Джайна Праудмур: Приливы Войны - Голден Кристи. Страница 56

Ее логика была безупречной. Кейлек вспоминал, в каком гневе и горе находилась Джайна, когда телепортировалась прочь от него. Тайная магия от взрыва сильно затронула ее, заставив ее волосы побелеть, а ее глаза - светиться; и если магия сделала подобное с ее телом, что могло произойти с ее разумом?

- Я найду Радужное Средоточие, - решительно заявил он. - Кто бы ни завладел им - Гаррош или Джайна.

Кири колебалась, поглядывая на Тералигоса.

- Возможно, было бы лучше, если бы кто-нибудь присоединился к твоим изысканиям.

Кейлек подавил в себе сердитое возражение. Кири была не просто его добрым другом, она была его сестрой по духу, хоть они и не были из одной кладки. Она подозревала Джайну Праудмур не для того, чтобы причинить ему боль, а потому что волновалась. Волновалась, ибо он, похоже, оказался слишком сильно подвержен влиянию своих чувств к Джайне, и это могло помешать ему выполнить свой долг перед стаей. Волновалась, ибо понимала, что Кейлек никогда не простит себя, если она оказалась права и что-то пойдет не так.

- Я благодарен тебе за твое беспокойство, - сказал он, - и я знаю, ты думаешь только о благе нашего народа. Пожалуйста, поверь, я поступаю так, как будет лучше. Я смогу - я просто обязан - справиться с этим сам.

Он ждал. Если возражения будут слишком громкими, он согласится с желанием остальной части стаи. Безусловно, сам он до сих пор не выполнил безупречно свои обязанности.

К счастью, большая часть стаи не разделяла мнение Кири. Кейлек подозревал, что они не воспринимали Джайну - одного человека - как угрозу. Поскольку Кири признала способности Джайны необычайно сильными, остальные драконы не поддержали ее.

- Эта проблема будет решена, - заверил Кейлек, - я не подведу вас снова.

Он произнес эти слова с убежденностью и надеждой на то, что он был прав. Ибо этот израненный мир не выдержит еще одного провала.

Нет так давно бывший вождь Орды провел праздник в честь ветеранов, сражавшихся в Нордсколе против Артаса и в Войне Нексуса. Гаррош хорошо помнил великолепный парад в Оргриммаре, идею которого он сам и подал. Именно в тот день Тралл оказал Гаррошу великую честь, вручив оружие его отца, которое в данный момент было надежно закреплено за широкой спиной Гарроша.

Гаррош был горд тем, что он сражался в этих битвах. Но он также гордился своими сражениями за крепость Северной Стражи и Терамор. В Нордсколе, по крайней мере, часть побед была за Альянсом. При этой мысли во рту появлялся пепельный привкус. Теперь все шло так, как должно было. Теперь война шла с Альянсом. Тралл имел все возможности, чтобы начать ее, но был сбит с толку белокурой волшебницей. Вместо этого он боролся за "мир", который якобы был возможен между орками и их бывшими угнетателями. Гаррош собирался поступить с Альянсом также, как и Громмаш Адский Крик с демонами. Как его отец разорвал оковы повиновения и рабства существам Скверны, убив Маннорота, так и его сын разорвет тонкие цепи "мира" с Альянсом. Он был уверен, что даже упрямые Бейн и Вол'джин, в конце концов, разделят его точку зрения, и воцарится истинный мир – возможно купленный кровью, но условия его будет диктовать Орда.

А пока он отдал приказы об организации в столице Орды триумфального шествия победителей и празднеств, посрамивших бы Тралла. Он не ограничится маршем и одним днем пирований. Гаррош приказал устроить шесть дней торжеств. Бои ящеров на арене! Показательные бои величайших воинов Орды с щедрыми призами! Увеселение за увеселением под аккомпанемент песен лок-тра и лок-ваднод, в то время как по улицам разносили лучший орочий грог.

Когда Гаррош со своей свитой направлялся к воротам Оргриммара, он с удовлетворением увидел толпы ликующих ордынцев, не участвовавших в шествии. Они с каждым разом все громче выкрикивали его имя; их скандирование было подобно грому, и Гаррош послал Малкороку, поднявшему кубок в его честь, довольный взгляд

- Гаррош! Гаррош! Гаррош! Гаррош!

- Они слишком любят тебя, чтобы так просто пропустить, мой Вождь! - сказал Малкорок, крича во всю глотку, дабы быть услышанным в этом гаме. - Скажи им о своей победе! Они должны услышать это из твоих уст!

Гаррош посмотрел на толпу и закричал: Хотите услышать мою мечту?

Это казалось ему невозможным, но толпа взревела еще громче. Усмешка Гарроша стала еще шире, и он махнул толпе рукой, заставляя ее утихомириться.

- Мой народ! Вам, оркам, посчастливилось жить в это время. Время, когда я, Гаррош Адский Крик, готов заявить о правах Орды на Калимдор. Человеческая зараза, укоренившаяся в Тераморе, выжжена самой сущностью магии. Ее больше нет! Джайна Праудмур более не будет мешать нам своими пустыми речами о мире. Они не были услышаны, и теперь она и ее королевство превратились в пыль. Но этого не достаточно. Ночные эльфы будут следующими. Они долгое время отказывали нам в том, в чем мы нуждались для простого образа жизни. Мы лишим их жизней, их городов, а тех немногих, кому повезет выжить, заставим бежать в Восточные Королевства. Я, Гаррош, усмирю их и заставлю молить лишь о куске хлеба и уголке для сна, в то время как Орда получит их богатства. Их города отрезаны от поддержки нашими могучими кораблями, и когда мы начнем вторжение, они падут перед нами, как урожай перед косой!

Больше радости, смеха, рукоплесканий, а еще песен, сложенных спонтанно, но под вдохновением его слов:

- Смерть Альянсу! Смерть Альянсу! Смерть Альянсу!

Бейн сидел в холодном, темном трактире в Колючем Холме. В лучах света, проникавшего сквозь дверь, но толком не освещавшего этого места, кружились пылинки. Выпивка была ужасной, а еда еще хуже. Несколькими километрами севернее он мог бы насладиться торжеством, подобного которому еще не видел. Но он чувствовал себя более комфортно именно здесь.

Гаррош запретил распускать войско. Все воины Орды должны были находиться в Дуротаре, но вождь не отдавал Бейну приказа присутствовать на празднике в Оргриммаре. Подобная “оплошность”, по сути, была оскорблением, и Бейн был достаточно умен, чтобы это понимать. И он был даже благодарен, что его присутствие на торжестве не требовалось. Он боялся, что если бы он и дальше вынужден был выслушивать восхваления Гаррошу - восхваления пути зла, на который вступила Орда, восхваления массового уничтожения, проведенного самым трусливым образом - он бы не удержался от вызова с каким-нибудь зеленокожим глупцом. И не важно, кто вышел бы победителем, ибо Орда так или иначе проиграла бы.

В своих мрачных раздумьях Бейн отнюдь не был одинок. Потягивая скверное пиво, он наблюдал за входом. Все больше тауренов прибывало в таверну; кивая Бейну, они занимали свои места. Через некоторое время он увидел Вол'джина. Тролль сидел поодаль от него, но их взгляды пересеклись. Затем, к своему удивлению, он узрел яркие красно-золотые одеяния син'дорай... и рваные одежды Отрекшегося. Его сердце забилось сильнее. Другие видели и чувствовали то же, что и он. Может быть, в конце концов, отыщется способ остановить безумие Гарроша. До того, как придет время Орды платить по счетам.

Соленый морской воздух был полон звуков. Они не прекращались вот уже два дня, с тех пор, как известия о падении Терамора достигли ушей Вариана, и должны были раздаваться до тех пор, пока задание не будет выполнено. Это были звуки бурной деятельности - распиливания досок, стук забивания гвоздей, починки орудий. Шум работы перемежался с ворчанием дворфов и веселыми голосами гномов.

Но граждане Штормграда не жаловались на шум, ибо он означал надежду. Это был глас Альянса, бурно протестовавший против смертоносного и трусливого поступка.

Бролл Медвежья Шкура, Вариан и Андуин стояли рядом, глядя на гавань. День только начинался, и паруса, осторожно поднятые на одном из новых больших судов, окрасились в розоватый оттенок от солнца, выглядывавшего из-за горизонта.

- Не думал, что когда-нибудь увижу так много рабочих в одном месте, даже в Стальгорне, - сказал Андуин. По его просьбе ему разрешили остаться в Штормграде до отплытия флота, после чего он должен был вернуться к своему обучению у дренеев. Вариан улыбнулся сыну, довольный тем, что юноша решил остаться. Встреча с Джайной неприятно удивила и расстроила обоих. Андуин испытал настоящее потрясение, видя, как миролюбивая "тетя Джайна" в одночасье исполнилась столь сильной ненависти. Они беседовали до позднего вечера - человек, который не так давно олицетворял собой нынешнее отношение Джайны к Орде, и мальчик, которому оно никогда не нравилось; они разговаривали о том, как на каждого могут повлиять горе и потери, а также война и насилие.