Утраченная невинность - Миллер Карен. Страница 13

— Возможно, Никс и прекрасный целитель, но не в его власти оживить мертвое тело. Или возродить погубленный разум. Знаю, об этом жестоко говорить, но…

Гар перестал расстегивать пуговицы на рубашке; глаза его моментально сделались холодными.

— Замолчи.

— Вы еще не знаете, что я хочу сказать!

— Мне в точности известно, что ты хочешь сказать, — возразил Гар и снова принялся за пуговицы. — Мой ответ — нет. У меня есть Главный маг.

— Гар… — Он приблизился еще на шаг. — Я понимаю, что из всех близких у вас остался только Дурм, но это никак не должно влиять на ваш выбор.

Принц сорвал с себя рубаху и швырнул ее в кресло. Несмотря на волшебное пахучее зелье Никса, тело его, покрытое пятнами синяков, напоминало шкуру леопарда.

— Не собираюсь это обсуждать.

— Придется! Вы знаете, что об этом думают люди, — настаивал Эшер. — Многие годы они воспринимали тебя как человека, не владеющего магией, как неполноценного доранца, как калеку. Раньше это не имело значения, потому что были живы ваш отец и ваша сестра — два лучших мага, которых когда-либо знало королевство. Самый последний земледелец из Рестхарвена знал, что благодаря им королевство находится в безопасности.

— Королевство по-прежнему в безопасности! — сердито крикнул Гар. — Я больше не калека!

— Знаю, но вы стали таким всего несколько недель назад! Недель, Гар, которые прошли после всех этих долгих лет. Люди только начали привыкать к мысли о том, что вы тоже маг, а вы уже хотите, чтобы они приняли вас королем? Заклинателем Погоды? Возможно, вы не уступаете в могуществе Фейн, но у вас недостаточно подготовки. Вы сами говорили, что Дурму еще предстоит многому вас научить!

— И он научит, — твердо ответил Гар. — Как только выздоровеет.

— Вы не знаете, выздоровеет он или нет!

— И ты этого не знаешь! — выпалил принц. — По крайней мере врачевание среди твоих многочисленных талантов пока не отмечено!

Эшер засунул руки в карманы. Он уже жалел о том, что вообще начал этот разговор. Но… сказанного уже не воротишь.

— Дело не только во мне, Гар. Есть еще Никс. Он тоже больших надежд не питает. Ты не можешь оспорить его мнение только потому, что…

— Я не собираюсь ничего оспаривать, — бросил принц и повернулся спиной к Эшеру. — И не собираюсь продолжать этот разговор. Тема закрыта.

Эшер шагнул к нему, схватил за руку и развернул лицом к себе.

— Нет. Не закрыта. Нравится вам или нет, вы должны смотреть в лицо фактам. Вам нужен Главный маг. Вы не можете самостоятельно овладеть магией заклинания погоды, вам не обойтись без наставлений подготовленного, искушенного мага. Это слишком трудно. Слишком опасно! Вы не сможете…

Гар предостерегающе поднял палец.

— Скажи еще раз «вы не сможете», и, обещаю, ты пожалеешь об этом!

— Меня постигнет страшная кара? А что может быть страшнее такой картины: вы очертя голову бросаетесь в магию и обрушиваете Стену на наши головы? — Эшер не обращал внимания ни на предостерегающий палец, ни на опасный блеск в глазах Гара; он хотел любой ценой заставить глупца прозреть истину. — Думаю, ничего страшнее быть не может.

— Я не намерен разрушать Стену Барлы, — возразил Гар. — Как не намерен и назначать Конройда Джарралта своим Главным магом!

— Должны! Кто еще достаточно могущественен, чтобы справиться с этим делом? Вы должны назначить его Главным магом, хотя бы временно! Пока Дурму не станет лучше, раз уж вы так уверены, что он выживет и не очнется полной развалиной. Потому что если вы это не сделаете, не заручитесь его помощью и попытаетесь заняться заклинанием погоды в одиночку, любая ошибка скорее всего приведет к вашей гибели. И тогда королем станет Джарралт, а что будет со всеми нами?

— Ты что, оглох? — закричал Гар. — Я на это не пойду! У меня есть Главный маг!

— Нет, Гар! Все, что у вас есть, это комок кровоточащей плоти, собранный из отдельных кусков с помощью ниток, зажимов и молитв, и вы не сможете…

— Довольно! — с болью воскликнул Гар. Рука взлетела, пальцы сжались в кулак — и вся комната наполнилась яростной, бушующей энергией.

Эшер ощутил удар магии. Невидимая сила оторвала его от пола и бросила, словно пучок щепок для растопки камина. Пролетев несколько ярдов, он ударился о кровать. Сила снова подхватила его и припечатала к стене. Беспомощный, он мешком свалился на ковер. Все синяки, все раны на теле проснулись и завопили, моля о милосердии. Оглушенный, Эшер лежал, а из носа и рта теплыми струйками стекала кровь. В воздухе почему-то пахло паленым. Боль постепенно вытеснялась страхом.

Мертвенно-бледный, неподвижный, как каменное изваяние, Гар смотрел на него. Потом принц подошел, присел на кровать и склонился над Эшером. Коснулся его окровавленного лица, внимательно посмотрел на свои пальцы, перепачканные кровью.

— Эшер, — выдавил он наконец. — Я…

Эшер поднял руку, и Гар замолчал. Принц встал, прошел по комнате и скрылся в уборной. Оттуда послышался звук воды, льющейся в таз. Скрипнули дверцы шкафа. Принц вышел, неся в руках тазик и кусок мягкой белой ткани. Он подошел вплотную и молча остановился.

Эшер принял таз, тряпку и смыл кровь с лица. Боль постепенно уходила, но страх оставался и медленно перерастал в гнев. Все так же молча он вернул тазик и окровавленную тряпку, поднялся на ноги и прошел мимо Гара к прежнему месту возле окна. Кости стонали. Выглянув из окна на улицу, он увидел всадника, только что подъехавшего к парадным воротам Башни. Подбежавший слуга в ливрее принял у гостя поводья.

Эшер узнал скакуна. И узнал всадника.

— Приехал Пеллен Оррик, — обронил он, не оборачиваясь.

— Эшер…

— Я спущусь вниз и узнаю, что ему нужно, а вы заканчивайте умываться и готовьтесь говорить с людьми. А потом надо съездить в лазарет. Проведать Дурма. Навестить Даррана. Старикашка расплачется, как девчонка, если вы не поохаете над ним, не привезете цветочков и коробочку сладостей.

— Эшер…

Он не хотел оборачиваться. Не доверял себе и своему лицу и не желал, чтобы Гар прочитал на нем что-то.

— Будем считать, что вы в первый и последний раз подняли на меня руку. И договоримся, что если вы сделаете это еще раз — с помощью магии или без нее, — между нами все кончено.

Голос Гара прозвучал в большой, круглой комнате тихо и покорно:

— Да, Эшер. Мне жаль. Прости.

Теперь он решил повернуться к принцу лицом. Долго смотрел на Гара и понял — раскаяние искреннее. Эшер кивнул.

— Вы пережили большое горе.

— Это не слова прощения.

Он не собирался спорить. О случившемся хотелось забыть, забыть, что этот Гар, маг Гар, уже не тот человек, с которым он встретился и подружился на ярмарке в Доране целую вечность назад. Что этот человек — без двух минут король, что ему ничего не стоит убить взмахом руки.

— Что передать Оррику?

Гар покачал головой. По его глазам было видно, что он все понимает и, пусть неохотно, признает свою вину.

— Нет. Ничего.

— Хорошо, — ответил Эшер и направился к выходу.

— Эшер!

Он замедлил шаг, остановился в ожидании.

— Я подумаю о том, что ты сказал. Насчет Дурма. И Конройда Джарралта.

— Хорошо.

— И мне действительно жаль. Клянусь, это никогда не повторится.

Эшер кивнул и вышел.

Пеллен Оррик ждал, поднявшись до середины лестницы, ведущей к главному входу в Башню. Как всегда невозмутимый и спокойный, он заглянул в глаза Эшеру и спросил:

— У тебя все нормально?

— Конечно, — ответил Эшер, не отводя взгляда. — Есть причины ожидать иного?

— Нет, — сказал Оррик после секундного замешательства. — Не считая очевидных причин. — Подтянутый, в идеальной, без единой морщинки форме, он выглядел тем не менее усталым и походил на человека, страдающего сердечным недугом. — Подняли всех на рассвете. Благополучно и без всяких происшествий. Холз повез их прямиком во дворец. В лазарет.

Ему пришлось напрячься, чтобы отогнать назойливо лезущий в голову образ. Красная кровь, белые кости и ползающие по ним черные мухи.