Печать Тамирайны - Власова Людмила. Страница 53

Ближе к вечеру нас с принцем окрутили вокруг какого-то столба на центральной площади города. Лучи заходящего солнца окрашивали все вокруг в розовый цвет, дул легкий ветерок, и мне безумно хотелось сбежать из Микер. Там, за крепостными стенами, была свобода, здесь же, в городе, просто нечем дышать от лжи, лицемерия, подлости и коварства, которыми насквозь пропитан королевский двор.

Поглазеть на церемонию собрались, кажется, все те же двадцать придурочных горожан. Во главе свадебной процессии, горланя псалмы, шла Осанна, за ней уныло плелись мы с Нотом, далее следовала Тарана, а за ней — весь Совет благородных. Жрица неожиданно остановилась и обернулась к нам с мерзкой ухмылкой.

— Обручи! — скомандовала она, и на моем правом запястье защелкнулось нечто, напоминающее звено наручников.

Точно такой же «браслет» очутился на левой руке принца. Мы оказались прикованы друг к другу. Осанна заставила нас встать на колени и положить скованные руки на специально принесенный чурбачок. Жрице подали огромную секиру.

— Волей богини Тамир объявляю принца Нота и принцессу Веру мужем и женой, пока смерть не разлучит их! — возопила жрица и, подняв секиру над головой, с размаху рубанула ею по цепи.

Бракосочетание закончилось. На память о нем и У меня, и у принца на руке остался «браслет» с обрывком когда-то сковывавшей нас цепи. Надо будет на досуге поискать напильник.

Я так и не услышала ни слова от моего новоиспеченного супруга. Похоже, его этот фарс раздражал еще больше, чем меня. Хотя и неудивительно: он-то проделывал все это в пятый раз.

Стол по поводу нашей свадьбы накрыли не слишком роскошный. Особого выбора кушаний не наблюдалось — не то что в обед. Но я и тут умудрилась засунуть под платье и закрепить кожаными ремнями две бутылки местного вина. А когда меня повели в опочивальню, в наглую сперла блюдо с каким-то жареным мясом, жалуясь на зверский аппетит. Отобрать еду у новобрачной никто не решился, хотя в глазах Осанны так и светилось непреодолимое желание это сделать.

Жрица и несколько фрейлин проводили меня до комнаты. Увидев, что Осанна вновь собирается запереть меня на ключ, я напомнила:

— Так вы ключик венценосному Ноту передать не забудьте. А то как же он попадет к своей любимой женушке?..

— Зачем? — грозно выкатив глаза, рыкнула Осанна.

— Ну как… — Вопрос пенсионерки меня несколько смутил. — Как зачем? Для исполнения супружеского долга.

После моих слов Осанна схватилась за сердце и прислонилась к стенке, а фрейлины испуганно охнули.

— Да как вы смеете, принцесса? — отдышавшись, тихо простонала жрица. — Как вы смеете… Неделя Зачатия еще не наступила, и великое таинство зарождения новой жизни вершить запрещено!

— Ваши обычаи мне неизвестны, — пожала плечами я.

— Так знайте же, принцесса, что то, о чем вы говорили, возможно только в единственную неделю в году — праздничную неделю Зачатия. Тогда супруги спят вместе, чтобы в женщине зародилась новая жизнь.

— А во все остальное время года у вас с этим как? — уточнила я.

— Никак! — гордо сообщила жрица. — Мы блюдем чистоту и ведем очень целомудренный образ жизни.

Понятно, секса в Микерах нет. Оттого все жители такие странные. Говорят, от неудовлетворенности еще не то бывает.

— А если кто-то все же нарушит этот обычай?

— Женщину живьем закопают в землю, — ласково пояснила Осанна.

Да, весомый довод в пользу целомудрия!

— А что будет с мужчиной?

— Мужчине сделают специальную операцию — принародную кастрацию, — откликнулась Осанна, захлопнула дверь и повернула ключ в замке.

Эх, веселая у них тут жизнь! Ни телевизора, ни секса, ни электричества. Вот отсутствие электричества угнетало меня больше всего. Эти отвратительные чадящие факелы и свечи, сделанные из какого-то ужасного жира, давали больше дыма, вони и копоти, чем света. Почему я ни в одном из фантастических романов не нашла предупреждения о том, что, очутившись в средневековом замке, дитя нашего двадцатого века начнет безудержно тосковать по банальной лампочке?

Спасибо Иле, хоть камин она разожгла вовремя. К моему возвращению комната успела прогреться. Я бухнула блюдо с мясом на сундук, достала из-под платья две бутылки и, вытащив еще две припрятанные, сообщила Аргусу:

— Муж не придет — это и отпразднуем.

Мы пили за мою свадьбу, за замечательные обычаи Микер, за скорейшее возвращение домой и за мир во всем мире. Закуски хватало, поэтому я практически не пьянела. Точно помню, почти трезвая была, когда горланила хит про «Выйти замуж за принца» и пыталась танцевать брейк. Аргус, наоборот, с каждой выпитой кружкой становился все грустнее и задумчивее.

— Знаешь, теперь я, наверно, могу умереть, — оптимистично заметил он, когда к концу подошла третья бутылка вина.

Сперва я растерялась от такого заявления, потом поняла, что пернатый задумал меня бросить, и по-доброму заметила:

— Еще раз про смерть скажешь — в клюв получишь. Решил на тот свет сбежать? Не выйдет! Только после меня! Я здесь одна не останусь!

— Какой же ты еще ребенок! — вздохнул Аргус. — Я же не говорю, что брошу тебя здесь и завтра же помру. Просто раньше ведь меня нельзя было убить, а сейчас, чувствую, можно.

— Это еще почему? Ты ж бессмертный! Сколько тысяч лет прожил, а тут вдруг помирать собрался!

— Не собрался. Просто бессмертным я был потому, что мне что-то или кого-то требовалось отыскать. Теперь это нашлось. Только не понимаю что. Мне бы вспомнить, что и зачем я искал, тогда и умереть можно спокойно.

— Да хватит тебе все о смерти да о смерти. Вот меня сегодня на турнире прихватило, так думала, что сдохну. Ничего, жива.

Аргус, не обращая на меня внимания, тихо засмеялся своим мыслям и вслух произнес:

— Ну надо же, я снова стал смертным. Странное ощущение!

Я залпом допила вино и жалобно спросила:

— Гусик, а мы когда домой вернемся? Скажи, что мы вообще выберемся отсюда и вернемся домой!

— Возможно, вернемся, но будем уже не теми, кто мы сейчас. Видимо, это будет в следующем воплощении.

— Вот спасибо, утешил, — хмыкнула я, тщетно пытаясь вытрясти из бутылки еще хоть каплю спиртного. — Ты думаешь, злые пенсионерки смогут меня угробить? Руки у них коротки! Я, между прочим, наследница силы и духа великого народа. Нас, русских, знаешь ли, татаро-монголы изводили-изводили, да не извели. Немцы всю свою сознательную историю нас завоевывали-завоевывали, да не завоевали. Про поляков, шведов и французов я даже не говорю. Мы всей Европе по сопатке надавали, бери шинель, пошли домой…

Последнюю фразу я пропела и с пьяной обидой поинтересовалась у птицы:

— Так неужто ты думаешь, что со мной две подлые старушенции справятся?

— Ну-у-у, королева Тарана — серьезный противник. И ты ей очень не нравишься.

— Я к ней в невестки не навязывалась, если тебе память не изменяет. Сама меня таковой провозгласила. Отпустила бы нас на все четыре стороны — и никаких проблем. А может, она меня еще полюбит, когда узнает получше?

— Твои надежды напрасны, — печально вздохнул пернатый. — Не откроет тебе Тарана свое сердце…

— Тогда я постучусь к ней в печень!

— По печени — это в натуре самый практичный и действенный способ!

Мужской голос, прозвучавший за моим плечом, заставил меня вздрогнуть. Обернувшись, я увидела парившее в воздухе привидение.

— Федор! Ты-то как сюда попал?

Мне показалось, что призрак смущенно покраснел. Но все же справился с волнением и с напускной небрежностью сообщил:

— Слушай, я решил тут у вас отсидеться. Там один из моих корешей сообразительный оказался. Когда у него неприятности начались, он нанял братву из питерского монастыря. Типа, изгоняющие дьявола. Они приехали, весь его дом каракулями какими-то исчертили, лабуду какую-то днями и ночами пели. Не то чтобы это меня напугало, но как-то неприятно стало в городе находиться. Казалось, где ни затаись, все равно это нудное пение слышишь. Вот я и решил у тебя отсидеться, подождать, пока питерцы из города уберутся. Благо давно почувствовал, что ты куда-то далеко забралась. Кстати, а где это мы?