Буря Жнеца (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 43

Нет, Вождь Войны. Он еще жив. Выжил в битве. Хадральт заключил его в темницу. Он лежит в цепях за хижиной, в которой очищаются женщины…

Затем Натаркас замолчал, вздрогнув от увиденного в очах Красной Маски нежданного гнева.

И вот маскированный вождь идет через стоянку Гейнтока, к востоку, туда, где вырыты канавы для облегчения, мимо женской хижины, за которой, прикованное к колоде, спит нечистое существо – нижняя часть тела в канаве, смешавшей в себе месячные крови, мочу, грязь и камни (дальше эта смесь вытекает в более глубокую траншею, ведущую вниз по склону).

Он встал над мужчиной, а тот проснулся, заворочал головой. Единственный глаз уставился на Красную Маску.

– Ты понимаешь меня? – спросил вождь.

Кивок.

– Твое имя?

Глаз моргнул. Мужчина поднял руку и поскреб рубец от ожога, окружающий пустую глазницу. Хмыкнул, словно бы удивляясь, и с усилием сел. – Мое новое имя Анастер, – сказал он, скривив рот в подобии улыбки. – Но думаю, старое имя подходит больше. С некоторым изменением. Я Тук. – Улыбка стала шире. – Тук Невезучий.

– А я Красная Маска…

– Я знаю, кто ты. Я даже знаю, что ты.

– Как?

– Не хочу говорить отсюда.

Маска попробовал снова: – Каким тайным знанием обо мне ты, как тебе кажется, обладаешь?

Улыбка увяла. Мужчина взглянул вниз, словно изучая густую кровянистую массу на уровне коленей. – Смысла все меньше. Особенно сейчас. Ты не тот, кого мы ожидали, Красная Маска. – Он закашлялся и сплюнул, стараясь не попадать в женскую кровь.

– Скажи, кого ты ожидал?

Новая полуулыбка. Тук не поднял лица, отвечая: – Ну, когда тебе нужен Первый Меч К’чайн Че’малле, ты ожидаешь увидеть… К’чайн Че’малле. Не человека. Как думаешь, естественное ожидание?

– Первый Меч? Не знаю такого титула.

Тук пожал плечами: – Поборник К’эл. Консорт Матроны. Возьми меня Худ, просто Король. В твоем случае все это одно и то же. – Он наконец поднял голову и что-то блеснуло в единственном глазе. – Не говори мне, что обманул их своей маской. Прошу…

Трещину, из которой показалась одинокая фигура, было трудно заметить. Едва ли высотой в три человеческих роста, она угнездилась в расселине уступчатых горных склонов, что была длиной примерно в лигу и опускалась на глубину тысячи шагов. Путники могли пройти треть расстояния, минуя грубые скалы, и даже не заподозрили бы существования трещины. Разумеется, на протяжении последних пяти лиг пути вероятность встретить незваных путников была минимальной. Склоны гор Синей Розы здесь, далеко к северу от торговых путей, не пятнали следы; не было видно пастбищ и ровных мест, подходящих для поселения; погода казалась неизменно неприятной.

Выскользнув на свет из темной расселины, мужчина присел, озирая окрестности. Не заметив ничего тревожного, выпрямился. Он был высоким, стройным, длинные иссиня-черные волосы свободно вились по ветру; лицо было каким-то смазанным, но глаза сияли подобно огненному камню. Мужчина сунул руку в карман выцветшей куртки и достал тонкую цепочку, на концах которой были укреплены простые круглые кольца вроде тех, что одевают на пальцы – золотое и серебряное. Быстрое движение указательного пальца – цепочка принялась вращаться и плотно навилась на него. Миг спустя он принялся вращать пальцем в другую сторону. Заняв таким образом правую руку, он двинулся в путь.

Он шел на юг, проходя пятна света и тени; шаги были почти бесшумными, и его сопровождал лишь звук крутящейся цепочки. За спиной болтались рог и ненатянутый лук из кроводрева. У правого бедра имелся колчан со стрелами (кроводрево, оперение из перьев ястреба, уткнувшиеся в мох на дне колчана наконечники железные, в форме слезы, с прорезями в виде знака Х). Кроме этого оружия, он нес на перевязи простую рапиру в ножнах из посеребренной черепашьей кости; ножны были обмотаны овечьей шкурой, чтобы скрепляющие кольца не звенели при ходьбе. Увы, все эти хитрости, предпринятые ради бесшумного движения, делал бессмысленными непрерывный свист вращающейся цепочки.

Полдень уже миновал. Путник шел в густой тени, ибо двигался на юг по восточным сторонам долин. Цепочка всё свистела, звенья звякали друг о дружку, кольца прорезали воздух.

К закату он оказался на уступе над просторной долиной, что шла более или менее на восток; здесь, удовлетворившись возможностями обзора, он сел на корточки и принялся ждать. Шепот цепочки, звяканье колец…

Еще две тысячи вращений – кольца застучали и замерли, пойманные в темницу кулака. Взор его, не отрывавшийся от восточного прохода, уловил движение. Засунув цепочку во внутренний карман, он встал.

Начал длительный спуск.

Ониксовые Колдуны, чистейшие из чистокровных, давно прекратили сражение со стенами тюрьмы, которую сами себе воздвигли. Древность и бесчисленные традиции, позволяющие сохранять память, имели множество звеньев, и они приняли их все. Принять, говорили они, значит постичь суть ответственности; если бы существовало такое явление, как мирской бог, то обитатели Андары, последние поклонники Чернокрылого Лорда, нарекли бы его Ответственным. И бог этот за десятилетия после летерийского завоевания сравнялся в силе с самим Лордом.

Юный лучник (девятнадцати лет от роду) не был одинок в отрицании закоснелых и старомодных путей Ониксового Ордена. Подобно многим соотечественникам того же возраста – первое поколение, рожденное в Изгнании – он придумал себе имя, говорящее о полнейшем разрыве с традицией. Имя клана отброшено, все отзвуки старого языка – и общего наречия, и языка жрецов – затухли вдали. Отныне он из клана Изгнанных.

Но при всех показных позах независимости он не мог ослушаться прямого приказа Орданта Брида, Знатока тайн Камня из Ониксового Ордена.

Итак, юный воин по имени Скол Изгнанник покинул вечно темный монастырь Андары, миновал бесконечные стены скал и вовремя оказался на проклятом солнечном свете, под ослепшими звездами дня, свершил путь по поверхности земли и начал сторожить главный перевал.

Приближавшаяся к нему маленькая группа путников не походила на купцов. Нет ни поезда телег с товарами, ни ковыляющих в кандалах рабов. Они скачут на летерийских лошадях, и трое на вид походят на летерийцев… но Скол знал, что это не имперская делегация. Нет, это изгнанники. За ними идет охота.

«И среди них – брат моего бога».

Скол подошел ближе, все еще невидимый путникам – и ощутил присутствие еще одного существа. Он негодующе фыркнул. – Раб Тисте Эдур, скажи, ты не знаешь своей крови? Мы оторвем тебя, дух – хотя ты давно должен был сделать это сам.

– Я не связан, – прошипел дух.

– Тогда, подозреваю, ты во мне не нуждаешься.

– Твоя кровь нечиста.

Скол улыбнулся темноте. – Да, я котел неудач. Нереки, летерийцы – даже драсильяны.

– И Тисте Анди.

– Приветствуй меня, брат.

Смех получился скрежещущим. – Он чует тебя.

– Разве я подкрадывался слишком близко?

– Они остановились и ждут.

– Отлично. Они догадываются, что я скажу им? А ты?

– Ты груб. Ты лишен уважения. Ты сейчас предстанешь перед Сильхасом Руином, Белым Вороном…

– Он принесет весть о пропавшем брате? Нет. Думаю, нет.

Новый взрыв смеха. – Как ни странно, я думаю, ты вполне сродни тому, с кем встретишься.

Серен Педак косилась в темноту. Она устала. Долгие дни путешествия по перевалу, а конца не видно. Сообщение Сильхаса Руина, что кто-то приближается, заставило их встать на песчаном берегу ручья. Насекомые поднялись и насели тучей; лошади зафыркали, дергая кожей и махая хвостами.

Серен спрыгнула с лошади сразу за Сильхасом Руинном, вместе с ним перешла поток. Прочие остались на месте. Чашка спала на руках Удинааса, и бывший раб, казалось, не желал двигаться, чтобы не будить девочку. Фир Сенгар соскользнул из седла, но за ними не пошел.