Война меча и сковородки (СИ) - Сунгуров Артур. Страница 17
- Зачем вы это сделали? - спросил он, прерывисто дыша, когда она отпустила его.
- Вы заслуживаете награды, хотя бы такой. Хотя бы и от меня, - сказала Сесилия.
- Я самый счастливый и самый несчастный одновременно, - пробормотал он, взъерошив волосы.
- Не говорите больше ничего, милорд. Проводите меня к каретному двору. Уже поздно, леди Демелза должна вот-вот уехать. Я не хотела бы злоупотреблять вашей добротой.
- О, вы просто неспособны совершить ничего злого! - воскликнул лорд Ранулф, не спеша выполнять просьбу дамы и провожать ее.
«Уже совершила, - мысленно возразила Сесилия, тоже не делая ни шага. Она словно вросла в землю, пустив тут корни, и на это были свои причины. - Милосердные небеса! Я соблазняю чужого жениха? Но всего лишь поцелуй... Всего лишь поцелуй! Сесилия, ты бесстыдна, как падшая женщина из трущоб!»
Ранулф почувствовал её смятение и принял всё на свой счет.
- Я вел себя, как мужлан, - сказал он, волнуясь. - И оскорбил вас.
«Скорее, это я тебя оскорбила», - продолжила Сесилия мысленный диалог с чужим женихом.
- Я прекрасно понимаю, что вы поцеловали меня из жалости, и я должен был преисполниться благоговейного трепета видя ваше милосердия... И я преисполнился, леди Леоффа! Правда, преисполнился! Но ещё мне это... страшно понравилось.
- Тогда повторите, если говорите правду, - сказала Сесилия медленно, поднимая лицо и не закрывая глаз.
А вот лорд Ранулф глаза закрыл. И поцеловал её так старательно и нежно, как ребенок целует на ночь любимую игрушку.
«Он и сам, как ребенок, - подумала Сесилия, пряча улыбку. - При всем его уме и начитанности, он всего лишь несмышленое дитя. В некоторых вопросах».
Эта целомудренная неосведомленность обрадовала её. Уж она-то на собственном опыте знала, как умеют целоваться и щипать за мягкие места благородные рыцари, буде приведется встретиться с ними в полутемном коридоре и рядом не окажется строгой надзирательницы за нравственностью дев. Лорд Ранулф не такой. Он вообще ни на кого не похож. Он особенный.
И после такого целомудренного поцелуя в Сесилию словно демон вселился. Она снова схватила молодого человека за шею, притянула к себе и поцеловала, уже не скромничая. Когда она оторвалась от него, чувствуя себя упырихой, напившейся невинной крови, лорд Ранулф уже держал ее в объятиях, поглаживая по затылку и спине, и вовсе не хотел отпускать.
- А теперь отпустите меня и уходите, - сказала Сесилия низким голосом.
Лорд Ранулф, ошалевший от неожиданных страстных поцелуев не понял её с первого раза, и ей пришлось повторить.
- Уходите, милорд. И не оглядывайтесь.
Он наклонился, пытаясь разглядеть выражение лица девушки, и выглядел озадаченным:
- Правильно ли я вас понял? Вы просите меня удалиться?..
- Не прошу, а приказываю, - сказала Сесилия так твёрдо, как только смогла.
- Вы и правда хотите, чтобы я ушёл?..
- Сколько нужно повторять, чтобы вы поняли? Вот дорога, вон двери.
- Но довести вас до каретного...
- Я доберусь сама. Благодарю. Ну же? - она выразительно кивнула в сторону каменных горгулий, насмешливо щеривших клыки.
Лорд Ранулф сделал два шага и остановился.
«Если сейчас он оглянется, и я брошусь ему на шею...» - решила про себя Сесилия, так крепко сжимая кулаки, что ногти впились в ладони.
Но он не оглянулся, а побрел дальше, ступая медленно и тяжело, как столетний старик. И с каждым шагом, с которым он послушно уходил от неё всё дальше и дальше, Сесилия ощущала всё большее жжение в сердце. Каким хорошим мужем он мог бы быть! А она была бы такой хорошей женой! Но всё это достанется Эмер. Долговязой, легкомысленной Эмер, у которой вечно обломаны ногти, а кудри не укладываются ни в одну прическу.
Сесилия смотрела вслед Ранулфу, пока он не поднялся по ступеням и не исчез в темноте портика. Только тогда она так же медленно побрела в другую сторону - к каретному двору, где её ждала леди Демелза. Если ещё ждала.
«Что я делаю, яркое пламя? - вопрошала Сесилия мысленно, но с таким ужасом, что вопросы её, наверняка, пронзили ночное небо и достигли блаженного края, согретого праведным огнём. - Что я делаю? Помоги мне небо».
Она оказалась в зарослях козьей жимолости, которая как раз цвела, буйно осыпанная ароматными цветами.
Уставившись в заросли, Сесилия смотрела на жёлтые цветы, но их не видела, поражённая тем черным предательством, что созрело в её душе, где сейчас шел нешуточный диалог совести со злостью.
«Она ведь подруга», - пискнула совесть.
«Какая подруга?! - возмутилась злость. - Видали мы таких подруг! Делай все, что нужно Эмер. Подчиняйся всему, что вздумается Эмер. Тараканьи бега? Прикрой, пожалуйста. Отвлечь жениха? Сесилия, будь любезна. Ах, тебе нужно найти мужа? Ничего, потом как-нибудь найдешь. Разве так ведут себя подруги? Совсем не так».
«Она ведь неплохая», - продолжала совесть, но голос ее хирел, становился все слабее под натиском злости.
«Она неплохая, но вместе с тем - легкомысленная, бессердечная, гордая, и думает только о себе!»
Тут в дело вмешался здравый смысл: «Но их брак благословила сама королева. И лорд Ранулф - преданный слуга короны - никогда не пойдет против воли Её Величества. А ты, Сесилия, вместо того, чтобы искать себе мужа, рубишь дерево не по своему топору. Ты останешься ни с чем, и тебя отправят в монастырь».
- Это правда, - забормотала Сесилия, - я замахнулась на то, что небесами суждено другой. Я обезумела! Прости меня, яркое пламя! - она заломила руки в жесте отчаяния, пытаясь вспомнить слова молитвы, но на ум упорно шли поцелуи лорда Ранулфа и его растерянное лицо, когда она велела уходить и не оглядываться.
- Сесилия!
Этот вопль невозможно было спутать ни с каким другим. Раздавшийся в темноте и тишине, он прозвучал для Сесилии, как гром с ясного неба, как знак, что её тайные делишки видны свыше, замечены и не одобрены.
Кричала Эмер. Вся дрожа, Сесилия посмотрела в ту сторону. Эмер махала ей рукой со второго этажа, высунувшись в арочное окно по пояс. Но даже в призрачном свете луны было видно, как сияет улыбкой её физиономия. Что она делает здесь так поздно? А вдруг... она видела?..
Сесилия вскрикнула от ужаса и стыда, и бросилась бежать, не разбирая дороги. Ветки жимолости хлестали её, но ей и в голову не приходило прикрыться. Она мчалась сквозь кусты, как оленица, преследуемая гончими. Хотя - и она это прекрасно знала - Эмер не побежит следом, выспрашивая, что случилось. Было ли ей, вообще, до кого-нибудь дело, этой Эмер?
В тот вечер мягкая постель в доме лорда и леди Демелза казалась Сесилии жесткой, как соломенная подстилка в доме бедняка. Она бесконечно ворочалась, то укрываясь до ушей, до сбрасывая одеяло.
«Я всё скажу ей, - повторяла она про себя на разные лады. - Я всё ей скажу».
Засыпая, Сесилия представляла себе, как завтра обрушит на голову Эмер потоки негодования и упрёков, и не будет оправдываться, а будет только обвинять.
Наутро решимости у Сесилии поубавилась. Леди Демелза вместе с мужем отправились ко двору, и она поехала с ними, но не встретила ни Эмер, ни лорда Ранулфа, ни хотя бы одного знакомого лица.
Увидеть подругу ей удалось лишь к вечеру. Маленький слуга в поварском берете сообщил, что графиня Поэль готовит для королевы ужин, и Сесилия пошла во внутренний двор, где ставили жаровни для жаркого. Каждый последующий шаг давался ей со всё большим трудом, а перед дверью она остановилась и дважды досчитала до двухсот, прежде, чем взяться за ручку.
Эмер поручили поджарить для королевы вальдшнепов. Начались весенние высыпки, и охотники каждый день приносили горы рыжепёрых тушек с длинными носами, а королева была большая охотница до маленькой, нежной дичи. И непременно желала, чтобы готовила для неё графиня Поэль.
Вот и теперь новоиспечённая графиня стояла возле каменной жаровни во внутреннем дворе, красная от жара и лохматая, как простолюдинка. Ощипанные, но не потрошеные тушки, нашпигованные под кожу тончайшими ломтиками сала, лежали в тазу, а Эмер орудовала двуручной сковородкой.