Тебе держать ответ - Остапенко Юлия Владимировна. Страница 25

Фокстера, который считал, что женитьба на незаконнорожденной не способна облагородить, пусть даже она бастард самого конунга.

Магда шумно всхлипнула и закусила костяшку пальца. Ничего. Ничего. Всё пройдёт. Ничего не случилось. Ссора пустяшная: она сама только что убедилась, что никто не воспринимает этот вызов всерьёз. Фокстер сейчас наверняка мчится к Бристансону. Быть может, он отговорит друга от поединка. Если же нет… если нет – что ж, они будут драться до первой крови, как и всегда на дуэлях такого рода. Смертные поединки возможны только в рамках судейства, при защите преступника, – иное запрещено. Магда мысленно благословила отца за то, что он в мудрости своей издал этот указ. Даже в припадке своей невообразимой дерзости Эд не станет противиться воле конунга – он слишком многим ему обязан. Значит, будет дуэль до первой крови… «И пусть, – подумала Магда, – пускай ему пустят кровь, пускай моему Эду, моему бессердечному белому солнцу, пустят кровь. Пускай она брызнет из него вместе с ядом, вместе с соками той женщины, к которой он ходил, пускай всё это выйдет прочь и никогда не вернётся назад. А я буду рядом, думала Магда Фосиган, капая слезами на гриву кобылы, – я буду там и подхвачу его, и обниму, и отнесу домой, и буду целовать, пока его раны не затянутся, пока он не увидит меня… пока не посмотрит, как тогда, когда подошёл к алтарю и протянул мне руку.

И когда мы будем вот так смотреть друг на друга, никто не посмеет назвать его выскочкой, а меня бастардом. Но даже если и назовут, пусть – мы не услышим».

Магдалена покачнулась в седле и, вскинувшись, вцепилась в гриву кобылы. Та недовольно заржала и повела головой. Они стояли за воротами, на территории Верхнего города. Перед лицом Магды пылал огонь факела в поднятой руке стражника.

– Миледи? Я могу вам помочь?

Миледи?.. Магда испуганно вскинулась – и растрепавшиеся волосы хлестнули её по лицу. Капюшон соскользнул с головы, коса распустилась, а она этого даже не заметила. Что ж, не страшно – всё, что хотела, она уже сделала…

Всё? В самом деле?

В четверть часа пополуночи, третьего дня последнего летнего месяца Магдалена Фосиган отправилась искать своего мужа. Время шло к трём, а она его так и не отыскала. Так и не отыскала и не надавала пощёчин по его красивому наглому лицу.

– Я должна проехать в замок, – сказала Магдалена.

Стражник покачала головой.

– Замковые ворота не откроются до рассвета, миледи. Позвольте провести вас домой.

– Нет. Не надо… Я знаю дорогу, – сказала Магда и, движением головы откинув волосы за спину, тронула коленями бока кобылы. Патрульный отошёл в сторону – в Верхнем городе стража была любезна и обходительна с горожанами, зная, что почти все они – Фосиганы либо ближайшие септы Фосиганов. Верхний Сотелсхейм был жилищем жрецов Гилас, войск и самого цвета бертанской знати, но иногда, и даже чаще, чем жилищем, для всех них он был тюрьмой.

Дом Магдалены находился восточнее ворот, почти у самой стены, отделявшей замок конунга от Верхнего города. Дорога туда вела одна, и у Магды было время решить, что ей делать теперь. Одно из двух: либо Эда, как всех прочих, завернули на дороге к замку, и тогда он почти наверняка вернулся домой, либо его пропустили. Последнее означало лишь одно: Эда потребовал к себе конунг. Маловероятно, что это связано с дуэлью, – шпионы Фосиганов, конечно, расторопны, но вряд ли врываются к своему господину с докладом посреди ночи, если только это не дело государственной важности, а насколько Магда могла судить, ничем подобным тут не пахло. Значит… значит, отец просто захотел увидеть Эда. И одна Гилас знает, зачем. Магда никогда не спрашивала Эда об этом, и даже если бы спросила, то в ответ получила бы только привычную небрежную улыбку.

Что ж, если Эд и правда у лорда Грегора, Магдалена не имела ни права, ни оснований его упрекать. Так что, с какой стороны ни глянь, единственным разумным решением было ехать домой и ложиться спать… или хотя бы попытаться уснуть.

Но разве можно ждать от женщины, которая бродит ночами по Нижнему городу, переодетая в мужское платье, что она поступит разумно?

У внутренней стены не было патруля – по крайней мере, со стороны города. Ворота, разумеется, оказались заперты; Магда увидела это издалека и не стала подъезжать ближе. Съехав с дороги на высаженную аккуратным кустарником обочину и отъехав в как можно более глубокую тень, подальше от света придорожных факелов, Магда придержала кобылу и повернулась лицом к воротам, поглаживая лошадь по морде и не отводя взгляда от замковых ворот.

Так она простояла два часа.

Ещё не светало, но небо над замком начало мутнеть и воздух набух предрассветной сыростью – это единственное время суток, которое напоминало о том, что нынешний летний месяц всё же последний и следом за ним придёт осень, – словом, была всё ещё ночь, хотя она и кончалась, когда калитка замковых ворот открылась и сквозь неё проехал всадник. Магдалена смотрела на него какое-то время, не выходя из оторопи, в которую её ввергло долгое ожидание и неподвижность. Всадник двигался спокойно, неторопливо; он явно никуда не спешил и ни от кого не прятался, и это было странно, потому что человека, выезжающего из дому до рассвета, ждёт либо дальний путь, либо слежка. Однако этот человек просто выехал из замка Фосиган в пять часов утра – видать, не спалось ему, только и всего. Он пустил коня лёгкой рысью, оглушительно звеня подковами по мощёной дороге. В преддверии утра, когда смолкли даже шаги расслабившихся под конец дежурства патрульных, это был единственный звук, смущавший ленивый покой Верхнего Сотелсхейма.

Магда тронула морду кобылы ладонью.

– Тихо, – прошептала она. – Тихо, милая, я тебя прошу, только тихо.

Теперь, при неумолимо разгорающемся свете утра, она видела, до чего же проигрышную позицию заняла. Кустарник рос низко, кругом не было ни деревца, и приближавшийся всадник мог видеть её так же ясно, как и она его. Негнущимися пальцами Магда натянула на голову капюшон. Надо было просто сорваться с места и умчаться – он не стал бы её преследовать. Но руки словно приросли к уздечке, а ноги – к стременам, и она не могла пошевелить ни единым мускулом. Просто смотрела, как её муж едет к ней, и слышала, что он насвистывает. Судя по всему, у него было прекрасное настроение.

– Доброго вам утра, мой лорд, – сказал Эд, поравнявшись со своей женой и тронув висок двумя пальцами в знак фамильярного приветствия.

Магда кивнула, не глядя ему в лицо. Он проехал мимо, не взглянув на неё и продолжая насвистывать. Ему не было никакого дела до подозрительных типов, ошивающихся у замковой стены в пять утра. «Я могла быть убийцей, – подумала Магда. – Могла воткнуть стилет ему под ребро, когда он проезжал мимо меня, на расстоянии вытянутой руки. Это было бы так просто – он ведь не носит кольчугу. Говорит, это страшно неудобно и к тому же бессмысленно – когда на роду написано, тогда и помрёшь…»

Он ехал вниз по дороге. Он возвращался в Нижний город, а Магда смотрела ему вслед.

Застоявшаяся кобыла укоризненно всхрапнула. К Магде вернулась способность управлять своим телом.

– Тише, милая, – сказала она. – Тише.

У её супруга была длинная ночь, но, похоже, он не намеревался так скоро её заканчивать. Что ж, жена должна делить с мужем все тяготы, выпавшие на его долю, разве нет?

На сей раз она не выпускала Эда из виду. Ворота в Нижний город уже открыли, и оба они проехали беспрепятственно. Улицы пустовали, хотя кое-где уже выползали из своих нор нищие, чьи трудовые будни начинались чуть свет. Сперва Эд ехал по направлению к кварталу Тафи, но потом резко свернул на развилке к югу. Если бы дело происходило днём, Магда почти наверняка не успела бы заметить этого манёвра и потеряла бы мужа в толпе, но сейчас на маленькой площади перед развилкой был только золотарь, копавшийся в сточной канаве. Магда обогнула его по широкой дуге – и внезапно поняла, что Эд этого не сделал, и даже не прикрыл нос, проезжая мимо отходника.