Тропы - Мишарина Галина. Страница 11

– Не плохой. Могущественный.

– И зачем ему причинять нам вред, тем более если он тебя знает? Зачем тратить драгоценные силы?

– А кто его знает – зачем? – отозвался парень. – Наслышан я всякого, от отца в том числе… Но мы уже едем туда, так что держись крепче. Ты выдержишь без тепла еще немного?

– Я зимой в проруби плаваю. Голышом, – сказала я, и Маир обернулся.

– Ну, Фрэйа, ты даешь! Мне подумать о таком страшно, хотя я и не мерзляк.

– Это дело привычки и внутреннего состояния. Я тоже, бывает, мерзну.

Грозный прибавил шаг. Ему не нужно было ни о чем говорить. Размашистой, широкой рысью он стелился над землёй с той лёгкостью, что замечаешь порой у облаков, похожих на стада лошадей. Я думала о Маире и переживала о предстоящем деле. Парень иногда едва ощутимо вздыхал. Чувствовалось, что он всё ещё сомневается в том, чтобы впутывать меня в это дело. Я решила его отвлечь.

– А почему ты называешь Лара сундуком?

Маир тихо рассмеялся.

– Давняя история. Видишь ли, Лар – любитель играть в прятки. А ещё он обожает старые вещи, дышащие временем и силой. И всегда складывает свои многочисленные находки в любимый сундук с изображением драконов-хранителей. Ну, и в детстве он чаще всего прятался в сундуках…

Я рассмеялась.

– А он тебя как зовёт?

– Занудой, – отозвался Маир.

– Странно, ведь ты совсем не занудный.

– Ой, я всякий бываю, Фрэйа, – хмыкнул парень. – Периодически впадаю в молчанку, могу неделями молчать и ничего не говорить. Но это для нас не проблема, Лар тоже таким бывает. Хотя чаще всего наши с ним эмоциональные перепады не совпадают, в итоге он бубнит что-то себе под нос, а я молча слушаю. Или наоборот. Но мне хорошо с ним, он на маму похож по характеру. Вдумчивый, спокойный, а если злиться, то голос редко повышает. Краснеет, пыхтит, словно бобер, но заорать – ни в какую…

Я рассмеялась.

– А я умею орать.

– Не верю, – отозвался Маир.

– Могу продемонстрировать.

– А давай! – усмехнулся он. – Распугаем всех белок в округе!

– И-и-и-и! – нарочно визгливо выдала я.

– Тихо как-то, Фрэйа. Ты как мышь пищишь.

Я подалась вперёд и заорала ему чуть ли не ухо. Маир оглушительно расхохотался и ответил на мой крик своим.

– Оу-у-уау!

– Ы-ы-ы-ы-ы-ы!

– Ее-е-е-е-е!

– Ор-орррр-ор!

– У-ууууууу-у!

Так мы и орали на разные интонации, выпуская напряжение и боль утраты. Последний крик оказался самым пронзительным. Не знаю, что насчет белок, а Грозный приподнялся на задних копытах и ушёл в галоп…

Мы добрались до домика мага-охотника к рассвету. Мне понравилось место, где он был выстроен – солнечная полянка, поросшая цветами. Хозяин оказался дома, из пухлой трубы шёл лёгкий призрачно-голубой дым. Огляду не было нужды закрывать дверь. Видно, он и правда никого не опасался.

Мы спешились и пошли вперед, и тут же он вышел нам навстречу: худощавый немолодой мужчина, темные волосы раскиданы по плечам. Яркие серые глаза его поблёскивали, и свежие шрамы на впалой на щеке почему-то не портили красоту сурового лица.

– Привет, Маир! – просто сказал он, протягивая парню руку. Тот уважительно пожал ее.

– Огляд, это Фрэйа. Она мой близкий друг.

– Здравствуй! – сказала я, и он хмыкнул.

– Видок у вас, ребята, тот еще. Удирали, что ли, откуда-то?

– Именно, – кивнул Маир. – Мы выяснили некоторые подробности о том, о чем ты не любишь говорить. И Лара забрали…

– Забрали? – переспросил мужчина, поднимая брови. Обеспокоенным он не выглядел. – И кто забрал?

– Де Флавий.

– Старший?

– Старший умер три года назад, Огляд.

– Добила-таки его судьба. Ну и поделом, кстати. Значит, твой сводный теперь у дел? Гнилой он человек, этот Антуан де Флавий. Чего ему от Лара понадобилось?

– Того же, чего и от меня – подчинения и уважения.

– Так подчинитесь, – предложил мужчина.

Я нахмурилась. Хорошее предложение!

– Огляд, моего отца убили, – негромко сказал Маир. – Надеюсь, ты понимаешь значение этих слов. Мама сейчас одна с этим гадом, и я знаю, что он может причинить ей вред. Она оттолкнула нас с братом, буквально сказала: «Катитесь отсюда ко всем чертям!». Та женщина, которую ты знал, медленно умирает, но я не теряю надежды спасти ее. А для этого я должен доказать, что смерть Грина Арнэ не глупая случайность.

– Доказать, – покачал головой Огляд. Он указал рукой, и мы сели на удобно расположенные пеньки. – Доказать… Одних доказательств здесь будет недостаточно, ты же понимаешь это. Твой отец никогда не сдавался… Да что говорить, и мать тоже… Зря ты вырос на них похожим! – вырвалось у него злобное.

Маир промолчал.

– Ты, вот что… Сейчас.

И он скрылся в доме.

– Ну что? – спросила я.

– Думаю, он вряд ли захочет пойти с нами.

– Так ты этого хотел? Позвать его с нами? – удивилась я.

– Он всё понял, – кивнул Маир. – Посмотрим, что решит.

Огляд появился из дома, неся в руке ботинки. Маир благодарно кивнул ему и натянул их на озябшие ноги.

– Помирись с братом, – сказал колдун. – И действуй исподтишка.

– Ничего из этого не выйдет, – покачал головой Маир. – Я пробовал. Нет путей отступления, нам негде будет скрыться от него в случае неудачи.

– Вот именно что негде! – досадливо проворчал Огляд. – И не думай, что можешь приходить сюда запросто и когда душе угодно!

– Я ничего не прошу, Огляд, – спокойно сказал Маир. – Можешь и ботинки забрать назад. Но дай раз и навсегда мне ответ. Отец говорил, что ты единственный, кому можно верить до конца, кто поможет, если случится последняя беда.

– Значит, всё равно собираешься идти против де Флавия войной? – рассвирепел Огляд. – Эх, клянусь Небом, ты сошел с ума, мальчишка! Ты понимаешь, что он выпотрошит тебя, как молочного поросенка?

– Понимаю, – мрачно сказал Маир. – Тебе нужно лишь сказать «нет».

– И я говорю!.. – зарычал вспыльчивый маг.

Я не выдержала.

– Маир сказал мне, что ты великий колдун, который может превратить человека в навоз. Сомневаюсь, что ты даже простейшую магию постиг. Мы не взываем к жалости, нам не нужно сострадание и тычки под рёбра.

Охотник повернулся ко мне, темнея лицом.

– Фрэйа, не надо! – попросил Маир.

– Что не надо? Говорить правду не надо? – вспыхнула я. – Если бы у меня убили друга, я бы не стала так себя вести. Нужно идти до конца, каким бы он ни был, этот конец… Плевать, что страшно, плевать, что трудно. Жизнь трудная, принимать решения трудно! Но мы живём и решаем.

– Придержи язык, девочка, – сказал мне Огляд.

– Придержи его сам! – ответила я мрачно. – Стоишь тут как пуп земли! Думаешь, я тебя боюсь? Думаешь, за свои слова начну извиняться или побегу сломя голову? Нет уж.

– Хм, – только и сказал он.

– Маир, он не поможет более ничем. Поехали отсюда. Мы придумаем что-нибудь, – и я потянула его прочь.

Надо сказать, парень был несколько ошарашен моей внезапной вспышкой ярости, а более того тем, что Огляд, кажется, не собирался превращать нас в вышеупомянутый предмет лошадиной жизнедеятельности.

– У вас ничего не получится! Не с таким человеком, как де Флавий. Девчонка-острословка и парень-сирота, воины хоть куда! Бегите в лес и там сидите. Или вернитесь в замок и сделайте по моему слову.

– Никогда не побегу, – повернувшись, ответил Маир. – Прощай, Огляд.

У реки мы развели костер. Я испекла картошку, которую неожиданно нашла на склоне. К ней мы добавили лук и сочные коренья, принесённые из леса Маиром. Получилось что-то вроде салата. Грозный дергал сочную травку и яркий лиловый клевер.

– Я от тебя такого не ожидал, – признался парень. – Ты вспыхнула, как головня. Но знаешь, я почувствовал справедливость, необходимость этих слов. Огляд действительно давно не друг моему отцу. А значит, ему нет до нас никакого дела. – Он вздохнул и отправил в рот очередную картофелину. – Вкусно. Дикая лесная картошка почему-то слаще огородной. Знаешь, я хотел спросить…