепко держали за руки, не могла даже увернуться. Она и не попыталась бороться — возможно, внутреннее чутье подсказало ей, что именно этого вожак и добивается.

Когда Костыль отпустил ее, жрица не выдержала и опустила голову. Черные мокрые пряди волос закрыли лицо Крисании, и Карамон не сумел разобрать выражения ее глаз.

— Вы, ребята, меня знаете! — громко объявил главарь, грубо потрепав волосы жрицы. — Всю добычу поделим поровну. После того, разумеется, как я возьму свою долю!

Разбойники загоготали, из толпы раздались непристойные выкрики. По некоторым замечаниям Карамон понял, что подобную «добычу» бандиты «делили» на всех не в первый раз.

Но он видел в толпе и хмурые молодые лица. Кое-кто покачивал головой и бормотал: «Я не стану связываться с ведьмой!» Или: «Я раньше соглашусь прикончить колдуна!»

Ведьма!.. Снова возникло и пошло гулять меж разбойников это слово. В памяти Карамона ожили полузабытые воспоминания о тех днях, когда он и Рейстлин путешествовали по землям Кринна в компании Флинта — кузнеца из племени гномов.

Уже недалек был день великого возвращения истинных богов. С детальной ясностью Карамон припомнил один городок, куда они прибыли на рассвете. Толпа собиралась расправиться со старухой, обвиненной в колдовстве, — ее хотели сжечь заживо.

Его брат и Стурм Светлый Меч — бесстрашный и благородный рыцарь, — рискуя жизнями, спасли женщину от лютой смерти. Старая карга, правда, оказалась шарлатанкой из бродячего цирка, не слишком ловкой к тому же, но пример этот наглядно иллюстрировал отношение людей времен безбожия к любым проявлениям магических способностей. То, что Крисания была жрицей, нисколько не могло помочь делу в дни, когда на Кринне не осталось ни одного истинного жреца; люди были склонны смотреть на ее жреческие возможности с суеверным подозрением.

Карамон решил взять себя в руки и рассуждать холодно и последовательно.

Смерть на костре была ужасной, но она не шла ни в какое сравнение с тем, что ждало Крисанию в лагере грабителей…

— Давайте ведьму мне, а остальных тащите сами. — Костыль подошел к своему коню, которого один из разбойников тут же держал в поводу, и вскочил в седло. К нему подвели Крисанию. Полукровка наклонился и, легко подняв жрицу, усадил ее впереди себя. Когда он ухватил поводья, получилось что-то вроде объятий, но лицо Крисании осталось холодным и бесстрастным.

«Знает ли она, что ее ждет?» Карамон смотрел вслед главарю, который с гнусной улыбкой проехал мимо него. Он догадывался, что Крисания была мало осведомлена о глубинах человеческой низости — ее происхождение и сан всегда защищали ее от грубости жизни. Возможно, она даже не подозревает, на какую мерзость способны эти люди.

Внезапно Крисания обернулась. Ее лицо по-прежнему оставалось бледным и спокойным, но в глазах стоял такой ужас, такая мольба, что Карамон в бессильном отчаянии опустил взгляд.

«Она знает… Всемогущие боги, помогите ей! Она все знает…»

Кто-то сильно толкнул Карамона в спину. Потом его схватили за руки и за ноги и тяжело перекинули через седло его же жеребца. Чувствуя, как начинают неметь туго стянутые веревками запястья, Карамон смотрел, как разбойники грузят на коня бесчувственное тело его брата.

Затем все повскакивали на коней и повезли пленников в глубь леса.

Дождевая вода и грязь из луж, по которым рысью скакал жеребец, заливали Карамону лицо, лука седла впилась в бок, в ушах шумело от прилившей к голове крови, но плененный гигант ничего этого не замечал. Перед ним все еще стояли темные, исполненные ужаса и умоляющие о спасении глаза Крисании.