Рожденный Светом - Фрумкин Сергей Аркадьевич. Страница 25

«Они не понимают, какое это счастье – иметь семью и детей. Они не ценят своего дара, позабыв, что еще недавно не могли бы даже мечтать о нем. Они не знают, что за возможность существовать такой же жизнью на других мирах космоса люди отдают все свои сбережения и добиваются этого только к глубокой старости… А еще, они злые. Беспричинно и неоправданно… Назло окружающей красоте и здоровой среде обитания…» – думал Гим. – «Вполне очевидно, с Излином что-то не так. Эта планета не заслужила принесенного сюда герцогом чуда. Оно здесь не нужно. Оно раздражает и злит тех, кому должно было дарить радость и счастье…»

– Когда доберемся до острова? – в какой-то момент Гим отбросил беспочвенные фантазии, направляя мысли к практической стороне этого путешествия.

– Наверное, завтра к вечеру, – отозвался Корсе. – Один привал устроим через час. Второй – часов в девять вечера. Завтра в пять – снова в дорогу.

– А мы не можем двигаться без привалов?

Генерал смерил агента изучающим взглядом.

– Вы можете. Они – нет. – Корсе указал на скакуна под собою. – Не волнуйтесь: у делегации Оттора такие же «сложности». На острове мы будем первыми.

Вечером они расположились лагерем на берегу реки, на песчаном пляже у самой воды.

Гим долго наблюдал, как взмыленные, уставшие за день скачки лошади хлебают не слишком приспособленными для этого губами речную воду.

Чтобы приготовить пищу, разожгли костер. За всю свою жизнь Гим тысячи раз наблюдал пылающие языки пламени на зданиях, технике, деревьях и даже людях. И первый раз он видел, чтобы огонь разводили специально – собирая и складывая домиком пахнущие смолой поленья – чтобы согреться и удовлетворить чувство голода.

Желтые, оранжевые и красные всполохи заворожили смотрящего на костер сержанта Ростера. В пощелкивании поленьев, в шепоте разгорающегося огня, в сладком запахе дыма и даже в жаре колышущихся язычков тоже таилось нечто далекое, сказочное, заманчивое и древнее.

Спали все, кроме расставленных генералом часовых – и люди и животные. Люди похрапывали, завернувшись в свои длинные яркие плащи, лошади то и дело фыркали и поднимали головы.

Из темноты неба светили звезды, и Гим впервые в жизни посвятил им всю ночь – от заката и до рассвета. Впервые в жизни ему не надо было выгадывать мгновения для сна и отдыха, впервые в жизни у него не было ни одного другого занятия, чтобы убить время. Гим вглядывался в чуть мерцающие, оранжевые, желтые и голубые точки. Ему слышался тихий шепот. Ему мерещились сказочные картины. Он ощущал притяжение, ощущал тепло и внимание…

Речного острова – точки, лежащей на линии между Ронтонтенополем и Фабиром на равном расстоянии от обеих городов – отряд Гима достиг к пяти часам вечера следующих суток. Остров представлял собой холм, поднимающийся из воды посередине реки, в этом месте широкой и спокойной. С одного и другого берега на остров вели узкие мостики, по которым одновременно могли проехать только три всадника.

Генерал ошибся – делегация Оттира ухитрилась прибыть раньше – еще за несколько километров до места встречи зоркие воины герцога заметили мелькающие на самой линии горизонта полоски чужих флагов. Чего отторцам стоила эта сомнительная победа, можно было понять, едва ступив на холм переговоров – взмыленные морды едва живых скакунов, запыленные, лишенные парадного блеска латы, усталые и раздраженные выражения на лицах.

Людей графа было ровно сто, как и людей Гима. Но эти люди никогда раньше не носили на себе лат из обыкновенных кусков стали. Наколенники едва держались на плохо затянутых завязках, шлемы не подходили по размеру, панцири болтались и топорщились, как пузыри – суровые и мрачные люди графа даже несмотря на грозный вид и плохое настроение невольно вызывали улыбку. С первого же взгляда Гим распознал специализацию почти каждого из них. Внимательные, быстрые, глядящие исподлобья глаза, крепкие жилистые руки с чуть распухшими костяшками пальцев, привычка следить за сохранением равновесия при любом шаге или повороте туловища – люди графа были солдатами в не меньшей степени, чем люди герцога, за небольшой оговоркой – они были как раз теми солдатами, к которым привык сержант Гим. Чемпионами боевых видов борьбы, телохранителями и убийцами. Если на лицах солдат «прошлого» явственно проступали честность, благородство и простота, то лица солдат «настоящего» отличались настороженностью, хитростью и недоверчивостью. Гим сражу отметил, что мечи, ножи и дротики закреплены у них не там и не так – люди графа привыкли к совсем другому оружию, и колюще-режущие игрушки предпочли закрепить там, куда бы автоматически потянулись в минуту опасности в поисках рукояти излучателя.

Что касается самого графа, этот человек не вызывал улыбки. Скорее, наоборот – взирая на Радола, Гиму захотелось пустить слезу. Граф был пожилым человеком с круглым добродушным лицом, невинными детскими глазами и растерянной блуждающей улыбкой. Улыбка существовала сама по себе – казалось, что отторцу хотелось улыбаться всем окружающим, но люди вокруг попадались злыми и бесчувственными. Гим только теперь понял, что имел в виду герцог, говоря про расчет на личное обаяние. Граф сразу же «обаял» молодого агента, одарив его жалостливым, тоскливым, обреченным взглядом.

Кроме графа и солдат в делегации Оттора было еще трое горделивых личностей, профессии и статус которых не могли быть опознаны бывшим сержантом Ростера.

– Где герцог?! – скорчив злую гримасу крикнул один из этих трех неизвестных, как только последний из людей Гима сошел на остров с моста.

– Переговоры буду вести я, – объяснил Гим.

– Мы будем говорить только с герцогом! – испуганно закричал второй из людей неизвестной профессии, судя по всему – знатных вельмож Оттора.

– Герцог поручил это мне.

– А кто вы такой? – спросил граф, мягко и грустно подняв глаза на Гима.

– Гим Церон Ревенберг. Лорд. Советник Эльтаров при герцоге Ронтонте.

– Советник Эльтаров?! – с неожиданной для Гима озлобленностью вскричал один из трех вельмож.

– Или Эльтар? – вежливо уточнил граф.

– Только советник.

Радол вздохнул и помрачнел.

– Насколько я понимаю – здесь вы, значит герцога ждать не приходится. И говорить тоже бессмысленно – Ронтонте принял окончательное решение.

– Мы поедем с ними в Ронтонтенополь! – вскричал один из трех вельмож. – Мы заставим герцога говорить с нами! Это оскорбление! Он…

– Успокойтесь, Виолт, – попросил граф. – Боюсь, спорить уже бесполезно. Эти люди не возьмут попутчиков. И мечами они пользуются умелее нас. Присядем?

Посреди острова находился небольшой павильон, в котором уместились Гим и его генерал, Радол и трое его молодых вельмож.

– Что передал мне герцог? – осведомился граф.

– Он запрещает вам строить энергостанцию. И приказывает закрыть еще две уже действующие.

Молодые вельможи взбешенно сжали руки в кулаки, но граф жестом дал им понять, что эмоциям здесь не место.

– Ронтонте знает, к чему приведет закрытие двух действующих станций? – мрачно глядя в землю, поинтересовался Радол.

– Он сказал: только к финансовым потерям.

– Не только, молодой человек. Замерзнут три наших города. Двадцать миллионов человек останутся без работы и крова.

Гим прислушался к внутреннему голосу. Радол вызывал у него симпатию. Чувствовалось, что граф невероятно умен и… что он говорит правду.

– Они погибнут?

– Этого мы не допустим. Постараемся не допустить.

– Герцог сказал, что на Отторе больше энергии, чем нужно трем таким поселениям.

– А он не сказал, сколько энергии уходит на разработку тяжелого урана?

– Думаю, герцог знал, о чем говорил.

– Я в этом и не сомневаюсь… Вы давно знаете герцога?

– Нет.

– В этом вся его политика: регулярное притеснение и подавление тех, кто начинает поднимать голову. Поселения всех миров нашего сектора должны находиться на грани выживания – так безопаснее. Вы понимаете?