Проспать Судный день - Уильямс Тэд. Страница 48

— Не надо было нам приходить сюда, черт подери. Что тут такого важного?

Она показала мне мятый картонный мешок, свернутый в размер книги в твердом переплете.

— Письма от моей сестры, — печально, но без раскаяния ответила она. — Я не могла их оставить. Она единственная из родных, кто мне еще не безразличен!

— Ага. Ладно.

Я даже и не знал, что сказать. Злился больше на себя, чем на нее.

— Садись в машину, поехали отсюда.

Но, как только мы тронулись, я увидел, как что-то метнулось из-под машины в кусты, росшие у тротуара. Может, белка или кошка, но я почему-то был уверен, что это нечто другое. Выругался, но решил не говорить Галине, и сосредоточился на том, чтобы обнаружить возможную слежку.

Темнело, движение было плотное, так что у нас ушло минут двадцать, чтобы выехать из делового квартала. Я не собирался выезжать на автостраду, и пришлось ехать в плотном, бампер к бамперу, потоке по Вудсайд, пока мы не свернули на Мидлфилд. К югу от автострады начинались промышленные кварталы, тянувшиеся до самого Этертона, и я подумал, что так мы быстрее домой доберемся. В других обстоятельствах я оказался бы прав.

Когда мы ехали по автостраде, небо на западе было красным. Солнце недавно зашло за холмы, и впереди горизонт стал темно-синим, почти черным. Горели фонари, но, в остальном, тротуары и здания выглядели пустыми.

— Слишком темно, — вдруг сказала Галина.

— В этой части города после пяти все заканчивается, — сказал я, но амазонка повернулась и стала смотреть назад.

— Бобби, — сказала она. — Что-то на окне.

Я сбавил скорость и обернулся, чтобы поглядеть, о чем она говорит. И через мгновение понял, что заднее окно с пассажирской стороны стало черным. Совершенно черным, хотя я видел фонари во всех остальных окнах.

Колесо машины ударилось о бордюр, и мне пришлось посмотреть, куда мы едем, как раз вовремя, чтобы не въехать в измазанную мыльным раствором витрину. Я выехал обратно на дорогу, едва не налетев на пожарный гидрант.

— Что-то… что-то проникает через окно, — слегка дрожащим голосом сказала она. — Как черные змеи…

Я обернулся снова и увидел, как что-то протискивается в щель над окном, что-то темное и слегка светящееся, сделавшееся толщиной в лист бумаги, чтобы просочиться в щель между окном и проемом задней двери. Спустя мгновение мелкие лепестки превратились в перетекающее резиновое полотно, лентами скатывающееся на заднее сиденье, будто кто-то закачивал внутрь жидкий латекс.

Щупальце из темного резиноподобного вещества хлестнуло вперед и схватило меня за шею. Другое пролетело у меня перед глазами. Галина завопила от неожиданности, да я, наверное, тоже, вот только слизь, обхватившая мою шею, уже закрыла мой рот. То, что проникло в машину, насколько я мог разглядеть, не имело ни формы, ни костей, ни конечностей, но я почувствовал, как руку, которой я пытался убрать это щупальце, кусает что-то острое.

И я ничего не видел. Забыл сказать? Плохо, когда сидишь за рулем.

Я крутанул руль вправо, вслепую, и вдавил педаль газа. «Датсун» рванулся вперед, снова ударил колесами в бордюр, так сильно, что я услышал, как лопнула шина, а затем вся машина качнулась, как от удара огромного кулака. Странно, но именно желеобразное вещество, обволакивавшее меня, не дало мне вылететь через лобовое стекло.

Столкновение оглушило эту резиновую тварь, ровно настолько, что я успел поднять руку и сдернуть склизкое щупальце с глаз. Лобовое стекло было покрыто паутиной трещин, но не разбилось. Мы врезались в стену дома, и на мятом капоте лежали осколки штукатурки и кирпича. Галина продолжала визжать и продолжала бороться со щупальцами, которые обхватили и ее.

У меня не было никаких предположений насчет того, с чем мы боремся. Нечто странное, слизистое, бесформенное и явно превосходящее силой человека. Если это было одно существо. Схватившись за ложноножку, которая обвила Галину, я резко дернул, пытаясь освободить ее. А тем временем существо напряглось и начало тащить меня назад, где лежала его основная масса, темным бесформенным комом.

Я уже почти стоял, выпрямившись над сиденьем. Все выглядело так, будто я боролся с гигантским осьминогом, ужасающе сильным и скользким, но существо не имело хоть сколько-то определенной формы. К счастью, мое сопротивление отвлекло его достаточно для того, чтобы Галина наконец открыла дверь и вывалилась наружу. Спустя мгновение она дернула ногами и, освободившись, перекатилась на пару метров в сторону.

— Беги! — успел крикнуть я прежде, чем тварь выбросила еще одну амебоидную конечность и снова закрыла мне лицо, но у меня не было времени смотреть, что она делает, поскольку что-то начало вгрызаться мне в грудь. Толкнувшись ногами и дернув руками, я снова оторвал ложноножку от моего лица.

К этому моменту я уже оказался почти вверх ногами, на своем сиденье. Тварь решила перетечь на меня, и это не казалось мне ни хорошим, ни полезным для моего здоровья. Рывком освободив руку, я сунул ее под сиденье, схватил первое, что попалось, а это оказалась коробка с телефонами, и принялся изо всех сил стучать по ближайшей конечности. Тварь слегка отступила, но не утратила желания атаковать. Проблема была в том, что я наполовину лежал под рулевым колесом, и двигаться мне было сложно. С трудом развернувшись в сторону пассажирского сиденья, я наконец-то смог вытащить пистолет. И выпустил в сердцевину склизкой твари четыре или пять серебряных пуль, так быстро, как только мог спускать курок. В замкнутом пространстве звук был зубодробительный, но выстрелы оказались на хрен никому не нужны. Все, чего я добился, это нескольких дырок в твари, которые быстро затянулись, и дырок в крыше «Датсуна», которые почему-то этого не сделали.

Я понимал, что погибну, если не выберусь из машины. Неизвестно, что может сделать со мной это бескостное чудовище. В голове почему-то мелькнул термин «поглотить», и почему-то мне это не понравилось. Поэтому я бросил пистолет и сунул руку в перчаточный ящик, надеясь найти там что-нибудь острое, чем я мог бы освободить себя от хватки твари. Я лежал поперек сидений, с упершимся в спину рычагом переключения скоростей. Открытая дверь с пассажирской стороны была меньше, чем в полуметре от моей головы, но тварь обхватила мои ноги и сжимала их, будто удав, а остальная ее часть пыталась перетечь с заднего сиденья и накрыть меня. Она нависала надо мной, будто сотня килограммов взбесившегося от голода желатина.

В перчаточном ящике я ничего не нашел, и каждая секунда боя одной рукой приближала меня к гибели. Карты, пульт от ворот гаража, прочая ерунда высыпались на меня, пытающегося понять, откуда тут столько всего. Ручки, фальшфейер… фальшфейер! Я попытался подтащить его к себе, раздумывая, не поможет ли огонь там, где не помогли пули, но комок выбросил в сторону моей головы и руки еще одно щупальце, и фальшфейер вылетел наружу.

К этому моменту тварь почти полностью затекла на спинку кресла, прижавшись комом своего тела к крышке лампы, и от падения вниз ее удерживали только удары моих ног. Я снова схватил коробку с телефонами и принялся изо всех сил колотить тварь, снова и снова, но это было все равно, что колотить самого большого и самого мерзкого в мире мишку-гамми. Тварь протекла между спинкой сиденья и потолком кабины и начала медленно стекать на меня, весом прижимая мои ноги мне к груди. А потом я увидел, как большой тупой нарост на конце ближайшего щупальца начал изменяться.

Он отвердевал — по крайней мере, так это выглядело. Будто лед, намерзающий на лобовом стекле. Темное резиноподобное вещество стало сереть, почти побелело, а потом треснуло посередине. Зазубренные края трещины начали удлиняться и заостряться, превращаясь в пасть мурены.

Как же я облажался, только и мог подумать я, глядя, как растут зубы на конце щупальца.

У меня было где-то полсекунды для того, чтобы приготовиться, что мне начнут отъедать лицо, как вдруг в проеме двери появилось что-то очень ярко светящееся, красного цвета. Ложноножка с зубами дернулась в сторону от яркого света, раскрыв псевдопасть. Даже зашипела. Мне так показалось, по крайней мере, хотя это вполне мог быть звук фальшфейера, который держала в руке Галина.