Пиппа бросает вызов - Адамсон Джой. Страница 16

Мери в мое отсутствие вела дневник, и в нем было записано, что гепарды оставались под Фотодеревом еще десять дней. Они позволяли ей держать тазик с молоком и все разом совали туда головы, но прошла неделя, прежде чем они стали друзьями. Пиппа первая подошла к Мери и легла у ее ног, а когда Мери стала ее гладить, она громко замурлыкала.

Сомба тем временем была поглощена «охотой» на Стенли, стараясь отвоевать у него пустую корзину из-под мяса; она вцепилась в корзину зубами, и некоторое время они тащили ее в разные стороны — кто кого перетянет. Наконец Сомба спасовала и тоже отправилась к Мери; внимательно осмотрев ее и обнюхав руки, она устроилась рядом. Тогда и Тайни решил познакомиться с Мери поближе. Кстати, он сразу же сообразил, что раз меня нет, то некому подносить ему кусочки, и стал свирепо сражаться с каждым, кто осмеливался посягнуть на его мясо, и так научился защищать свою долю, что заставил даже Сомбу уважать себя.

Как-то утром Пиппа пришла к Фотодереву одна; немного погодя она позвала малышей низким стонущим звуком, но, не дождавшись ответа, повела Мери и африканцев к Мулике — на расстояние около полумили; по дороге она еще два раза взбиралась на деревья и звала детей; дети наконец нашлись на той стороне речушки. Тогда все вернулись обратно к мясу, которое было на всякий случай заперто в машине.

Десять дней подряд все шло отлично. Но вот однажды утром Мери приехала в лендровере к Фотодереву. Не успел Локаль выйти из машины, как навстречу ему из травы поднялись две львицы, которые тотчас убежали. Стоит ли говорить, что наше семейство скрылось из этих мест и не давало о себе знать целых пять дней.

Малыши подрастают

Когда я вернулась, гепардов все еще не было, но меня встретило известие, что несколько дней назад — это случилось девятого марта — Бой напал на сынишку директора. Бой — это один из львов Джорджа: и он, и его сестра Гэрл играли главные роли в фильме «Рожденная свободной».

Когда съемки закончились, владельцы подарили этих львов Джорджу, чтобы он приучил их к жизни на свободе. Позднее к ним присоединился Угас, а затем еще четыре львенка — лев и три львицы. Несмотря на разницу в возрасте и воспитании, они составили один прайд, только Бой и Гэрл никогда не расставались, и недавно у них родилось двое львят. Оба они с детства привыкли к людям и были самыми ручными из всего прайда.

Этот случай произошел всего в нескольких сотнях ярдов от Фотодерева. Джон Баксендейл встретил Боя на дороге и решил доставить его в лагерь Джорджа, до которого было двенадцать миль. Поэтому он разрешил Бою вспрыгнуть на крышу лендровера и поехал дальше. Тут навстречу им попался директор, он ехал в своей открытой машине с женой и двумя детишками, все они сидели рядом с ним на переднем сиденье.

Директор остановился в нескольких футах от машины Джона и вышел, чтобы поговорить с ним. Пока они разговаривали, Бой спрыгнул с крыши лендровера и стал неторопливо подходить к машине, где сидели дети и жена директора. Директор подумал, что Бой хочет вскочить в его машину, быстро сел за руль и включил мотор, собираясь отъехать. Но Бой уже был возле машины; мгновенно он поднялся на задние лапы, навалился на директора и схватил за руку четырехлетнего мальчугана, который сидел между отцом и матерью. В эту минуту машина рванулась вперед и потащила за собой Боя, так он и шел на задних лапах, пока не выпустил из пасти руку малыша. Директор все время бил Боя кулаком, а мать крепко держала ребенка, прижимая к себе и маленькую дочку, сидевшую у нее на коленях.

Бой от начала до конца не проявил ни малейшей злобности, а он обязательно разозлился бы, если бы у него отнимали законную добычу, то есть если бы он считал ребенка своей добычей. И хотя Бой глубоко прокусил малышу предплечье, оказалось, что не разорвана ни одна мышца, не раздроблена ни одна косточка. Все это произошло в субботу вечером, а потому невозможно было достать самолет, чтобы доставить мальчика в Найроби. Пришлось отвезти его в больницу миссии — всего в часе езды от холма Джомбени, и там ему зашили и перевязали раны. Этого как раз и не следовало делать — раны, нанесенные хищниками, никогда не нужно завязывать, их всегда оставляют открытыми на случай нагноения. Наутро рука у малыша воспалилась, и доктор, прилетевший из Найроби, начал с того, что снова открыл раны. У всех у нас камень с души свалился, когда мальчик, пробыв шесть недель в больнице в Найроби, вернулся совершенно здоровым.

Этот случай привлек внимание прессы и вызвал горячие споры.

Правительство разрешило оставить Боя в заповеднике Меру при условии, если Джордж отныне не будет показывать своих львов посетителям и перестанет их подкармливать. К счастью, они уже стали вполне самостоятельными.

Примерно в это же время была составлена подробная программа действий и для меня: в ней было указано, какую работу с гепардами мне разрешают проводить. Мы уже давно договорились с руководством, что я закончу свою работу к концу текущего года. Теперь в дополнение к этому соглашению я должна была убрать коз из Кенмер-Лоджа за пределы парка и постепенно уменьшать подкормку гепардов, а к 1 декабря совсем прекратить кормление.

Когда мы с Джорджем приступили к выпуску наших зверей на свободу — это было четыре года назад, — мы решили, что расстояния в двенадцать миль между нашими лагерями вполне достаточно, чтобы львы и гепарды не заходили на чужую территорию. Но в последнее время львы стали все чаще вторгаться во владения Пиппы и, конечно, мешали ей свободно передвигаться. Так что для меня было полнейшей неожиданностью, когда семейство в один прекрасный день явилось прямо ко мне в лагерь — впервые за все восемь месяцев жизни малышей. Они ужасно нервничали и подозрительно приглядывались к каждому движению моих помощников, хотя те и ушли в дальний конец лагеря. Я положила мясо с другой стороны, рядом с моей спальней и недалеко от дерева-мостика, чтобы семейство могло незаметно скрыться, если ко мне пожалуют гости. Малыши похудели, но были не так уж голодны — должно быть, Пиппа за эти пять дней хоть раз, но удачно поохотилась. Я стала обирать с нее клещей и гладить ее, а она ласково мурлыкала и лизала мою руку. Наверное, малыши, увидев это, почувствовали себя в безопасности, потому что вскоре принялись за еду. К сожалению, у нас не хватило мяса, чтобы накормить их досыта, да и то, что было, уже порядком подпортилось. Так что немного спустя Пиппа перевела детей по дереву-мостику на другую сторону реки, в равнины Гамбо, и вернулись они только на закате.

Тем временем мы привезли из Кенмера козью тушу, и гепарды с жадностью на нее набросились. Пока они ели, я села поближе, охраняя семейство от хищников, которые могли оказаться поблизости. Кругом стояла тишина, нарушаемая только ритмическим стрекотанием сверчков и цикад — их стройный хор всегда начинает звучать с наступлением сумерек — да чавканьем гепардов. Гепарды, без сомнения, слышат гораздо больше разнообразных звуков, чем мы, люди, и они напряженно вслушивались в вечернюю тишину; наконец, уже после восьми часов вечера, они ушли за речку. А немного погодя мы услышали поблизости рычание двух львов.

Должно, быть, при таких обстоятельствах Пиппа считала наш лагерь самым безопасным местом, потому что на другой день после обеда пришла снова. Когда гепарды уже начали есть, подъехал Джон Баксендейл. Я тут же послала Мери остановить его, но малыши уже убежали по дереву на тот берег и решились вернуться обратно, только когда Пиппа позвала: «прр-прр».

Еще два дня семейство продолжало приходить в лагерь; малыши были напуганы и издерганы — такими я их еще не видела, — и меня нисколько не удивило, что Пиппа в конце концов увела их на равнину Мулики. После недавних дождей трава там поднялась слишком высоко, и, чтобы избежать опасности или высмотреть добычу, Пиппе приходилось почти все время проводить на деревьях. Однажды она сидела на одном суку с большим коршуном, который все утро не трогался с места, надеясь поживиться остатками мяса, и не обращал на нашу возню внизу никакого внимания, Пиппа же его совершенно не замечала.