Шайтан-звезда - Трускиновская Далия Мейеровна. Страница 52

Джейран столько лет была всей душой готова к тому, чтобы по первому же слову хозяина харима стать его наложницей, что сейчас быстрота событий испугала ее.

Она желала этого человека, чья золотая маска не падала лишь потому, что их груди соприкасались!

Она желала целовать его руки, и ласкать пальцами его лицо, и наслаждаться безупречной атласной поверхностью кожи, и упругостью завитков его кудрей и бороды, но все это обрушилось на нее столь стремительно, что ей захотелось прервать события, и уединиться, и поразмыслить о них.

О том, что айару, живущему той добычей, какую он выследит, и тем, до чего дотянется его рука, не положено содержать харим, Джейран совершенно не подумала – так уверенно произнес свое обещание аль-Кассар.

– О господин, – прошептала она. – А как же мой обет?

– Я сам не сдержал обета и жестоко расплачиваюсь за это, клянусь Аллахом! – сказал ее незримый собеседник. – Так что я не заставлю тебя нарушать обет. Как тебя зовут, о девушка?

– Меня зовут Джейран…

– А потом, о Джейран, если Аллах будет к нам милостив, мы призовем факихов, которые смыслят в делах брака, развода и обетов, и они найдут для тебя способ войти в мой харим. А если ты не захочешь – я отдам тебя за того, кого ты сочтешь подходящим, и приданое для тебя, а также устройство твоей свадьбы для меня обязательны, клянусь…

– Нет, о господин! – воскликнула девушка, упираясь руками ему в грудь. – Ради Аллаха, не давай больше обетов! И если не ты – то мне никто не нужен…

Золотая маска упала на камни. У Джейран перехватило дыхание.

Она вздохнула и сказала совсем тихо:

– Клянусь Аллахом…

– Хотел бы я знать, какой безумец выстроил эту дорогу! – воскликнул Джеван-курд. – Она ведет через пустыню и упирается в горы! Я бы еще мог понять, если бы в этих горах добывали ценный камень. Какой прок от дороги, ведущей к пустому месту? А ведь на ее прокладку ушло немало денег. Ты посмотри, о Хабрур, если столетия ничего не сделали с этими плитами, то ведь на них пошел хороший и дорогой камень!

– Что говорят о дороге местные жители, о Ахмед? – спросил Хабрур.

– Они говорят, что в горах есть старая крепость. Дорога, очевидно, ведет к ней, о господин, – сообщил Ахмед.

– И никто не знает, когда она была проложена?

– Полагают, что это случилось еще до пророка, о господин.

– Слыхал я, что много веков назад здесь велись войны, и румы держали в осаде некую крепость, и даже выстроили дорогу, по которой подвезли большие осадные устройства, – сказал Хабрур. – Вполне может быть, что это – та самая, а Аллах лучше знает.

– Не можем ли мы в ней отсидеться? – спросил Джеван-курд.

– Я не знаю дороги к ней, о господин, – отвечал Ахмед.

– Если румы что-то осаждали, то от этого укрепления мало что оставалось, о Джеван, – утешил курда Хабрур. – Мы заберемся туда, где не найдем ни пищи, ни воды, а когда будем спускаться обратно, нас встретит Джубейр ибн Умейр.

– Куда же занес шайтан Джудара ибн Маджида, порази его Аллах в печенку? – осведомился Джеван у высоких каменных скал и бескрайней пустыни, ибо люди, ехавшие с ним рядом, ответа на этот вопрос не имели. – Доживу ли я до встречи с ним и с его молодцами? А если Джудар забыл о своем долге – почему его не вразумит Мансур ибн Джубейр?

И на этот вопрос также не было ответа.

Беседа эта велась утром, когда отряд айаров, совершив молитву и поев, вышел из пещеры и двинулся дальше. Ахмед обещал показать дорогу, по которой можно ехать на конях довольно быстро, – и она действительно обнаружилась и вела вдоль гор, но, по его словам, когда-то раньше она углублялась в горы, пока ее не перекрыл обвал.

Впереди ехали аль-Кассар, Хабрур, Джеван-курд с Алидом, а эти двое почти не разлучались, невзирая на разницу в возрасте и образовании, и Ахмед, показывавший путь.

Аль-Кассар, выйдя утром из маленькой пещеры, присоединился к общей молитве, но не к общей трапезе. Джейран, первой покинув пещеру, попросила для него еды, чтобы он мог как следует поесть, пока она не завяжет шнурки золотой маски.

Узнав, что аль-Кассар позволяет женщине снимать с себя маску и надевать обратно, Хабрур и Джеван-курд радостно переглянулись.

Джейран получила от Джевана-курда строгий приказ держаться возле него и Хабрура. Он отыскал также в своих хурджинах вещь, совершенно необходимую ей сейчас, – шелковый изар. Видимо, во всех странствиях курд не забывал о нуждах своего харима. И он вручил ей этот изар со словами:

– Если Аллах будет милостив, получишь и больше, о дочь греха…

Но на нежности с его стороны Джейран и не рассчитывала.

Она ехала позади Джевана-курда на вьючной лошади, и это ее вполне устраивало. И она искренне надеялась, что айары довезут ее, как обещали, до ближайшего селения. А что касается обещания, данного аль-Кассаром, – так он сам найдет способ исполнить это обещание, когда превратности времен минуют его. Так полагала Джейран, зная, что айаров преследует некий Джубейр ибн Умейр с огромным войском.

Ей пришло было в голову, что отряд может укрыться в райской долине. Но пробраться тем путем, каким протискивалась и ползла она сама, всадники бы не сумели. И Джейран не стала умножать бесполезные речи.

А между тем ухо ее уловило разговор о неком бурном потоке, вылетающем из Черного ущелья с такой силой, что он ворочает и тащит с собой огромные камни, но потом обретает спокойствие и разливается. Сказано было, что придется, достигнув берега этого потока, спуститься по течению, чтобы переправиться, и это якобы поможет замести следы, но Джейран мало интересовалась замыслами айаров. Ей было и самой о чем поразмыслить.

Этой ночью она, едва успев оплакать свое несбывшееся счастье с хозяином хаммама, уже обещала войти в харим совсем другого человека! И Джейран силилась понять, как это все получилось.

А она и не могла понять этого, ибо в слово «любовь» всю жизнь вкладывала смысл, достойный маленькой девочки, а не девятнадцатилетней женщины. Впрочем, она жила такой жизнью, что и не могла знать, как важны для зарождения любви диковинные случайности, мимолетные взгляды и прикосновения, ощущение опасности и дозволенных ею безрассудств.

Джейран желала любить наилучшего мужчину – и единственным, похожим на этого наилучшего, был хозяин хаммама. Она просто наделила своего мужчину его лицом и его руками. Но когда во мраке ее коснулись руки аль-Кассара – оказалось, что мечта осуществилась. И великим благодеянием Аллаха было то, что она еще не видела лица своего избранника. Несходство с хозяином хаммама могло помешать зарождению любви. Сейчас же ей и мысль о несходстве не приходила в голову.

Никогда еще девушке не приходилось так тщательно разбираться в причинах и следствиях своих поступков и стремлений. Непривычная к такому делу, она все же честно пыталась все понять, и это оказалось для нее непосильным трудом.

Углубившись в свои мысли, Джейран поглядывала на едущего впереди аль-Кассара, который уже откликался хотя бы поворотом головы, когда его называли этим именем, так что айары, не сговариваясь, перестали величать его аль-Бакбуком и аль-Хаддаром.

Он был среднего роста и тонок, подобно ветке ивы, но в плечах неожиданно широк, движения его были плавными, но при том горделивыми, и казалось, что его вороной жеребец перенял у него эти качества, так высоко он нес точеную голову, так поглядывал по сторонам, шевеля чуткими ноздрями.

С каждым фарсангом пути Джейран все больше нравился ее избранник, хотя он ни разу не обернулся к ней и не приветствовал ее хотя бы взором.

– Слышите шум воды, о господин? – обратился к аль-Кассару Ахмед. – Это ревет поток Черного ущелья.

– О аль-Кассар! – воскликнул вдруг Алид. – Клянусь Аллахом, я слышу еще и человеческий голос!

– Человеческий голос, о Алид? – переспросил Хабрур. – Что здесь делать человеческому голосу?

Но Джеван-курд уже дал знак отряду, и все остановились, и те немногие беседы, что вели между собой айары, немедленно смолкли.