Снежная Дева (СИ) - Зорина Светлана. Страница 10

— Она ни с кем не воюет, Айслинд. Она хочет для своих подданных мира.

— Конечно, дитя моё. Королева Изабелла — прекрасный человек, исполненный самых лучших намерений, но увы… Она недостаточно сильна, чтобы установить необходимый баланс между… Между хорошим и неизбежным, скажем так. Правитель не должен быть идеалистом. Историю делают те, кто нарушает запреты. В любом мире, Линда.

— Тогда стоит ли осуждать хатанских колдунов? Наверняка они преследуют какие-то великие цели и стремятся добиться могущества, чтобы сделать Айсхаран сильнее. Стоит ли мешать им?

— Им нет никакого дела ни до Айсхарана, ни до Германара. Они ищут власти и могущества для удовлетворения своего тщеславия. И ради наживы.

— А чего ищешь ты, король Айслинд?

— Равновесия, которое позволит нашим мирам процветать и жить спокойно. Война, которую стараются развязать хатанские колдуны, прежде всего ангиеры, может обернуться гибелью и для Германара, и для Айсхарана. Не знаю, в моих ли силах предотвратить её, но я сделаю всё, что в моих силах.

— Что, например?

— Ну, для начала хотелось бы найти чудесное зеркало, — улыбнулся Айслинд. — Изобретение древних иланских магов, которое мы ищем уже много лет… Нет, оно не помогает шпионить за врагами, как считают наши фантазёры-юты. Они как всегда преувеличивают. Это зеркало судьбы. Оно действительно способно хранить отражение и просто изображение любого существа, но определить местонахождение этого существа оно не поможет даже самому искусному магу. Зато в нём можно увидеть будущее.

— Значит колдуны действительно выясняют, кому из германарских детей грозит ранняя смерть, и похищают только таких?

— Ну конечно, нет. Думаю, они наплели что-то такое ютам, которые им служат. Способность чудесного зеркала показывать будущее не выдумка, да вот только зеркала этого у колдунов нет. Они ищут его уже много лет. А детей они похищают, руководствуясь не интересами этих несчастных детей, а своими собственными интересами. Правда, в последнее время колдуны действуют очень хитро. Жители Германара даже не подозревают, что похищения продолжаются.

— Это я уже поняла. Жители Германара хоронят своих детей, даже не подозревая, что те вовсе не умерли.

— То-то и оно, — вздохнул король. — Похищенных детей заменяют ханнами. Ледяными двойниками. Они, конечно, не совсем ледяные. Их плоть — смесь живой плоти и льда. Новейшее изобретение хатанских колдунов. Имея под рукой этот магический материал, искусный колдун может сделать двойника за минуту — если образец перед ним. Похитив ребёнка, можно тут же вернуть в его мир его двойника. И этот ханн даже будет иметь кое-какую память своего живого двойника, но недолго. Так же недолговечна будет и его полуледяная плоть. В конце концов останется лёд, который растает. Хатанские колдуны способны сделать так, чтобы лёд долго не таял, но делать его вечным не умеют даже самые искусные из них.

Илана вспомнила запряжённые лерами сани, везущие детей через магическую арку обратно в Германар. Вернее, уже не детей, а ханнов. Их двойников, которым суждено вскоре «умереть» от ледяной болезни. А настоящих детей, похищенных из парка, совсем другие, хотя и похожие сани, увозили в логово хатанских колдунов.

— Ты всё это знал и не вмешался?

— Я узнал об этом далеко не сразу, а моё вмешательство ни к чему не привело. Сам я в вашем мире появляться не рисковал, зная отношение в Германаре к чужакам, да в этом и не было особой необходимости. Я неоднократно посылал в Гаммель своих подданных из людей. Их лишь поднимали на смех, а когда они предлагали проверить информацию, грозили им расправой. Мы поняли, что вашим властям выгодно держать эту информацию в секрете. А потом выяснили, что хатанские колдуны имеют связи с правительством Германара.

Илана промолчала. У неё не было оснований не верить Айслинду — ведь юты говорили примерно то же самое. Им тоже грозили. И некоторые из них даже погибли, пытаясь предотвратить похищения. У Иланы вроде бы не было оснований не верить королю, но она ловила себя на том, что поверить ему до конца не может. Он говорил не всё, а полуправда хуже лжи.

— Похитителям всё равно, кого они похищают, — продолжал Айслинд, — обречённых в своём мире на раннюю смерть или имеющих там прекрасное будущее. Но мне-то не всё равно, что будет с этими детьми, когда они вернутся в свой мир, поэтому мне так важно найти зеркало судьбы. И не только поэтому. Хатанские колдуны боятся, что чудесное зеркало вернётся к иланам, поскольку мы способны видеть в нём больше, чем они. И они не хотят, чтобы мы увидели в нём и показали другим волю Высших. У каждого в этом мире своё предназначение. Противиться судьбе не имеет смысла, а тот, кто это делает, лишь вредит себе и другим. Зеркало судьбы показывает каждому его предназначение. Оно показывает будущее таким, каким оно должно быть, чтобы во вселенной царила гармония, а тот, кто противится воле Высших, разрушает гармонию.

— Выходит, это зеркало лишает нас собственной воли?

— Вовсе нет. Оно учит нас быть мужественными и делать правильный выбор. Не удобный и приятный, а правильный. Мечтающий о власти может увидеть на троне другого и должен смириться с этим. Смирившись, он найдёт своё собственное место в жизни и будет счастлив. А упорно добиваясь не предназначенной ему свыше власти, он лишь разрушит множество жизней, включая свою собственную.

— Зачем же искать своё место в жизни, если зеркало может тебе его показать?

— Зеркало не растолковывает, что именно ты должен делать, оно лишь даёт подсказку… Это трудно объяснить, Линда. Ты всё поймёшь, когда увидишь зеркало. Думаю, мы обязательно его найдём. Теперь, когда ты здесь, я в этом почти уверен. Моя магическая сила плюс твоя — это то, что способно спасти оба наших мира от бойни, от ненужных жертв.

— Ты много знаешь о нашем мире, твои посланцы бывают в Германаре… И ты никогда ничего не слышал обо мне?

— Дитя моё, — с мягким упрёком произнёс король. — Иногда в гордыне своей мы воображаем, что значим для окружающих гораздо больше, чем это есть на самом деле. Я действительно ничего о тебе не слышал.

— Ты не первый, кто упрекает меня в гордыне, король Айслинд. Со смирением у меня всегда было плохо. Просто одно время мне приходилось скрываться, и меня весьма активно разыскивали. Мои портреты были на информаторах. Это такие экраны, что-то вроде магических зеркал…

— Я знаю, что это такое. Мои посланцы говорили мне. Но о тебе они ничего не рассказывали. Видимо, не сочли эту информацию такой уж важной. А может, она как-то прошла мимо них. А жаль. С удовольствием познакомился бы с тобой раньше.

— А где те германарские дети, которых ты спас от колдунов? Кто-нибудь ещё из них кроме Тэда есть в замке?

— Нет… Но они в надёжном месте. Там, где их не найдут никакие колдуны. Здесь, в замке, они были бы слишком на виду. Мне бы и Таддео следовало отослать, но уж больно я к нему привязался, пока лечил. Сперва хатаны задумали похищение детей, чтобы просто пополнять ряды своего войска. Приходилось изменять память похищенных, а при помощи одного внушения это трудно, да и ненадёжно. Всегда оставалась опасность, что по той или иной причине память вернётся и похищенный выйдет из-под контроля. Позже проклятые колдуны научились при помощи магического льда делать из детей гормов. Горм — это что-то вроде зомби, если перевести на ваш язык, но гораздо хуже. Это существо, обладающее нечеловеческой силой и выносливостью, при этом совершенно лишённое воли. Таддео был усыплён и почти полгода провёл в магическом ледяном коконе. В конце концов его тело и его душа должны были измениться. Я успел вовремя. Его душу колдуны изменить не сумели, а тело… Оно стало сильнее и устойчивее к холоду. В чём-то злая магия даже помогла ему, но его память сильно пострадала. Теперь он почти всё вспомнил, но до сих пор чувствует себя растерянным.

— Но если он почти всё вспомнил, то почему не вернётся домой?

— Потому что я ему этого не позволяю. Сперва мы должны выяснить, обречён ли он в своём мире на смерть. А для этого, как я уже говорил, надо раздобыть зеркало судьбы. От этого же зависит и возвращение в Германар всех остальных детей. Я не хочу, чтобы с кем-нибудь из них что-нибудь случилось, едва они вернутся в свой мир. Ведь если кому-то из них там суждено рано умереть, судьба может настигнуть его, как только он окажется по ту сторону врат. Если кто-то обречён на смерть там, он сможет остаться здесь. Лучше уж жить на чужбине, чем умереть, не достигнув расцвета.