Джайна Праудмур: Приливы Войны - Голден Кристи. Страница 60

Помня о возрасте книги, Джайна стала быстро и аккуратно перелистывать ее. Здесь были иллюстрации всех видов магических артефактов. Большинство были даже не знакомы Джайне. Похоже, многое было потеряно со временем, но...

Она нашла его. Радужное Средоточие. Она начала читать, бегло просматривая интересные, но сейчас совершенно ненужные подробности о том, как синие драконы создали его, и для чего оно использовалось. Ее не волновало, для чего его использовали. Она не понаслышке была знакома с тем, как его можно было использовать. Она хотела знать, что с ним можно сделать сейчас.

...усиление. Любые магические заклинания будут усилены при надлежащем применении артефакта. В соответствии с теорией автора о том, что тайная магия сама по себе является стихией, он скромно предполагал, что есть, по крайней мере, один засвидетельствованный случай, когда Радужное Средоточие было использовано для подчинения, управления и контроля над разными существами стихий.

Джайна почувствовала, что у нее начинает кружиться голова. Она встала и посмотрела вокруг, чтобы убедиться, что она по-прежнему одна в огромном помещении. Затем она осторожно завернула книгу в плащ, вышла в дверь и спустилась по лестнице. Ей оставалось нанести еще один визит в этом городе, прежде чем она отправится вершить свой акт возмездия.

Глава 23

 Статуя была задумана самой Джайной. Волшебница оплатила все расходы и нашла мастера. Теперь Антонидас взирал на город, за который он когда-то отдал жизнь. Изваяние ее друга было зачаровано так, что парило в двух метрах над землей. Под мраморным изображением великого человека виднелась надпись:

"Верховному магу Антонидасу, Великому волхву Кирин-Тора

 Великий город Даларан обязан жизнью величайшему и мудрейшему из своих сынов. Друг мой, твоя жертва была не напрасной.

 С любовью и уважением, Джайна Праудмур."

Джайна стояла на мягкой зеленой траве и смотрела на своего друга. Скульптор, ваявший статую, был талантлив, и он сумел передать главные черты Антонидаса - строгость и доброту. Одна его рука поддерживала парящую и вращающуюся небольшую сферу, лучившейся магией. Во второй руке Антонидас держал свой посох, Аркус.

Джайна до сих пор скрывала книгу под плащом, чтобы чей-нибудь острый глаз не углядел ее. Она твердо сжимала фолиант, пока тот находился под тканью, как бы этим успокаивая себя.

Здесь, в тени статуи наставника, воспоминания протекали достаточно легко и, по большей части, безболезненно. Этот человек видел в ней большой потенциал и обучал ее с радостью, восторгом и гордостью. Джайна вспоминала долгие разговоры с ним о тайных материях и тонкостях волшебства, таких как положение пальцев или угол наклона тела. В то время они оба были уверены, что она многого достигнет в Даларане и даже пробьется в Кирин-Тор. А прекрасный город станет ее домом.

Легкая улыбка, коснувшаяся, было, ее губ, пропала. Столь много - слишком много - всего произошло. Она цеплялась за надежду, что каким-то образом ее наставник вырвался из объятий смерти, чтобы указать ей путь к книге, которая поведает о том, как использовать Радужное Средоточие. Она надеялась, что он одобрял то, что она собирается сделать. Разумеется, он бы согласился с ней, если бы мог лицезреть то, что довелось видеть ей.

Нежное прикосновение к ее плечу чуть было не заставило ее выронить книгу из-под плаща. В последнюю секунду она поймала ее и обернулась.

- Прости, не хотел тебя пугать, - сказал Калесгос.

Паранойя охватила ее.

- Как ты узнал, что я здесь? - спросила она, стараясь придать своему голосу легкости и непринужденности.

- Я вернулся в Нексус после нашего... твоего ухода. Оттуда я почувствовал, что ты отправилась в Даларан. - Его синие глаза недовольно сверкали. - Кажется, я знаю, зачем ты здесь.

Она отвела взгляд.

- Я пришла просить помощи у Кирин-Тора. Помощи в борьбе с Ордой после того, что она сделала с Терамором. Они отказали мне.

Кейлек поколебался, затем тихо спросил: Джайна... я тоже был в Тераморе. Если бомба упала на город - а мы оба это видели - то Радужное Средоточие должно было оставаться там. Но его там не было.

- Готова поспорить, Орда послала разведчиков за ним, - соврала Джайна. - Я даже сразилась кое с кем из них.

- Скорее всего, так и есть, - кивнул Кейлек, соглашаясь.

- Ты по-прежнему можешь ощущать его? - спросила Джайна.

- Нет, но если б оно было уничтожено, я знал это. Стало быть, в очередной раз неведомый могущественный маг скрывает его от меня - и делает это лучше прежнего. И как мы сами могли наблюдать, Средоточие, если оно до сих пор существует, может нанести колоссальный вред этому миру.

Значит... ее защитное заклинание сработало.

- Тогда тебе лучше позаботиться о его поисках.

Ей не нравилось лгать, но она знала, что он не поймет ее. Или... поймет? Если он был в Тераморе... видел то же, что и она... возможно, он разделял ее чувства.

- Кейлек, Кирин-Тор не поможет мне. Ты недавно говорил, что будешь сражаться за меня - за леди Терамора. Терамор пал. Но я все еще здесь. - Она потянулась к нему и порывисто схватила его за руку. Он крепко сжал ее. - Помоги мне. Пожалуйста. Мы должны уничтожить Орду. Она не остановится на том, что уже сотворила, и ты это прекрасно знаешь.

Она видела отразившуюся на его лице борьбу и поняла, сколь сильно он беспокоится о ней. Столь же сильно - как она начала осознавать - и она переживала за него. Но сейчас было не время для нежной сладости ухаживания и романтики. Любви не было места, пока существовала Орда и пока она имела возможность творить подобные злодеяния. Она нуждалась в любом оружии, которое только могла найти, и Джайна знала, что, независимо от ее желания, ее сердце должно стать тверже стали.

- Я не могу сделать этого, Джайна, - сказал Кейлек, и его голос был полон боли. - Столь непримиримая... ненависть - это не похоже на тебя. Джайна, я знаю, что ты всегда стремилась к миру. Я понимал тебя, когда ты стремилась защитить свой народ. Но я не могу поверить, что ты действительно хочешь сотворить ужас, подобный тому, что Орда содеяла с Терамором. Никто в здравом рассудке и обладая добрым сердцем никогда не пожелает никому подобного.

- Итак, ты считаешь, что я сошла с ума? - сказала Джайна пренебрежительно, но с нотками раздражения. Она отдернула свою руку.

- Нет, - ответил Кейлек, - но ты слишком далека от того состояния, в котором могла бы адекватно оценивать свои действия. Я считаю, что ты поступаешь так от ярости, от боли. Никто не обвиняет тебя в желании так поступить. Но ты не должна действовать, пока твой разум находится в таком состоянии! Я знаю тебя и верю, что ты сама еще будешь сожалеть об этом.

Глаза Джайны сузились, она отступила.

- Я знаю, ты беспокоишься обо мне и изо всех сил стараешься своими речами меня утешить. Но ты ошибаешься. Это я. Такая, какой меня сделала Орда, когда сбросила эту проклятую бомбу на мой город. Ты не хочешь помочь мне? Не слышишь голоса, взывающие к справедливости? Хорошо. Не помогай мне. Но что бы ты ни делал, не вставай на моем пути.

Кейлек повесил голову, когда она развернулась и зашагала прочь, сжимая в руках книгу. Книгу, которую охранял Антонидас; книгу, с помощью которой она могла бы подарить мертвым покой; книгу, дающая ей достаточно могущества, чтобы Орда на своей шкуре испытала все, что она натворила… с ее сердцем.

Трактир в Колючем Холме приносил хороший доход, что нравилось его хозяину, Гроску. Как в любом городе, львиную долю населения которого составляли солдаты и путники, не задерживавшиеся надолго, в Колючем Холме царила суматоха. С таким наплывом гостей ради пищи и грога во время празднования в Оргриммаре, Гроск - которому теперь приходилось прочищать стаканы вдвое больше обычного - мог быть уверен, что уж сейчас-то он получит огромную прибыль благодаря столице. Что с того, что некоторые разговоры не были достойны одобрения? Да, были резкие высказывания и за, и против Тралла. Народ любил жаловаться. Недовольство вождем, погодой, войной, другими расами Орды, Альянсом, друг другом - все это служило на благо его бизнесу. Есть такая причина посещения трактира, называется "топить свои горести".