Увидимся в аду - Холина Арина. Страница 63

— Отличная идея! — откликнулась Аня. — Я тоже мокрая как мышка.

Аня предложила Игорю помыться первым. Он сделал воду еле теплой, с наслаждением встал под струю и ощутил, как прохлада медленно обволакивает, проникает под кожу, освежает голову… Он долго стоял под душем: наслаждался арбузным гелем, растирал душистую пену…

— Я водопоклонник, — заявил он, когда наконец вышел, обернувшись во влажное полотенце.

— А я уже думала, что ты утонул, — упрекнула Аня, подхватила чистое полотенце и исчезла за полупрозрачной дверью.

Вернулась быстро. По его примеру завернувшись в полотенце, почти насквозь промокшее от длинных волос, с которых все еще капала вода, шлепая влажными ногами, она добралась до кровати, плюхнулась рядом и выставила голову в открытое окно, вылавливая редкие, но блаженные порывы свежего ветра.

— Класс… — Она перевернулась, и полотенце разъехалось. — Ой! — Аня недоуменно посмотрела на обнажившуюся грудь.

Чтобы прикрыться, она неловко дернулась, задев Игоря ногой, и ему показалось, что все это уже было. Совсем недавно, не с ней, но с очень похожей… Но удержаться не получилось — то же напряжение, почти электрическое, тот же бессознательный порыв, когда кажется — будь что будет, когда горло сжимается, а в голове шумит…

Когда они потом лежали, пытаясь отдышаться, он чуть было не назвал ее Яной, а когда осознал, что перепутал, первый раз за последние три года закурил — глубоко, жадно, голодно затянулся и понял, что больше без сигареты не выдержит ни дня.

— Ты как будто привидение увидел… — растерянно улыбнулась Аня, заглядывая ему в глаза.

Игорь подумал, что хорошо бы отшутиться как-нибудь, разрядить обстановку… Но не вышло. Он лишь вяло поотнекивался, встал, умылся, залпом опрокинул стакан с ледяной газировкой и глянул в зеркало на свое отражение — удивленное и какое-то разочарованное.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

— Тебе не кажется, — озадаченно поинтересовалась Маша, — что получается какая-то х…рня?

Роза на память (как она сказала — долгую) оставила им зеркало, в котором при огромном желании можно было рассмотреть то, что происходит с интересующими тебя людьми. Зеркало, как выразилась сама Роза, было дешевкой. Но это было лучше, чем ничего, даже несмотря на то что зеркальце показывало всякую ерунду: то транслировало «Евроновости», то канал «Клубничка» для взрослых, то вообще сбивалось на совершенно посторонних личностей. Роза предупредила, что раньше зеркалом пользовался ее знакомый — подглядывал за женой. Время от времени отражение превращалось в дородную женщину, которая без перерыва смотрела телевизор и трепалась по телефону.

Но последние минут двадцать оно работало без сбоев (не считая коротких перерывов на рекламу зубной пасты). И сейчас девушки уставились на Игоря, в глазах которого прочитали растерянность и нечто, близкое к отчаянию.

— Может, — пробормотала Наташа, — мы слишком резко… гм… вывалили на него все это?

— Резко?! — неожиданно взвизгнула Маша. — Ты мне говоришь о резкости? Да мы благодаря тебе только и делаем, что рушим мировые устои! Раньше надо было думать, что судьбу нельзя изменить за три дня…

— За четыре, — поправила Наташа.

— Да по фигу! — Маша окончательно вышла из себя. — Ты прешь как — танк и рассчитываешь, что оставишь за собой розы, а на самом деле ты рушишь все вокруг!

— А почему только я? — разозлилась Наташа. Она вскочила, сжала кулаки и заорала в голос: — Ты что тут, сбоку припеку? Да ты первая все начала! Тоже мне святоша! Стоило только получить первый оргазм, тут же вцепилась мне в глотку из-за своего ненаглядного Игоря.

— Что?! — задохнулась Маша. — Орга… Ах ты, сука!

— Гадина! — бросилась на нее Наташа.

Но только Наташины руки вцепились в Машину челку, а Маша уперлась ладонями Наташе в лицо, они услышали чье-то хихиканье и мгновенно остыли.

Из дверного проема, ведущего в коридор, показался Марат, за которым виднелись бритые налысо головы высоких парней в военных куртках.

— Ну что, девицы, нагулялись? — спросил он, гадко ухмыляясь. — Что-то ты, Наташенька, поправилась, а ты, Маша, как-то осунулась.

Они заметили перемену в его облике. Сейчас в нем не было ничего сексуального — был в мешковатой черной куртке, в черных брюках, заправленных в высокие ботинки, а длинные волосы были убраны под черную кепку с длинным козырьком.

— А это кто? — Ляпнув первое, что взбрело в голову, Наташа ткнула пальцем в подозрительных парней.

— Армия Сатаны, — хмыкнул Марат. — Наши руки. Лучше не сопротивляться — они безжалостны ко всему, что движется.

Самый крупный из «армии» сложил руки на груди — девушки заметили татуировку в виде свастики, выскользнувшую из-под рукава куртки.

— За мной! — приказал он.

Наташа с Машей подчинились, понимая, что с такими противниками они вряд ли справятся.

Оки вышли на улицу и погрузились в мини-автобус с такими темными стеклами, что невозможно было разобрать, что происходит снаружи. Один из бритоголовых сел за руль, со скрежетом тронулся с места и так вдавил газ в пол, что всю компанию отбросило назад.

— Куда он так гонит? — не выдержав скорости, воскликнула Маша. Она не могла разобрать, что происходит, но слышала возмущенные сигналы водителей, которые бросались в разные стороны, освобождая дорогу психу в фургоне. — Мы же врежемся!

— Это и требуется, — снизошел до ответа Марат.

И тут это случилось. На бешеной скорости автобус въехал в стену, пассажиры улетели вперед, что-то громыхнуло. Последнее, что запомнили Маша с Наташе, — солоноватый привкус теплой и вязкой жидкости на губах, а еще пламя, клубы черного дыма и истерический женский крик.

«Чего она так орала? — тяжело, сквозь глубокий, мрачный сон подумала Маша. — Где я?»

Разлепив глаза, поняла, что находится на вокзале или в аэропорту. Кругом сновали люди — волновались, переругивались, толкались в длиннющих очередях.

— В Чистилище, — ответил кто-то.

Обернувшись, заметила незнакомую женщину, которая что было сил таращила глаза.

— Маша, это Чистилище, — прошептала тетка. — А я — Наташа. Ты что, не помнишь меня?

От столь резких перемен у Маши помутилось в голове. Она с трудом поняла, что тетка — это Наташа. Наташа не была похожа ни на две свои земные личины, ни на ту Наташу, с которой она познакомилась здесь, в Раю. Женщину трудно было назвать красивой. На первый взгляд в ней не было ничего интересного — обыкновенный нос, небольшие глаза, заурядные губы, какие-то бесцветные волосы… Но, приглядевшись, Маша поняла, что в тетке было нечто особенное — то ли выражение лица, то ли блеск какой-то в глазах… Что-то, что делало ее привлекательной — чем дольше смотришь, тем больше нравится.

— Как я выгляжу? — засуетилась она.

— Ха-ха! — развеселилась Наташа. — Интересные вещи тебя волнуют. Я думаю, что скоро мы будем похожи на куски дерьма, так что можешь не беспокоиться.

Но она с удивлением признала, что Маша выглядит недурно. Простое милое лицо, ясные голубые глаза, блестящие каштановые волосы…

— Пришли в себя? — Марат возник незаметно, словно вырос из пола.

— Не знаю, в кого мы пришли, но, к сожалению, я тебя вижу и даже слышу… — сострила Наташа.

Марат оглядел ее с презрением, велел идти за ним и решительно попер через толпу, отпихивая неповоротливых и бесцеремонно толкая зазевавшихся. Под возмущенные окрики задетых и сбитых они проследовали к двери, открывавшейся в темный коридор. Почти в полной темноте, оживленной лишь сопением бритоголовых, они шли, и шли, и шли, пока в самом конце не забрезжил тусклый электрический свет.

Свет оказался фонарем — он освещал маленькую пристань, к которой был привязан плот. Усевшись на плоту в тесном кольце стражей, они поплыли. Маша с Наташей потеряли счет времени — казалось, они всю жизнь покачиваются на темной, гладкой воде, спускаясь вниз по течению мимо черных берегов. Наконец забрезжил рассвет. Пыльное, неумытое солнце осветило дома — серые одноэтажные развалюхи, завалившиеся друг на друга. Справа, где крутой берег рассекала спускавшаяся к воде тропинка, Марат велел гребцам остановиться. Промочив ноги, они выбрались на берег и пошли по мокрому от росы полю. Вышли к такой же убогой деревушке, как те, мимо которых они проплывали. Деревня тянулась вдоль дороги — оживленного шоссе, по которому с грохотом мчались грузовики. По другую сторону трассы виднелись уродливые многоэтажки, а прямо над самым старым домиком, больше походившим на хлев, тянулась эстакада.