Танцуют все (СИ) - Мельник Сергей Витальевич. Страница 26

- Не стоит. - Я не знал смысла ее действия, но понял, что колечко не простое. Хитрая вещица, квинтэссенция магии, компактный и мощный амулет, скрытый множеством слоев замысловатой паутины заклинаний.

- Думаешь? - Она с вызовом подняла бровь.

- Думаю. - Улыбнулся я, доподлинно зная, что в данный момент за моей спиной в беспорядочном хаосе движений темнея на глазах и наливаясь чернотой, вырастала полупрозрачная тень по образу человека, завораживающе мерцая и наполняя комнату могильным холодом из-за которого наше дыхание стало вырываться маленькими облачками пара.

Улыбка в мгновении ока слетела с ее лица, наполняя взгляд страхом и тревогой.

- Достаточно. - Она нервно и поспешно стала прятать свой перстень обратно, убирая его от моих глаз. - Вполне доходчиво.

Адель пренебрежительно фыркнув развеяла свой темный образ, вновь переходя в фазу ожидания. Моя умершая подружка впрочем, по-прежнему оставалась рядом на своем боевом посту.

- Послушай Ульрих. - Ромка разгладила складки платья на коленях, собираясь с мыслями. - Ты очень занятный и далеко не глупый парень. Мы могли бы договориться, я знаю твою не любовь к политике, так же знаю что ты весьма скептически настроен ко всем королевским династиям известной оконечности мира, но меж тем ты человек деловой, а значит ценишь свое время, а так же звон монет.

Купить пробуем? От банальности ситуации я даже улыбнулся.

- Ты не подумай. - Она вскинула примирительно руки. - Задание есть задание, и ты его выполнишь, просто скажем...не на следующей неделе.

Ого! Я чуть от удивления рот не раскрыл, это ж откуда она знает про поставленный мне срок? Очередная разыгранная комедия или оговорка по Фрейду? Ляпнула, что думала даже не заметив, что выдает лишнее.

- Скажем, ты обратишься к Гербельту и попросишь его продлить срок хотя бы до весны. - Она попыталась улыбнуться, вызвав тем самым во мне доверие. - В конце концов, ведь никто не воспринимает тебя в серьез, и не думаю, что и вправду к тебе применят какие-то карающие санкции.

- Не применят. - Кивнул я. - И даже думаю, что разрешат перенести срок.

- О я очень рада, что ты с пониманием относишься. - Просияла она. - Назови сумму.

- Еще три поцелуя моя прекрасноглазая. - Рассмеялся я, поднимаясь и распахивая дверь своего кабинета. - Жаль Ромка, что мы с тобой оказались по разную сторону баррикад, действительно жаль, мне было приятно от наших пустых бесед и милых прогулок, но сейчас тебе лучше уйти.

Ее ладошки сжались в кулачки, а на скулах заиграли желваки, девушка встала, порываясь что-то сказать, но сдержалась, застывая в дверях и как-то тоскливо окидывая меня взглядом.

- Понимаю. - За нее сказал я. - Теперь мне стоит чаще оглядываться за спину, что ж тут поделать? Таковы правила игры в этой жизни.

- Знаешь... - Она провела ладошкой по моей щеке. - Я постараюсь все же вернуть тебе свой должок.

- Буду надеяться. - Печально улыбнулся я, припоминая про первые три обещанных поцелуя. - И еще...

- Что? - Она смотрела мне глаза в глаза.

- У тебя примерно три дня до того как тебя начнут разыскивать. - Больше мне говорить не хотелось, я развернулся, возвращаясь к своим бумагам.

Да вот так. Вот так закончились наши отношения, не успев, как следует начаться. Хотя...Тоскливо на душе, мне будет очень не хватать ее внимания, ее слов и теплых рук. Что не говори, а эта девочка умела улыбаться. Так не многие могут.

Как и прежде от мирской боли и потерей ушел в работу, всецело погружаясь в мир холодных чисел и статистики, с любовью к этим пустым закорючкам погружаясь в процесс монотонной писанины и подведения итогов. День, ночь, день,ночь. Спал урывками, ел тут же в кабинете, но к назначенному сроку был готов как никогда, ощущая себя холодной машиной без эмоций и чувств лишь с какой-то степенью гордости за выполненную работу.

Холодная вода с плавающими в ней кусочками прозрачного льда вернула усталому лицу свежесть. Новый наряд, начищенные до блеска слугами сапоги.

- Карета прибыла мой господин. - Оповестил меня слуга.

- Грузите бумаги. - Велел я, набрасывая на плечи плащ и выходя во двор под дождь.

Со мной встал рядом Ло, маленький монах будет сопровождать меня в городе, для подстраховки от нежелательных моментов и встреч. Вскоре мы уже тряслись по раскисшей дороге, выводя свой путь в сторону городских ворот. Не много не мало, а нам в сопровождение выделили аж два десятка гвардейцев, выглядели мы при подобном эскорте весьма солидно, а что самое главное не встречали препятствий на улицах и воротах, как въезда, так и при переходах меж внутренних колец.

Да уж видимо как карету, так и солдат, городская стража знала хорошо. Нам был полный зеленый цвет, для полноты картины лишь мигалки не хватало на крыше кареты. Настроение было умиротворенно паскудным, в голове роились мысли о маленькой зеленоглазой девочке и грязных играх, и черт бы с этими играми, если бы в них принимали участие плетки, ажурное черное белье и шарик в рот, те игры в которых завязла моя девочка, были куда хуже, ниже и опасней во сто крат. Политика куда хуже и куда как опасней может быть, а главное беспощадней к маленьким людям. Ко всем людям. Политика может свободно оперировать принципом меньшего зла, разменивая тысячи во благо миллионов. В политике прячется бог всех страстей и пороков - деньги. Большие деньги, большой капитал. Это сейчас современность меняет принципы добра, а когда-то давно в нас молодых голозадых патриотов смогли вбить пару научных тезисов, и главное что я запомнил так это что, капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте десять процентов, и капитал согласен на всякое применение, при двадцати процентах он становится оживлённым, при пятидесяти процентах положительно готов сломать себе и окружающим голову, тогда как при ста процентах он попирает все человеческие законы. И уже когда сумма уходит за триста процентов, нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, даже под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами.

Это не мои слова, не мои мысли и им уже более ста лет, но как же верно все расставлено по полочкам. Плохо, как не крути, плохо, когда что-то эфемерное выдуманное нами же, управляет и решает за нас, и куда хуже, что именно молодость без оглядки верит политикам и тем, кто громче всех зовет на баррикады.

Не знаю, может так статься что я и не прав, не вижу смысла в желании облагодетельствовать всех и сразу лопатой по спине, что бы так сказать осаночку выровнять и задать нужный вектор движению, но... к черту...если уж сильно хочется пусть воюют старики, а молодость должна Make Love, Not War ибо нех.

Дуц!

С глухим треском деревянной обшивки внутрь кареты проклюнулся стальной наконечник арбалетной стрелы.

- Как хорошо, однако, с тобой. - Улыбнулся Ло, трогая пальчиком острое жало. - Много врагов, много битв.

Еще с десяток арбалетных болтов засели в обшивке кареты, а так же в истошно ржущих раненных лошадях и валящихся безвольно наземь гвардейцах. Похоже, извозчик тоже не жилец, одна из лошадок упала наземь, мертвым грузом стопоря бьющуюся в упряжи вторую израненную, не давая ей понестись прочь.

- Всем в укрытие! - Орал кто-то из старших у гвардейцев спешно прячущихся под карнизами крыш ближайших домов.

- Моя думает, надо выйти, поприветствовать подлый враг. - Подал мысль мне Ло. - А то он обидится и уйдет.

У меня была несколько другая мысль, когда я покидал карету отдавая приказ Адель, выпить души этих поганцев засевших где-то на верху домов этой узкой улочки.

- О! - Сенька Ло пару раз ладонями отбил стрелы, показывая мне на приближающихся к нам группой, людей. - Хорошо двигаются, хорошие бойцы! Моя радуется!

А моя, тьфу ты! То есть я, был совсем не рад, так как из-под плащей проглядывались на людях знакомые костюмы и кожаные разгрузки-ремни уже виденные мной на имперских рейнджерах. Серьезные ребята, как бы моему малышу не улыбнулась большая удача в виде хорошего такого пинка в зад. Впрочем, за него и рейнджеров я не переживал, куда больше опасение у меня вызвала одинокая фигура худощавого мужчины выходящего откуда-то из-за спины, так как именно над ним я тут же четко увидел скручиваемые спирали магических конструкций незнакомых мне заклинаний.