Тень на обороте - Сергачева Юлия. Страница 15

Далеко внизу двор пересекла, перебирая коленчатыми конечностями и поблескивая мокрыми боками, карета, смахивающая на раздутого паука на тонких ножках. Ставить ее на колеса в такое ненастье было опасно. В брюхе этого паука дремала женщина, сейчас вряд ли осознающая, что с ней случилось. Карета довезет ее до причала, откуда садовницу заберет плот и переправит на большую землю.

Я забрал кусочек ее жизни. Вырезал, заменив ложной заплатой, маскирующей дыру с изнанки и не позволяющей краям разойтись. Она ничего не вспомнит о Черноскале.

* * *

…На кухне по-прежнему царила дремотная атмосфера, но в центре ее, раздражающий и твердый, как камешек, угодивший в бочку с патокой, маячил насупленный Гергор. Ссутулился за столом над кружкой.

Аргра ткнулся вопросительно носом в колено Гергора, махнул хвостом и утробно мурча, угнездился у раскаленной решетки очага, наслаждаться теплом.

— Теперь ваша очередь напиваться? — невесело ухмыльнулся я. Я не жаждал общения, но возвращаться в свои комнаты хотелось еще меньше.

Гергор осоловело покосился. Мутный взор казался замыленным. Но маг был не так уж пьян. Просто ему хотелось считать себя пьяным.

— Иди спать, — посоветовал строго Гергор.

Кому-то из нас.

От кухонного сытого тепла слегка кружилась голова.

— Зачем, Гергор? — я устроился напротив отводящего взгляд мага. — Вы надеялись, что ее мольбы тронут мое каменное сердце?

Маг мрачно поморщился, изуродованная шрамом часть лица осталась неподвижной:

— Мольбы тронули мое сердце. Оно, увы, не каменное. Ее сын тяжело болен, на лечение требуются большие деньги или… чудесные средства. На Черноскале она могла получить либо то, либо другое.

«Тогда тем более ей следовало держать язык за зубами!» — с приступом внезапного ожесточения подумал я. А вслух сухо произнес:

— Ее сын не лучше прочих. А всех бедолаг этого мира моей кровью не спасешь.

— Как раз твоей, может, и спасешь, — Гергор остро и неприятно глянул на меня поверх своей кружки.

Я потянул к себе коробку, что затаилась под брошенным на столешницу сюртуком Гергора. Коробка была разрисована клетками и покрыта потрескавшимся, желтоватым лаком. С глухим стуком посыпались черно-белые камешки.

— Сыграем в перевертыши?

— Самое время. Мало мне сегодня было… перевертышей.

Однако со вздохом Гергор подгреб к себе порцию плоских кругляшей.

Притаившаяся в углу Кухарка выплыла на свет, нагруженная кувшином на серебряном подносе. В мой бокал лениво, тягуче закручиваясь, полилось нечто темное, густое, смахивающее на деготь.

Я поднял глаза. На одном из верхних деревянных блоков, составлявших фигуру Кухарки, было мастерски выточено девичье лицо — с тонкими, красивыми чертами, подпорченными разве что длинной вертикальной трещиной. В нервной пляске отблесков разведенного в очаге огня лицо это казалось еще более печальным, чем обычно.

— Спасибо, — я принял бокал.

Темная насыщенная жидкость горчила и явно тщилась сойти за сильно запоздавший ужин. Не знаю, что именно Кухарка выудила из моего усталого сознания, чтобы сварить эту смесь, однако я с наслаждением выхлебал ее без остатка, наблюдая за нехотя цедящим выпивку хмурым Гергором.

— Не увлекайся, — пробурчал он, когда я потянулся за второй порцией. — Или лучше красного вина выпей. Полезно для кроветворения.

Гергор повернул первый камешек черной половиной и положил на клетчатую доску.

— На вас возложили заботу и о качестве моей крови? — язвительно восхитился я. — Какой оттенок предпочитают вампиры в этом сезоне? Может быть, чесночный?

От чесночной плетенки, висевшей над нами, оторвалась и запрыгала по столу серая головка. Судя по звуку — каменная.

— Зубы сломаешь, — Гергор перехватил чесночину и швырнул ее в огонь. Полыхнуло зеленым. — Если бы не твой отъезд, можно было бы отложить. Но они захотят очередную порцию во что бы то ни стало. За ночь отлежишься, а там, в крайнем случае, еще в самолете выспишься.

— До слез тронут заботой… — хмыкнул я, выкладывая свои камни белым боком вверх.

Худая, выбритая до синевы здоровая щека мага дернулась. Он подпер ее ладонью, уставившись на меня косо и неприятно. Глаза у него странно порыжели, отражая огонь. Хотя на самом деле были, кажется, светло-серыми.

…Единственное, что более-менее удалось сделать имперским магам с побежденным Черноскалом — это разрушить центральную защиту замка. Это было равносильно лишению человека нервов и иммунной системы. С тех пор, как замок вновь стал обитаем, пришлось потрудиться, чтобы восстановить хотя бы часть системы его жизнеобеспечения. А в качестве средства, подавляющего иммунитет замка, здесь постоянно проживал кто-нибудь из имперских магов. Нежеланный, но обязательный гость.

Таким обязательным гостем в последнее время был высший маг Гергор, сосланный на Черноскал за какую-то, надо думать, серьезную провинность.

— …жаль только, что забота эта продиктована беспокойством о неиссякаемости источника бесценной жидкости, а не о моей скромной персоне, — завершил я фразу под тяжелым взглядом Гергора.

— Неразумно судить от мотивах других, исходя из параметров собственного эгоизма, — белый камешек перевернулся черной стороной.

— Увы, это единственный доступный мне источник. Положительных примеров недостает.

— Здесь такая обширная библиотека. Советую посмотреть труд о «Безупречном Зеркале» или «Сагу о белых Путниках». Пример похвальной жертвенности во имя человечества.

— Я почитаю, — пообещал я сумрачно. — Вот как только вернусь из очередной принудительной ссылки для общественной пользы, так сразу и подумаю о добровольной благотворительности.

И в свою очередь сделал ход, забирая камень противника. Гергор шевельнул бровью, усмехнулся одобрительно и погрузил нос в кружку. Пока ничья. Но ненадолго.

Кухарка, лязгая, проплыла мимо и, ловко подцепив крюком, сняла с огня медный котелок. Сосуд, поблескивая золотым боком, переместился на подставку в форме неестественно свернувшегося дракона. Из котелка пахнуло мятой.

Гергор проследил взглядом поверх чашки за перемещением Кухарки и вдруг сознался:

— Я пытался снять с нее чары. Несколько раз… Но основные узлы заклинаний на изнанке. Ее зачаровал кто-то из Югов, верно?

— Кто ж еще, — я рассеянно поболтал остатками жидкости в своей чашке. Хотелось добавки, но отчего-то обычно расторопная Кухарка медлила, застыв возле очага. — По семейной легенде — ее прокляли.

— Собственно, на этом острове все кем-нибудь когда-нибудь да прокляты. Иначе, что мы тут вообще делаем? — Гергор, подумав, передвинул черные камни. — А ты не пробовал снять ее заклятие?

— Зачем? — равнодушно откликнулся я, изучая позицию на доске

— Хотя бы из любопытства.

Вот что действительно любопытно, так это то, что про милосердие Гергор даже не заикнулся.

— Я не настолько любопытен… К тому же она может оказаться знаменитой Ядовитой Девой, на совести которой тысячи отравленных. И к проблеме с садом прибавятся хлопоты с кухней. Или вы возьметесь стряпать сами?

— Она может оказаться просто несчастной девушкой, некстати подвернувшейся раздраженному Югу. Или отказавшей ему.

— Югам не отказывали… Впрочем, отчего бы вам не обратиться с заявкой в Ковен? И у меня не будет выбора, — я демонстративно сцепил обе руки перед собой в замок. Чтобы из расстегнутых манжет выскользнули тускло блестящие браслеты.

На него это не произвело впечатление, как и на дракона. Отчего-то на всех, кто сам не носил такие украшения, они должного впечатления не производили. Только и дождешься в ответ пренебрежительного движения подбородком. Чепуха, мол.

— Выбор есть всегда. Когда у тебя есть желание нарушить запрет, ты его нарушаешь, — с нажимом возразил Гергор. — Несмотря на боль.

Теперь настала моя очередь кривить губы:

— Вы правы. Выбор у меня есть. Только лимит его ограничен. Так что приходится экономить.

— Удобно. Для безразличия выбора не требуется, верно?