Утраченная невинность - Миллер Карен. Страница 102

— Да, Рейф, — подтвердила Вейра. — Действительно он.

У Мэтта сдавило горло. Он даже помыслить боялся, что чувствует этот молодой человек, и думал только о том, каким же мужеством и самообладанием нужно обладать, чтобы держаться вот так, зная, какая страшная участь тебе уготована. Слегка повернувшись и посмотрев в его спокойное лицо, Мэтт произнес:

— Я хотел бы поблагодарить тебя, Рейфель.

Тот скользил рассеянным взглядом по залитым солнцем лугам.

— Нет нужды. Все мы рождены для какой-то цели. Сейчас пришел мой черед.

— Такая нужда есть. Дело в том, что Эшер… то есть Невинный маг… он мой друг, — с трудом выговорил Мэтт. — Ты спасешь моего друга. Я хочу, чтобы ты знал об этом, вот и все.

— Понятно, — сказал Рейфель и улыбнулся. — Это хорошо. Это прекрасно. Спасти королевство — это большое дело, но несколько безликое. Спасать друга — совсем другое.

— Тебя не забудут, — продолжил Мэтт. — Он не забудет тебя никогда, хоть вы и не встретитесь.

— Никто не забудет нашего Рейфеля, — вмешалась в разговор Вейра; голос ее звучал строго и предупреждающе. — Дай-ка мне вожжи, Маттиас. Поройся в корзине и найди мне печенье с миндалем. И с этого момента мы будем называть тебя по-другому. Никто не должен слышать твоего настоящего имени.

— Имя сменить не трудно, — возразил Мэтт. — А как насчет лица? Меня в городе хорошо знают. Даже в плаще с капюшоном и на темной улице мне трудно будет остаться неузнанным. Я слышал, ты говорила Дафне о каких-то уловках и фокусах?

Вейра кивнула.

— Говорила, было дело. Но подождем еще немного. Я не знаю наверняка, как долго они будут действовать.

Эти слова не очень вдохновили Мэтта, но настаивать на разъяснениях он не стал, потому что видел, как Вейра переживает за Рейфеля. Он просто кивнул и улыбнулся.

— Как скажешь, Вейра. Тебе лучше знать.

Она пихнула его в бок локтем.

— Я знаю, что лучше — печенье с миндалем. Ты уже забыл, о чем я просила? Или малость оглох, несмотря на свои молодые годы?

Рейфель хохотнул, а Мэтт полез в корзинку.

— Прошу, госпожа, — подобострастным тоном произнес он, протягивая печенье Вейре, принявшей обиженный и капризный вид.

— Благодарю вас, мастер… мастер… — Она задумалась, наморщив лоб и поджав губы. — …Маклин, — наконец произнесла Вейра. — Знавала я одного Маклина. Настоящий тупица, таких редко встретишь, и при том глух как тетерев.

Мэтт фыркнул, обменялся с Рейфелем веселым взглядом и забрал вожжи у Вейры, чтобы она могла насладиться печеньем.

Дарран усердно полировал поручни лестницы, когда в Башне снова появился Уиллер. Двери отворились без стука, и маленький толстый мерзавец торжественно прошествовал через фойе.

Не скрывая презрения, Дарран уставился на него, держа тряпку в руках.

— Во имя сладчайшего имени Барлы, что тебе нужно на этот раз, Уиллер? Клянусь, мы отдали все книги Дурма!

— У меня послание для Гара, — бросил Уиллер, глядя мимо старика. — От его величества короля Конройда.

Даррану хотелось дать пощечину самодовольному наглецу. Но он стиснул зубы и холодно процедил:

— Не для Гара, а для его высочества принца. Еще раз назовешь его, как простолюдина, и обещаю, ты пожалеешь об этом.

Глаза Уиллера сузились и превратились в щелки.

— Еще раз пригрозишь мне, и расстанешься с жизнью, — прошипел он. — Боллитон в прошлом. Ты жалкий старик, слуга опального калеки, а я — личный помощник короля. Его правая рука, его доверенное лицо.

— Его лакей, хочешь сказать, — ответил Дарран. — Мальчик на посылках. Так что там за послание? Давай его сюда, я передам его высочеству.

Уиллер попытался прошмыгнуть мимо него.

— Я сам передам! Отойди, старая ворона. Не вмешивайся в дела короля, если не хочешь оказаться на соломенной подстилке рядом с Эшером. — Преградив ему дорогу, Дарран наклонился вперед.

— Его высочество легли спать, и я еще не видел, чтобы они изволили встать. Во всяком случае, для такого типа, как ты, я его будить не собираюсь. А что касается угроз, Уиллер… Я тебе не угрожаю, Уиллер. Я обещаю. Попробуй оскорбить моего принца, попробуй снова причинить ему малейшую боль, и ты до конца жизни лишишься покоя. Я уничтожу тебя, и никто меня даже пальцем не тронет.

Что бы там Уиллер ни рассмотрел в его глазах, но он сразу поверил Даррану. Негодяй отвернул побелевшее лицо и отступил на шаг.

— Что ж, изволь. Передавай послание сам, мне все равно. Его величество приказывает принцу Гару присутствовать на казни изменника Эшера. Карета приедет сегодня за полчаса до полуночи. Принцу велено быть готовым и ждать.

— Я передам его высочеству, — заявил Дарран. — Теперь убирайся.

Уиллер поспешно удалился, а Дарран обессиленно привалился к стене. Он чувствовал себя старым и беспомощным. Потом, понимая, что медлить бесполезно, потащился по лестнице к апартаментам Гара, чуть не плача от злости.

— Что случилось? — спросил Гар, не отрывая глаз от дневника Барлы. Он был весь испачкан чернилами. Пальцы, лицо и даже белокурые волосы покрывали темно-синие отметины. Судя по пятнам на замечательной, сшитой из розового шелка рубахе, он вытирал об нее руки. Рубаха погибла безвозвратно. Стол был завален бумагами, на полулежали листы с заметками. Гар с головой ушел в работу.

Дарран стоял в дверях библиотеки и не знал, как сказать принцу о приказе короля. Наконец, он откашлялся и вымолвил:

— Послание, господин. От его величества.

Гар продолжал писать. Один испачканный чернилами палец был прижат к той строчке, которую он в данный момент переводил; принц сосредоточенно хмурил брови.

— Я очень занят. Скажешь после.

— Боюсь, господин, что придется сказать сейчас, — осторожно произнес Дарран.

— Тогда говори и оставь меня! — крикнул Гар. — Ты же знаешь, чем я занят.

И Дарран сказал. Он изложил суть дела быстро и замолчал, наблюдая затем, как смысл услышанного доходит до Гара. Пальцы принца задрожали, и он бросил перо.

— Итак, — пробормотал он, глядя в пустоту невидящими глазами, — ему недостаточно, что я приговорил Эшера к смерти. Я еще должен увидеть, как он умрет. Ах, Конройд, Конройд… Неужели ты так нас ненавидишь?

Дарран выскочил на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь, не в силах видеть, как терзается его принц.

К полудню Бесси без всяких происшествий довезла их до поворота на главную дорогу, ведущую в город. Движение здесь было оживленное. Олки ехали в каретах, на повозках, просто верхом; по направлению к Доране двигался целый поток путешественников, а встречного движения не было.

Мэтт недоуменно смотрел на всех этих людей.

— Что это с ними? — спросил он шепотом у Вейры. — Неужели они не понимают, что едут смотреть на гнусное убийство?

— На убийство изменника, — возразила Вейра. — Это совсем другое дело.

— Какая разница? — не соглашался Мэтт. — Вся пролитая кровь одного цвета.

Вейра покачала головой.

— Это у порядочных людей она красная, мастер Малкин. А у изменника черная, как и те замыслы, которые злодей вынашивает в своем сердце.

— Ты сама в это не веришь!

— Конечно, не верю. Но они верят. — Она похлопала его по колену. — Хотят верить. Если они позволят себе усомниться и задуматься хотя бы на миг, то лишатся покоя. А люди хотят мирно спать по ночам, а не терзаться угрызениями совести. А олкам сейчас особенно трудно. Если мы не будем проклинать мерзавца, посмевшего заняться магией, значит что? Значит, мы сами ею занимаемся.

Мэтт так разозлился, что с трудом сдерживался, чтобы не закричать на этих глупцов. В глубине фургона мирно похрапывал Рейфель, согревшийся под целой грудой одеял. Кричать не было смысла, и Мэтт, немного успокоившись, спросил у Вейры:

— Когда настанет срок, как ты это сделаешь?

— Все произойдет легко и безболезненно, — ответила она, помедлив. — Снадобье, которое я сварила, облегчит ему последний путь. Проще говоря, Маттиас, он уйдет без страданий, как старая собака или кошка, которые умирают во сне.