Дети порубежья - Школьникова Вера. Страница 36

Дядюшка с облегчением закивал:

– Да-да, покажи сад, Рэйна, моя супруга тратит на него много сил, когда нет поместья за городом, так хочется свежего воздуха. А я вынужден вас оставить, дела, дела.

Оказавшись в саду, Леар брезгливо сморщился – он привык к изящной простоте дворцового парка, а крошечный кусочек земли, огороженный высоким забором, полностью отражал вкус хозяйки дома – две узенькие дорожки с трудом протискивались между причудливо выстриженных кустов и ярких, тяжело пахнущих цветов. А посредине возвышался грандиозный фонтан с бронзовым дельфином, разбрызгивающим воду из оскаленной пасти. Хранитель кивнул:

– Действительно, прохладно. Единственное достоинство этого кладбища хорошего вкуса. Впрочем, надо отдать вашей тетушке должное – она во всем выдерживает свой стиль. Я бы не хотел вырасти в этом доме.

– Я тоже не хотела.

– Тогда выходите за меня замуж, и вы сегодня же его покинете.

– Что? – Глупо переспросила Рэйна, решив, что не расслышала.

– Я предлагаю вам стать моей женой, сударыня. Насколько мне известно, вы ни с кем не помолвлены.

– Но у меня нет приданого, – Рэйна так растерялась, что сама не понимала, что говорит.

Леар не сдержал короткий смешок:

– Не беспокойтесь, я смогу вас прокормить.

Девушка опустилась на скамейку, собраться с мыслями. Он молча ждал.

– Зачем вам это нужно?

– Жениться? Вы настолько невинны, что не знаете, зачем люди вступают в брак?

– Зачем вам нужно жениться на мне? Вы же герцог! И Хранитель! – Рэйна замолчала, только сейчас осознав, что никогда не слышала, чтобы Хранители заводили семьи.

– Прежде всего, я мужчина. И, как вы правильно заметили, герцог. Мне нужен наследник. Вы вполне подходящий выбор. Миловидны, из хорошей семьи и, против ожидания, умны.

– Вы легко найдете красивее, знатнее и умнее.

– Последнее вряд ли. Девиц в знатных семьях в первую очередь учат вышиванию и игре на лютне.

– Ума у вас, как и богатства, вполне хватит на двоих.

– Знатности тоже, так что это возражение снимается.

Рэйна встала и, до боли обхватив пальцами запястье левой руки, произнесла:

– Прошу меня простить, но я не могу принять ваше предложение. Каким бы лестным оно ни было.

– Вы странная девушка, – Леар не скрывал удивления, – неужели вы рассчитываете сделать лучшую партию? Вы только что объясняли, почему вы не подходите мне. Но чем же я не устраиваю вас?

– Вы не любите меня, а я не люблю вас. Все прочее неважно.

Леар воздел руки к небу:

– Сударыня, помилуйте, какое отношение любовь имеет к браку?! Постойте… вы влюблены в кого-нибудь другого, и романтическая чушь мешает вам мыслить разумно? Странно. Вы производили впечатление умной девушки.

– Нет, я никого не люблю. Но я не могу связать себя с человеком, которого не знаю. Как вы правильно заметили, я умная девушка. Вы что-то скрываете.

Леар вздохнул и опустился на скамейку. Он не ожидал, что невесту придется уговаривать оказать герцогу Суэрсена честь стать его женой:

– Хорошо, я объясню. Несколько месяцев назад я попросил наместницу найти для меня подходящую невесту из дворянской семьи. Я в родстве со всеми знатными родами империи и хочу разбавить кровь. Вторая причина, видите, я не собираюсь вам лгать, заключается в плохой репутации Аэллинов. Сомневаюсь, что кто-либо из лордов согласится отдать за меня свою дочь. Семейное проклятье.

– Я слышала про узы Аэллин.

– Вся империя слышала. Все мои близкие погибли насильственной смертью, – Леар говорил спокойно, словно о ком-то другом, с этой болью он давно уже научился жить, – весьма вероятно, что мою жену ожидает судьба моей матери. В отличие от прочих невест, у вас нет любящих родственников. Как видите, вполне разумный выбор. Я не причиню вам зла, наоборот. Вы получите все, о чем может мечтать женщина: состояние, титул, положение в обществе.

– Неужели вы готовы провести жизнь с нелюбимой женщиной, которую вам выбрали, словно товар в лавке?

– Неужели вы рассчитывали на брак по любви?

– Откровенность за откровенность – да. Я не красавица и бедна. Если кто-то захочет взять меня в жены, то только по любви.

– Или из сострадания, – безжалостно добавил он.

– Вы только что добавили еще одну причину для моего отказа. Мне все равно, что со мной сделает дядюшка, но то, что вы предлагаете – отвратительно. Я знаю, что большинство браков заключаются именно так, но это хотя бы взаимовыгодные сделки. А вы просто покупаете по дешевке подходящий товар, залежавшийся на прилавке. Я не хочу быть такой покупкой.

Наступила тишина. Рэйна кусала губы: что она наделала? Упустила единственный шанс вырваться на свободу, отказала герцогу, Хранителю… она сошла с ума, но поступила правильно. Дядюшка отобрал ее деньги и книги, тетушка лишила свободы – одеваться по своему выбору, танцевать с приятными ей кавалерами, а не каждым, кто пригласит, ходить пешком… Но родственники не посягали на единственное, что у нее осталось – чувство собственного достоинства. Она пронесла его через все испытания и не уступит сейчас. Если она согласится на предложение герцога Суэрсена – перестанет уважать себя.

Леар заговорил первым, с неожиданной мягкостью:

– Вы правы. Простите меня. Я слишком долго жил при дворе. Я не стану вас покупать. Давайте заключим договор: объявим о помолвке, и если через год вы не измените своего мнения, расторгнем ее. Я выплачу вам достаточную сумму, чтобы в будущем вы смогли себе позволить брак по любви.

– Вы собираетесь полюбить меня за этот год? Или считаете, что я полюблю вас?

Леар пожал плечами:

– Мы узнаем друг друга. Быть может, станем друзьями. Это не самый плохой вариант. Поверьте, одной любви зачастую недостаточно для счастья. В южных провинциях придумали мудрый обычай – после помолвки невеста проводит год в доме жениха, и только потом играют свадьбу. И семьи в приморских землях самые крепкие – жены годами ждут мужей из плаванья, и мужья не сомневаются в их верности.

Рэйна медленно кивнула, признавая благородство противника – он дал ей возможность сдаться с честью. Год спокойной жизни – это очень долго, а там будет видно:

– Хорошо. Я принимаю ваше предложение. Пусть будет помолвка.

Леар поднес к губам ее руку:

– Завтра вы переедете во дворец. Я обещал показать вам остальные картины. – Хранитель искренне сожалел, что не может полюбить эту девушку. Она заслуживала его любви.

21

В замке царил переполох. Вдовствующая графиня, убедившись, что Эльвин твердо решил ехать в столицу, собирала сына в дорогу. Лорд Дарио с содроганием наблюдал, как на очередную подводу затаскивают тяжелые сундуки, и не выдержал:

– Тридцать повозок, не многовато ли? Он что, собирается давать званные приемы, зачем нужно тащить с собой фамильный сервиз? И что, скажите на милость, он будет делать со всеми этими лошадьми в столице? Устроит скачки?

Глэдис смерила его уничижительным взглядом:

– Если вам угодно, дорогой брат, вы можете путешествовать верхом, спать под сосной, укрывшись дырявым плащом, и есть из черепка. А мой сын не станет позорить родовое имя.

Арно отошел от окна, благоразумно решив не связываться, только пробурчал под нос: «Слава богам, хоть Клэра осталась дома». Иначе эти подводы как раз бы выстроились по тракту до самого Сурема». Впрочем, он надеялся, что у племянника здравого смысла окажется поболей, чем у его матушки, и половину кортежа он отправит назад, как только отъедет от дома.

Глядя на приготовления к отъезду, Клэра прислушивалась к себе, пытаясь обнаружить хоть намек на сожаление. Разве не об этом она мечтала долгие восемь лет? Столица, двор, балы, роскошные платья, свита наместницы… Эльвин не настаивал, когда она отказалась ехать, но не возражал бы и против ее компании – графу давно уже было все равно, что делает его жена, и Клэра не могла упрекать его за равнодушие.

Но она не хотела ехать в Сурем, не хотела блистать при дворе, выслушивать банальные комплименты дворцовых щеголей, ловить сочувственные взгляды дам – «такая молодая, бедняжка, а муж – калека», или, еще хуже, уклоняться от жаркого шепота: «он все равно слепой, ничего не увидит».