По воле богов (СИ) - Григорьева Юлия. Страница 24

   - Не могу. Мне велено говорить только с князем Арманом, - замотала головой бесовка. - Не могли бы вы его позвать, любезный господин? - она заискивающе посмотрела на Бониваля.

   - Его нет, - покачал головой Бони. - Ушел еще утром и до сих пор не появился. Мы как раз шли его разыскивать. Князь уже несколько раз спрашивал о нем.

   - Рассказывай, куколка, что там за поручение, - Нерил вновь обхватил бесовку.

   - Да уберите же вы руки! - уже сердито воскликнула Рени. - Вы ведете себя недостойно.

   - Давай, ты меня поучишь этикету, но где-нибудь наедине, - подмигнул нахал.

   - Нерил, отстань от девушки, - недовольно произнес Бони. - Хочешь, идем с нами, а хочешь здесь жди.

   - Я подожду, - она покосилась на счастливо ухмыляющегося Нерила. - А вам не этикету учится надо, а всыпать розг горячих. Видно, не пороли вас в детстве, раз с девушками так бесстыдно обращаетесь.

   - Так накажи меня, куколка, я ведь только за, - расхохотался наглец.

   - Чтоб вас, - досадливо фыркнула Рени и отпрыгнула в сторону, гулко стукнув копытами по каменным плитам, когда Дорбери вновь попытался сцапать ее.

   - Смотрите, кто идет! - воскликнул Нерил.

   Рени и Бониваль доверчиво обернулись, и бесовка громко взвизгнула, все-таки схваченная нахальным лордом.

   - Ну, точно сейчас схлопочете рогами! - выкрикнула она. - И копытом в одно место.

   - Что здесь происходит? - все трое обернулись к говорившему.

   - О, а вот и наша пропажа, - весело известил Нерил, продолжая удерживать извивающуюся бесовку. - Ты, скотина, куда сбежал? И как? Даже нам не удавалось к тебе толком пробиться без присмотра нянек. И вдруг такой выпад. Мы как могли скрывали твое исчезновение, но князь уже начал молнии метать.

   - Князь, князь! - воскликнула Рени. - Меня к вам госпожа прислала!

   Арман присмотрелся к жертве очередной выходки Нерила, ахнул и спешно вырвал девушку из рук приятеля. Тот обиженно засопел.

   - Гореть тебе в огне, - погрозил он пальцем молодому князю.

   Арман даже не обернулся, уводя подальше от друзей и от ворот посланницу Эльмины Одариан. Они свернули с площади, на которую выходил особняк, пересекли узкую улочку и нырнули в закрытый дворик. Арман оглянулся, проверяя, не последовал ли кто-нибудь за ними, а затем нетерпеливо взглянул на бесовку.

   - Ну, говори же, - потребовал он.

   - Вам госпожа отдать велела, - Рени вытащила письмо и протянула молодому князю.

   - И оттиск перстня, - взволнованно произнес он, спешно ломая печать.

   Затем пробежал глазами письмо, еще раз, уже медленней.

   - Князь Арман, госпожа ответ велела принести, - потянула его за рукав бесовка, когда поняла, что князь готов продолжать перечитывать письмо снова и снова. - И время идет. Мне еще в две лавки забежать надо.

   - Идем, - он схватил Рени за руку, вывел на улицу и осмотрелся. - Туда.

   Они вошли в трактир, который заметил Арман, уселись за столик, и князь потребовал подать чернила и бумагу.

   - Ты хочешь есть? - спросил он Рени, сиротливо сжавшуюся напротив.

   - Хочу, - бесовка расправила плечи. - С дороги госпожа вас искать отправила, даже перекусить не успела.

   - Тогда закажи себе, что хочешь, я оплачу, - кивнул Арман, разглаживая лист грубой бумаги.

   Но перед тем, как начать писать, он еще раз перечел письмо Эль, мечтательно улыбнулся и взялся за перо. Пока Рени ждала заказ, а после ела, Арман писал и комкал, снова требовал бумагу, но снова недовольно кривился, глядя на ровные строчки, легко скользящие из-под пера, опять комкал и начинал сначала.

   - Как передать словами мне, что на душе уже давно хранится? Как объяснить, что сердце, как в огне, в моей груди без ее глаз томится? Как передать мне нежность чувств и боль любви, что вызвана разлукой? И скованный безумною тоской, я буду ночи ждать со смертной мукой. Не сможет дать бездушное перо и сотой доли вырваться на волю. Но пусть расскажет милой Эль, Арман наполнен ей одною.

   - Вы что-то сказали, любезный господин? - спросила бесовка, прислушиваясь к шепоту Армана.

   - Нет, дьери, ешь. Я сам с собой, не обращай внимания, - ответил князь, вновь начиная писать.

   Рени несколько мгновений смотрела на склоненную голову молодого мужчины, затем взялась за ложку и уже не обращала на него внимания. Арман дописал письмо, капнул расплавленным сургучом, запечатывая его, и приложил печатку с оттиском родового герба. После передал письмо бесовке. Едва она успела спрятать послание, как в трактир вошли друзья Армана. Рени, увидев Нерила, демонстративно скривилась, и князь обернулся.

   - Не бойся, он тебя не тронет, - успокоил он бесовку. - Нерил держи руки при себе. Эта дьери под моей защитой.

   - Бони, ты это слышал? - фальшиво оскорбился Дорбери. - А самое забавное, знаешь что? Если я своим рукам позволю немного пошалить, свои руки он при себе держать не будет.

   - Нерил, ты иногда невыносим, - не поддержал друга Бониваль, усаживаясь рядом с бесовкой и закрывая ее собой от Нерила.

   - Еще один, - хмыкнул последний и развалился на скамье рядом с Арманом. - А это что у нас? Письма, что не дошли до адресата. И что нам пишут?

   Он развернул один из смятых шариков, но тут же получил затрещину от молодого князя Монтери. Недописанное письмо у Дорбери отобрали, и тот оскорбился уже менее фальшиво.

   - Арман, опомнись, мы друзья, а бить друзей никак нельзя. И тайны я храню твои, гораздо лучше, чем свои.

   - Так будь ты мне и дальше другом, займись уже другим досугом.

   - Я бы занялся, но увы. Заняться им мешаешь ты.

   Арман оплатил обед Рени, поднялся из-за стола и поманил следом друзей. Они вернулись на площадь, попрощались с бесовкой и направились обратно к особняку. Нерил все еще обиженно сопел, всем своим видом показывая, что он невинная жертва дружеского произвола, но Армана, погруженный в свои мысли, не обращал на это внимания, и Дорбери махнул рукой, разом возвращая себе хорошее расположение духа. Правда, отставать от приятеля он не собирался, потому вновь насел на него с расспросами.

   - Арман, так, где ты был? Куда тебя носили ноги.

   - Куда ж еще, по избранной дороге. Приехали вампиры в город.

   - Ты пропустить не мог приезд любимых кровососов. И как, увидел милую свою? Арман, очнись! Увидел, говорю?

   - Лишь мельком. Их проводили сразу во дворец.

   Они вошли на территорию особняка, и к ним бросился юный паж.

   - Мой князь, вас обыскался ваш отец.

   Арман невесело усмехнулся.

   - Тюремщик мой не дремлет. К моим мольбам он глух. Своим лишь доводам он внемлет. Меня пытается уверить, что это только помутненье. Не допускает он сомненья, что я Эльмину полюбил.

   - Мой друг, будь милостив к отцу. Давно остыла в жилах кровь, не помнит старый князь, что есть еще любовь.

   Бониваль сочувственно похлопал по плечу Армана. Тот поморщился и вошел в особняк.

   - Арман! Немедленно ко мне! Нас ждет серьезный разговор. Как ты посмел покинуть двор? Ты рассердил меня сегодня.

   Молодой князь посмотрел на отца и усмехнулся.

   - Сегодня только?

   - Да можно сколько?! С таким лицом лишь только в склеп ходить на горькие поминки. Из глаз пропали вечные хитринки. Расстался с Рози, позабыл пиры. И не видали все миры, такого горестного вида. Что за вселенская обида? Где тот безумный сорванец?

   - Он умер в заточении, отец.

   Князь Монтери недовольно покачал головой и первым поднялся по лестнице. Арман, проводил взглядом отца. Тот остановился и выжидающе посмотрел на сына. Юноше ничего не оставалось делать, как идти следом. Последние две недели они почти не разговаривали спокойно. Услышав о произошедшем в клане Одариан, и пронаблюдав ярость собственного наследника от неудачных попыток вернуться на территории вампиров, князь просто запер сына в его покоях. Выпускали Армана под конвоем, охраняли круглосуточно. И даже друзей пускали под присмотром охранников. Попытки отвлечь молодого князя от его тягостных мыслей не увенчались успехом. Последнее увлечение ветреного наследника была выпровожена из спальни. Всех прочих женщин, которых князь пытался навязать сыну, он отвергал, не желая даже разговаривать. В конце концов, устав от попыток переключить его внимание на человеческих женщин, Арман категорично заявил, что сводничество не красит его отца и господина, не забыв добавить, что на своем ложе он желает видеть лишь одну женщину. Но раз отец не желает даже слышать о ней, то о невестке и внуках может не мечтать. Князь пришел в бешенство, и наследника перестали вообще выпускать из покоев, пока его голову не покинет блажь.