Буря Жнеца (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 27

– Фир на глазах становится Старейшиной, – съязвил Удинаас. – Он прыгает в тень. Если хочешь стереть Рулада, Ханнана Мосага и весь К’риснан – благословляю тебя. Схвати Странника за горло, порви империю в куски. Преврати все вокруг в пепел и пыль. Срой проклятый континент, о Тисте Анди – а мы отсидимся в пещере. Когда закончишь, приходи нас подобрать.

Фир оскалился на Удинааса: – К чему бы ему щадить нас?

– Не знаю, – отозвался беглый раб, поднимая бровь. – Жалость?

Чашка заговорила, не выходя из – под арки входа в комнату: – Почему вы не любите друг друга? Я вот люблю всех. Даже Тлена.

– Все хорошо, – сказал Удинаас. – Нас мучит то, чем мы являемся.

Все долго молчали.

Серен Педак достигла опушки леса, низко пригибаясь, чтобы не показываться из-за чахлых стволов. На такой высоте воздух разрежен и холоден. Звезды ярко сверкают над головой, облаченный облаком пыли полумесяц низко завис над северным горизонтом. Вокруг нее слышится шепот, проносящийся по грудам сухих листьев, мертвым мхам – под пологом леса ночами царит некая порода чешуйчатых мышей. Она никогда таких не видела. Они кажутся необычайно бесстрашными – уже не одна пробегала по самым ее сапогам. Вероятно, не хищные. Тем более странное поведение.

Перед ней простерлась вырубка, шириной шагов в шестьдесят; за ней проходила дорога. Дальше до самого форта – ровная полоса из битых камней с краями острыми, даже на вид опасными для пешехода. Форт раскорячился посреди завалов; он был обнесен каменными стенами, толстыми внизу и сужающимися кверху; общая высота составляла более двух ростов человека. Имелись прочные угловые бастионы, квадратные, под плоскими крышами. На крышах расположились вращающиеся баллисты. Серен смогла различить людей, сидящих около ближайшей; головы и плечи других солдат виднелись из-за парапетов стен.

Она изучала крепость. Вдруг слева донеслось тихое лязганье оружия и лат. Серен отпрянула, когда на грязной дороге появился патруль; замерев, задерживая дыхание, выждала, пока солдаты прорысят мимо.

Еще двадцать ударов сердца… Она развернулась и пошла обратно, в разреженный лес. Почти заблудилась – вход в пещеру был простой черной щелью среди папоротников, под косыми выступами многослойного гранита. Наконец она пробралась внутрь – и наткнулась на Фира Сенгара.

– Прости, – шепнул тот. – Мы начали тревожиться. По крайней мере я, – добавил он.

Серен жестом велела идти назад в пещеру.

– Хорошие новости, – сказала она внутри. – Мы за спиной гарнизона – проход через перевал почти не охраняется…

– На дороге чары к’риснанов, – оборвал ее Сильхас Руин. – Расскажи про гарнизон, аквитор.

Серен закрыла глаза. «Чары? Возьми нас Странник, во что играет Ханнан Мосаг?» – Я почуяла у форта запах лошадей. Едва мы разорвем чары, они пустятся по следу. Всадников нам не обогнать.

– Гарнизон.

Серен пожала плечами: – Форт выглядит неприступным. По моим прикидкам, там от ста до двухсот солдат. С ними могут быть маги и не менее двадцати Тисте Эдур.

– Сильхас Руин устал быть жертвой, – сказал прислонившийся к каменной плите Удинаас.

При этих словах серен Педак обуял ужас. – Сильхас, мы не можем обойти чары?

– Нет.

Она оглянулась на Фира Сенгара, заметив на лице воина подозрение и тревогу. Он отвел глаза. «Что за разговор я упустила?» – Ты не новичок в колдовстве, Сильхас Руин. Можешь погрузить всех в форте в сон или еще что? Затуманить мозги, смутить их?

Он бросил на нее озадаченный взгляд. – Я не знаю колдовства, способного на такое.

– Мокра, – ответила она. – Садок Мокра.

– В мои дни такого не существовало. Магия К’риснана хотя и прогнила от хаоса, но мне более – менее понятна. А о твоей Мокре я не слышал.

– Корло, маг при Железном Клине – из наемников Багряной Гвардии – он умел проникать в разум, заполняя его ложными страхами. – Она дернула плечом. – Он рассказывал, что Оплоты и садки Старших почти везде были «заменены».

– Я сам удивлялся сравнительной слабости Куральд Галайна в здешних землях. Аквитор, я не смогу сделать того, что ты предлагаешь. Однако намерен иным способом успокоить всех в том форте. И добыть нам коней.

– Сильхас, там сотни летерийцев, не одни солдаты. Форт нуждается во вспомогательном персонале. Повара, поварята, кузнецы, плотники, слуги…

– А Тисте Эдур владеют рабами, – добавил Фир.

– Они меня не интересуют, – бросил Тисте Анди, пробираясь мимо Серен к выходу из тоннеля.

Удинаас тихо засмеялся. – Красный Руин разоряет землю. Запомним сказание о правой мести, свернувшей на кривую дорожку. Итак, Фир Сенгар, твой эпический квест испорчен. О чем ты теперь будешь рассказывать правнукам?

Воин Эдур промолчал.

Серен Педак колебалась. Она слышала шаги Сильхаса – зашелестели палые листья, и вскоре все стихло. Она могла бы побежать следом. Еще раз попробовать переубедить его. Но не пошевелилась. После ухода Руина ближайший лес показался молчаливым, слышалось лишь деловитое шуршание спешащих куда-то чешуйчатых мышей – казалось, их целые тысячи, и все бегут туда же, куда ушел Тисте Анди. Пот на ее коже превратился в лед. «Поглядите на нас. Мерзнем как кролики.

Но что я могу? Ничего. Да и не мое это дело. Я всего лишь опытный проводник. Цели всех присутствующих для меня не важны. Пусть преследуют свои великие планы. Меня попросили провести, вот и всё».

Это война Сильхаса Руина. И Фира Сенгара. Она поглядела на Удинааса: тот смотрел на нее от своего камня, глаза блестели, как будто раб точно понимает ее мысли, их горькие пути, вечно приходящие к одному жалкому умозаключению. «Не мое дело, Должник. Странник тебя побери!»

Уродливый, искалеченный к’риснан Вентрала поднял тощую, подобную древесному корню руку и утер пот со лба. Вокруг мерцали свечи – безнадежное призывание Сестры Тень – но казалось, что кольцо тьмы наползает на маленькую комнату со всех углов, неумолимо, как прилив.

Он проснулся звоном ранее. Сердце тяжко бухало, дыхание стало судорожным. Лес к северу от крепости кишит ортенами, чешуйчатыми тварями, встречающимися лишь на этом перевале. Со дня приезда в форт он видел едва полдюжины – их приносили коты, которых держат летерийцы. Коты хорошо знали, что ортены ядовиты, и не ели их, а только с удовольствием с ними играли. До смерти. Ортены не любят лес и мягкую землю. Они живут среди скал. Но сейчас они заполонили лес, и к’риснан почти телесно ощущал их присутствие – шевеление, отдающее жаждой крови.

К лицу ли ему корчиться в комнатке в испуге перед тварями, которых можно раздавить пяткой? Нужно побороть неуместную панику… Слушайте! Он не слышал ничего от окруживших форт дозоров. Никаких тревожных криков.

Однако проклятые ортены покрыли землю леса живым ковром, собравшись в невообразимом количестве; жуткий чешуйчатый поток накатывал, паника Вентралы все усугублялась. Она уже угрожала вырваться из горла чередой воплей. Он мучительно пытался думать.

Наверное, это вид сезонной миграции. Однажды в десять лет. Или в сто лет. Бесформенный голод. Всего-то. Зверьки ударятся о стены, поснуют внизу и к утру разбегутся. Или обогнут форт, чтобы свалиться с множества здешних утесов и обрывов. Некоторые создания склонны к самоубийству… да, так и…

Жажда крови вдруг навалилась… Голова к’риснана откинулась назад, как будто получила толчок. По жилам пробежал холод. Он услышал свое собственное бормотание, но ухитрился пробудить внутреннюю магию. Тело задергалось, едва хаотическая сила расцвела в венах и костях, словно ядовитый цветок. Сестра Тень не совместима с потоком этой магии, совсем не совместима… но он уже не обращал на это внимания.

Затем со стен послышались крики; к’риснан Вентрала ощутил в лесу иное присутствие, фокус всей кровожадности, присутствие… того, кто шел к ним.