Паучий замок (СИ) - Юрьев Валентин Леонидович. Страница 21

За щитами и спинами воинов Пашке была видна только та часть осаждающих, которые уже оседлали высотки и считали себя наверху в безопасности. Он, конечно же не верил, что сможет метнуть туда камень, слишком далеко, плюс подъём, но Мишке он верил больше, чем себе и законам физики. Да и терять было нечего, всё равно торчать в тылу.

Камень, неожиданно, полетел как бешеный и, просвистев около голов вартаков, ударился в скальный выступ, из которого брызнула горсть осколков. Фигурки врагов, не понимая, что случилось, завертели головами, думая, что их обошли сбоку.

Мальчишки теперь с удивлением и надеждой смотрели на чудака, который "разговаривал" с другим камнем. Странный Мроган ни с кем не дружил, не ссорился, и был чужим и загадочным незнакомцем. Они тоже не поняли, что произошло, но уловили связь бормотания с той дальностью, которую и мужчина-воин не сможет повторить.

На этот раз Пашка повёл себя хитрее. Понимая, что прицелиться точно на такой дальности не удастся, он швырнул заговоренный камень туда, где враги стояли кучкой. Маленький снаряд ворвался в неё со скоростью пули и один из бандитов, покатился по склону.

Пашка снова протянул руку и от нетерпения уже пританцовывал, но скорость "обработки" была слишком низкой. Мишка, ученик только самого первого класса начальной школы магии, просто не знал, сколько по времени надо это делать и старался на совесть.

Ещё один удар и ещё враг катится вниз. "Друзья" упавших, которые, конечно, нисколько жалели тех, чья доля достанется им при дележе добычи, не захотели повторить их судьбу. Но понять, откуда прилетают камни-убийцы пока что не могли и интуитивно сгрудились ещё плотнее и закрылись щитами.

Двойного попадания не смогли не заметить и взрослые перед оградой. Одно падение может быть случайностью, но второе подряд — нет! Поэтому их взгляды перестали бегать по пространству нейтральной зоны, а устремились наверх.

К Мишке тянулись руки мальчишек и умоляющие взгляды, такая война была им очень по душе, их, не слишком обременённый канонами ум быстро сообразил, что здесь вся сила в камне.

А сверху начали летать снаряды вартаков. Они, действительно, летели дальше, но при этом теряли прицельность, били "по площадям", в надежде, что хоть кому-то, но достанется удар. Для тех, кому время не дорого, это была правильная тактика. Стоять в безопасной зоне и медленно, но верно выбивать защитников. Пока что убитых не было. А вот раненого уже перевязывали, так что воины надели на руку свои щиты и внимательно следили за отрядом на возвышении.

Поэтому все увидели, как струя крови вместе с шапкой отлетела от головы бандита, который думал, что он будет кидать смерть безнаказанно. Рядом с Мишкой стоял Варлон, большой, крупный, сильный парень, который был чуть старше его, но также еще не прошел Посвящение и к взрослым его не допустили.

Он с недоумением смотрел на свои руки, глупо улыбаясь и сам себе не веря, потому что знал, что такого быть не может, так далеко не кидал даже его отец. А к Мишке тянулись уже десятки ладоней, тоже желающих вкусить победы, и стоял тот характерный шум несдерживаемых мальчишеских голосов, который сопровождает их игры.

Этот шум был настолько неуместен в ходе боя, что, когда Мишка протянул следующий камень, его взяла крепкая мужская рука, голос владельца которой так цыкнул на пацанов, что они притихли разом.

Это был Сорвиг, отец Пашки. Желая приструнить своего сорванца, он был вынужден отойти от стенки и нарычать на всех мальцов сразу. Осмотрев голыш и не видя в нём чего-то особенного, он посмотрел на склон, где ещё копошились фигурки около трупа и, недолго раздумывая, швырнул камень своей пращой в эту кучку. При этом его рука автоматически взяла угол повыше, так как каждый воин знает, что камни на дальность надо бросать немного вверх. И чем дальше, тем выше, а он уж, по законам божьим сам прилетит куда надо.

Но этот вниз не полетел. Вопреки всем законам, он со свистом врезался в склон гораздо выше голов атакующих, причем с такой силой, что вызвал маленький камнепад на головы перепуганных врагов. Потеряв уже троих воинов, они плюнули на хорошую позицию и шустро скатились вниз, таща за собой раненых, побитых обвалом.

Сорвиг, зрелый мужчина, взбудораженный этим своим геройским броском, как мальчишка, и возбуждённый как берсерк, перескочил через защитную ограду и заорал от всей души то, что сейчас сверкало у него в груди:

— Жалкие трусы! Вам никогда не достать нас! Вы слабы как больные крысы! Вас одолеет ребёнок! Идите к нам! Будете убирать наш навоз!

Он много знал таких острых и обидных фраз, как будто его специально обучали этому искусству в местной школе. Каждый его вопль сопровождался дружными криками иритов, как будто ставших в десять раз сильнее, и уже победивших ненавистного противника.

Вокруг Сорвита летали камни, но ни один не попал, а он, словно завороженный, кружил свирепый воинский танец, вертелся один перед сотнями растерянных взбешенных бандитов, постепенно забывавших о том, что они стоят безопасно только за границей досягаемости.

В какой-то момент, не выдержав, самые нетерпеливые поддались азартному желанию убить наглеца, который отбирал у них всякую уверенность в себе и затронувшего те струны самолюбия, после игре на которых начинается чистое безумие. И оно началось.

Толпы оборванцев, забыв о дисциплине, о правилах ведения боя, как стадо кинулись на смельчака и тут же в ответ посыпался град камней, посланный сильными руками, привычными к этой работе, уверенными в том, что бьются за правое дело, а их жены были рядом и подавали снаряды в эти горячие руки.

Пока вожаки нападающей толпы сумели сообразить, что уже началась неуправляемая бойня, пока они орали, надрывая глотки в неимоверном шуме, и разгоняли неуправляемых тварей, приводя в чувство ударами по морде, десятки из них навсегда улеглись на галечном поле пищей для черных птиц, которые уже слетались с окрестных гор.

Наступила пауза. Сорвита с трудом силой втянули под защиту ограды, хотя он и продолжал орать так, словно перед боем наелся мухоморов. Враги в растерянности бездействовали, не решаясь подходить близко, но и постепенно смелея после второй неудачи. Надо было ждать атаки.

А потом пошел дождь. Гроза. С громом и молниями. Он поливал пока только нападавших, а, как известно, дождь — не лучший союзник. Мокрая праща — плохое оружие. А когда глаза заливает, и подавно.

Мишка заметил, что туча с грозой сначала прошла в сторону врагов, а потом медленно пошла к ним, назад, и её движение было так естественно, что он уже начал было искать шкуру, под которой можно спрятаться. Но в это время увидел колдуна, стоявшего на куче корзин, с закрытыми глазами. Повернувшись лицом в сторону врага, он что-то бормотал. И Мишка понял, что до них этот дождь никогда не дойдёт.

Нежданный и неизвестно откуда взявшийся, ливень заставил любителей лёгких побед, здоровых, крепких мужиков, сделать первый шаг навстречу своей гибели. А потом и второй… Так хотелось уйти от выматывающих душу, хлещущих потоков! Сзади лило сильнее и передних потихоньку начало выталкивать в сторону наших воинов, которые стояли, ничего пока не предпринимая.

Мишка представил, как там, наверно, холодно и вспомнил фразу земного отца: "Не май месяц". Он понял страшный замысел колдуна и опять поразился его простоте, позавидовал хитрости старика, который всего лишь привёл тучу и двигал ею, как он сам, когда-то играл радиоуправляемой моделью. Сейчас вартаки не выдержат и кинутся спасать себя вперёд!

И Мишка побежал вперёд, туда, где черная стена чужого войска подходила к ним, уплотняясь. Теперь он знал, что надо делать, и злился на себя зато, что мог бы и пораньше догадаться.

— "Не кидайте камни" — эта команда понеслась по рядам воинов.

А ученик колдуна, пробежав ещё несколько шагов, опустился и начал шептать. Он как будто молился, только время от времени менял своё место перед строем воинов, которые, ничего не поняв, смотрели на него с жалостью и прикладывали ладонь ко лбу, как крутили бы русские палец у виска. Но дело своё делали — не метали свои снаряды и терпеливо ждали.