Кварталы Нелюдей - Ивен Кейт. Страница 31

Словно поняв это, женщина сама направилась ко мне. Медленно, плавно и очень грациозно — люди так двигаться никогда не могли и не смогут. Такое впечатление, что в её теле не было ни одной кости, или что оно было сделано из чистой воды, которая перетекала в любую форму по собственному желанию. Кто знает, возможно, так оно и было.

По асфальту внезапно цокнули каблуки.

Этот высокий резкий звук заставил меня вздрогнуть.

Встряхнув головой, я опомнилась. Аромат роз как-то поблек, и, пользуясь этим, в моё сердце отчаянно вцепился старый ужас. Именно тот, что не ужас сам по себе перед чем-то, а что сохраняет жизнь таким безрассудным глупцам, как я. И ощутив, как страх опять танцует на моих оголённых нервах, я поняла, что игры кончились, и начала пятиться назад, но, перецепившись через бордюр, плашмя рухнула в песочницу. Всё тело глухо охнуло, и перед глазами на несколько секунд потемнело.

И тут меня коснулся поток мягкой, холодной и уже знакомой за сегодняшний день Силы. Коснулся так, словно ему не позволял поводок. Пока что не позволял…

По моей спине покатились капельки пота. Господи, да ведь эта женщина и есть тот самый вампир!!! То ли кровопийца, то ли энергетик… Ужас нарастал так, что в моей груди что-то задрожало, и в пустоте тяжёлым молотом стало бить по рёбрам сердце. А когда я всё-таки встала на соломенные ноги, меня трясло как в лихорадке.

Почему я её боюсь? Ведь есть Закон, и… И она ещё ничего плохого мне не сделала…

… Но я чувствую эту Силу!!! Как её можно не бояться?!!

Как?!!

— Иди ко мне, моя бедная девочка, — тёплый голос ласкал моё сознание, как хорошая музыка, как тихие волны — берег. — Ты так устала. Я обниму тебя, и всё будет хорошо.

У меня не получилось отлепить язык от нёба и ответить. Слишком в хорошей узде страх держал моё тело. Я только судорожно мотнула головой, медленно отступая назад, и ловко перешагнула ещё один бордюр.

… И внезапно ужас, что до этого берёг мою шкуру, настойчиво попросил меня сдаться. Сердце в каждом ударе стало кричать, что оно устало, и что я захлопываю перед собой врата Эдемских садов. Но был рассудок — то, чем ужас не владел. И рассудок орал мне в другое ухо, что передо мной моя гибель.

А я после всего, что было этой ночью, уже и не знала, кого слушать. Чаша сомнений склонялась то в одну, то в другую сторону, постоянно колеблясь. И это заставляло меня паниковать, что было абсолютно лишним. Но ведь я так редко колеблюсь! Меня назвали Вэмпи за то, что я почти всегда моментально принимаю решения, а правильные или нет — уже неважно. И вот теперь я колеблюсь, точнее, колеблется всё внутри меня и рвётся в две абсолютно противоположные стороны.

А вампирша… Я посмотрела в совершенное треугольное лицо, и с удивлением поняла, что она знает всё это гораздо лучше меня и вслушивается в мою внутреннюю борьбу, как в музыку.

Громыхнуло… Через небо проскользнула змейка молнии, скрывшись где-то в неизвестности. А потом устало зашумел дождь. Холодные капли потекли по моему лицу, сорвались с подбородка, упали на живот. Я вздрогнула ещё сильнее, чем тряслась.

И тут одна чаша весов рванула вниз.

Я бездумно кинулась назад, чтобы убежать как можно быстрее и как можно дальше отсюда, но на моём пути оказался мирно дремлющий дом с пустыми глазницами окон. Не знаю, что удержало меня от того, чтобы не заметаться в своём тупике диким зверем, или, заорав, не броситься с кулаками на стену.

Вампирша неожиданно возникла рядом со мной. Я повернула голову — она находилась близко-близко. Сильный, сладкий запах роз ударил в голову…

Рассудок заорал. Беззвучно. Перед глазами на мгновение вспыхнули пятна. Чаша весов всё ещё держалась внизу.

Шумно заглотнув капли дождя, я сделала обманный выпад и резко бросилась в другую сторону. Обернувшись, я поняла, что никто не пытается меня остановить, и вылетела прочь из двора.

Страх стегал немилосердно. И очень больно. Так, чтобы я не останавливалась никогда.

… Улица, яркая, пёстрая… С кем-то столкнулась… не помню. Поворот, ещё одна улица… Какая-то плошадь, размытые лица, смех, чьи-то руки, пытающиеся поймать меня… Двор, а оттуда — на проспект…

Бегом, бегом, бегом!.. Быстрее!!!

… Шумел дождь, кроссовки шлёпали по лужам. Вода бежала по телу. Холодно. Мысли мелькают с такой быстротой, что я их не понимаю.

Гром издевательски захохотал. Я повернула на другую улицу, выбежала на мост через канал Грешников и поняла, что больше действительно не могу…

Согнувшись пополам и опёршись на собственные колени, я переводила дыхание, то и дело выплёвывая густую слюну, которую не могла проглотить. Очень сильно болел бок… Дышать тяжело… А в голове хаос. И пустота, и хаос. Думать не могу, не хочется, да и… не нужно.

Чуть распрямив спину, я с трудом пошкандыбала к ближайшему фонарному столбу и привалилась к нему, чтобы не упасть. Тело беззвучно плакало: я действительно жестоко с ним обошлась. Но горящая огнём голова не давала прийти к этой мысли. Вроде бы что-то такое мелькнуло в общем водовороте, но не более.

Нет, лучше ни о чём не думать и отключиться от всех чувств. Дайте мне спокойствия и тишины…

Сама того не замечая, я сползла на мокрый асфальт и прикрыла глаза. Дождь убаюкивал, шептал: «Спи, спи, спи…», и я с радостью бы последовала совету, но очень хотелось попасть домой и только там уснуть. Ах, если бы, если бы, если бы…

… - Крошка, — тихонько пропел чей-то нежный голос, — проснись!

В голове звенела странная пустота, а в душе — усталость.

Я в изнеможении приоткрыла глаза и увидела женщину с блестящими волосами, которые упорный дождь превратил из кудрей в водопад. Ужас вспыхнул во мне с новой силой, но буквально в то же мгновение опал и сменился глубоким безразличием. Однако даже оно не могло меня испугать. Это было и впрямь безразличие. Глубокое и густое.

— Посмотри мне в глаза, — она ласково улыбнулась.

А глаза у неё были — чёрные озёра без дна и поверхности…

… Или алые?..

… Нет, это розы алые. Благоухают на всю квартиру.

Я вбежала на кухню вслед за Киарой. Мама как раз ставила цветы в красивую хрустальную вазу, а папа сидел за столом и улыбался. За окном ярко светит солнце.

Мы вдвоём весело рассмеялись, обнажая крохотные жемчужные зубки, и хором пролепетали услышанную от отца фразу:

— С Денём лоздения!

Нам всего лишь два года…

— Говорят!!! Мария, они говорят!!! — в неописуемом восторге воскликнул папа. — И не «па, ма»!!!

— Тэд!!! — мама сразу же засуетилась. — Где камера?!! Быстрее!.. Не помню, мы новую плёнку вставили?!. А батарейки поменяли?!.

— Вот! Вот она! Работает! Так, снимаю! Ну-ка, малышня, улыбаемся!

Засмеявшись перед объективом, я шаловливо спряталась за своего истрёпанного серого медвежонка Тэдди. Киара спряталась за мной, а потом мы по очереди выглядывали и визжали от восторга.

— Ну, скажите: «Привет, папа!», — тёплые руки матери коснулись наших растрёпанных голов.

— Па-па! Па-па! Ма-ма! — наперебой закричали мы, притопывая ножками — танцуя.

Сладко пахнет маминым тортом. И розами…

Нет. Пахнет ёлкой. Новый год! Новый год! Ур-ра!!!

Что-то тихо…

Я иду впереди и тяну за лапу Тэдди, который ползёт по полу и стукается головой обо все углы, как Винни-Пух в той книжке, которую нам папа читает на ночь. За мной следует Киара, держа в руках наши рисунки — сюрпризы для родителей. Мы идём к ним. Нельзя же открывать подарки без них!

В коридоре почему-то холодно. Дверь в спальню мамы и папы закрыта.

Но как можно спать в такое утро?!! За окном снег, а папа обещал нам огромного снеговика, в два раза больше нашего роста! Нам только летом исполнится три — представляете, какой здоровущий будет?!.

Смело толкаю дверь и озадаченно замираю на пороге. Почему окно распахнуто настежь, если на улице зима? И почему обои заляпаны красной краской? Ею и постель залита… Яркая-то какая… Пахнет… старыми монетками, которые звенят у меня в свинячей копилке…