Западня для ведьмы - Орлов Антон. Страница 5

Во всю длину розовой половины на уровне второго этажа тянулась надпись: «Ресторан и кулинарная торговля Грея Фиглера».

«Грей Фиглер, – повторил про себя Джек. – Кажется, дочь Рона Барнаби – жена этого Фиглера».

С того места, где стоял Джек, были видны половинные окна подвального этажа, где должен был обитать сам Барнаби.

Джек еще раз окинул взглядом двухцветное здание. Складывалось впечатление, что оно медленно погружается в растопленный летним солнцем асфальт.

«Бред какой-то. Это от голода».

До ближайшего бесплатного перехода под улицей было шестьсот метров, об этом сообщал указатель, стоявший у входа в платный переход. Появлявшиеся из дверей развлекательного комплекса люди в большинстве своем спускались в него, ни о чем не беспокоясь. Для Джека это была непозволительная роскошь.

Собравшись с силами, он сделал бросок на шестьсот метров до бесплатного перехода, где было довольно грязно и пахло мышами, а затем еще шестьсот – к дому с подвальным этажом.

Поскольку раньше Джек видел это здание только со стороны, ему пришлось обойти вокруг, прежде чем он обнаружил узкую дверь, расположенную в глубоком приямке. Было заметно, что ее часто открывали.

Спустившись по выщербленным ступенькам, Джек постучал в дверь, отчего ему под ноги посыпалась отслоившаяся краска.

Поначалу на его стук никто не отозвался. Джек уже думал постучать еще раз, но услышал шорох, а потом звук отодвигаемого засова. Дверь распахнулась, и из сырого полумрака показался человек. Поскольку света было мало, он щелкнул включателем, и под потолком слабо засветилась пыльная лампочка.

– Рон, это ты, что ли? – удивился Джек. Лицо его знакомого трудно было узнать. Правая щека опухла, под глазом красовался примерно трехдневной давности синяк, дополнял картину слой седоватой щетины.

– Лейтенант? – удивился Барнаби, на его физиономии появилась улыбка. – Не ожидал тебя здесь увидеть. Ну заходи… – Барнаби посторонился, пропуская гостя в подвал, затем тщательно запер дверь и, снова улыбнувшись Джеку, сказал: – Иди за мной, я тебя провожу до своих апартаментов, только голову держи пониже, здесь потолки невысокие.

Джек поспешно пригнулся. Он еще чувствовал огромную шишку на голове, которая давала о себе знать при каждом шаге.

Они прошли по узкому, пропахшему плесенью коридору, загроможденному истлевшими картонными коробками. За вереницей ржавых бочек Барнаби остановился и толкнул незаметную в полутьме дверь.

На стену коридора упала полоска света, и Джек следом за хозяином вошел в жилую комнату.

8

В комнате было чисто и светло. В ней имелось все самое необходимое – диффузионный холодильник «Хенде», видеокальцер «Сатурн», а также кровать с надувными матрацем, подушкой и одеялом – комплект для бедняков. Какие-то разномастные шкафы, этажерки… Джек заподозрил, что они были подобраны на свалке.

– Ну как тебе? – Барнаби обвел рукой свое жилище. – Я не плачу за это ни одного бата.

– Неплохо, – сказал Джек, заметив у стены длинную шеренгу бутылок из-под дешевого, но крепкого пойла «Небраска».

Все увиденное производило удручающее впечатление, которое усугублялось внешним видом Барнаби и его грустной, какой-то робкой улыбкой. Еще год назад этот человек был другим. Или больше года?

Джек вспомнил прежнего сержанта Барнаби. Это был крепкий, скорый на подъем боец. Он хорошо командовал своими людьми и часто ходил в разведку.

Если ночью разведка сталкивалась с противником, Барнаби со своим ножом был неудержим.

– Что-то ты, лейтенант, невесел, – нарушил молчание Барнаби. – Когда мы виделись прошлый раз, ты выглядел иначе.

– А когда это было?

– Год назад. Мы встретились на ярмарке, ты еще был с какой-то бабой…

– Да, – вздохнул Джек. Он был тогда с Люсией, а потом довез Барнаби до дома. – С тех пор многое изменилось.

– Полоса невезения? – невесело усмехнулся Барнаби.

– Полоса, будь она неладна. Ты-то как здесь поживаешь?

– Мне всего хватает, мое дело стариковское. Все, что нужно, приносит дочь. Что-то прирабатываю – гружу, мету. Одним словом, делаю что придется. Постоянной работы нет – старый солдат никому не нужен…

– Ты бы мог устроиться охранником.

– На эти места и молодых хватает, а мне с моими сорока пятью годками да «волчьим билетом» ничего не светит. Прежде чем принять человека в охрану, о нем собирают сведения, а у меня – сам знаешь, уволен за дисциплинарный проступок с лишением пенсии…

– Закладываешь? – спросил Джек, кивая на стоявшие у стены бутылки.

– Случается. Но нечасто, конечно. Я меру знаю…

– Кто тебя под глаз приложил?

– Где? Под глазом?

– Под глазом, Рой, под глазом.

– Ну, это… – Барнаби вздохнул. – Это меня зять, по-семейному. Ты ничего такого не думай.

– Я не думаю.

– Нет, Джек, ты думаешь! Я это по твоему лицу вижу! – забеспокоился Барнаби. – Не смей вмешиваться в мои дела, ты мне теперь не командир.

– Я не вмешиваюсь. – Джек поднял руки, словно сдаваясь, и, отступив, присел на скрипучий стул.

Они помолчали.

– Ты знаешь, я до сих пор не могу простить себе, что ты из-за меня в ту драку влез, – сказал Джек.

– А как я мог не влезть? А если бы меня били, ты бы что, стоял и смотрел?

– Ну, драку-то ту я сам затеял…

– Драку ты затеял, – согласился Барнаби, – а челюсть майору я сломал.

Сказав это, бывший сержант расправил плечи и заулыбался.

– До сих пор помню, как он выскочил на меня – прямо под правую руку. Я как врезал, он через три стола перелетел…

– Через два, – возразил Джек.

– Ну хорошо, пусть через два, – легко согласился Барнаби. – Но это тоже неплохо.

Они снова помолчали.

– Эх, воспоминания, – покачал головой Барнаби. – Выпить бы.

– Значит, все-таки поддаешь?

– Поддаю, – признался ветеран. – Иногда вспоминаю наших ребят – Шолквера, Парризи, Лескера… И думаю: вспоминают ли они нас?

– Их, может, уже и в живых никого нет. Нас же перед самой кампанией выгнали. Неизвестно, кто уцелел после наступления.

– Может, и так, но мне хочется думать, что все они живы и им там лучше, чем нам в этом большом городе, где никто никому не нужен… Пять лет прошло, а я никак не привыкну. В старика здесь превратился, как будто свою молодость на войне забыл.

Где-то в подвале раздался звук удара, будто хлопнули деревянной крышкой.

Барнаби вздрогнул и попятился от двери.

Джек был удивлен – он никогда не видел Барнаби таким.

Послышались тяжелые шаги, затем дверь распахнулась от сильного удара, и в комнату вошли трое.

Тот, что показался первым, был высок ростом – на полголовы выше Джека и шире в плечах. Его мускулистый торс обтягивала дорогая спортивная майка с эмблемой популярной в городе команды «Золотые Шакалы».

Свиту этого физкультурника составляли двое не уступавших ему размерами грузчиков или вышибал. На них были синие майки с надписью «Ресторан Грея Фиглера».

«Это зять Рона», – догадался Джек, с интересом разглядывая всех троих.

– Итак, старик, – произнес Грей Фиглер, поигрывая коротким стеком. – Ты должен очистить это помещение сегодня вечером. Я пришел напомнить тебе об этом. Было время, когда я предоставлял тебе и кров, и стол, но сезон бесплатных угощений прошел. Вечеринка закончилась, гостям пора разъезжаться… – Фиглер умолк и вызывающе посмотрел на Джека, который тихо сидел на стуле. Гость ничего не сказал, и Фиглер продолжил: – Надеюсь, ты не станешь выть и истекать соплями, выпрашивая у своей дочери отступных и всего такого прочего?

Барнаби молча покачал головой.

– Вот и отлично. Видимо, мое лечение пошло тебе на пользу, па-паш-ка.

Фиглер засмеялся, вместе с ним засмеялись его грузчики. Джеку эта троица напомнила недавних обидчиков – борцов-лесорубов из Твинстена.

Зять Барнаби перестал смеяться, его лицо сделалось серьезным.

– Все было бы хорошо, старичок, если бы ты не нарушил основной закон – не приводить сюда баб и всяких гостей вроде этого вот, в пиджаке. Или, может, ты думал, что тебе все сойдет с рук, раз я решил тебя вышвырнуть?