Буря Жнеца (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 71
– Рад, что вы так хорошо меня поняли, – сказал Карос Инвиктад.
– Я забочусь не о себе, – ответила она, закончив признание и подписываясь; росчерк носил следы сильного дрожания руки. – Все ради Рулада.
– Он дарил вам лишь яд, Низаль.
– И все же, – сказала она, прижимаясь спиной к спинке стула, – я не о себе забочусь.
– Ваше сочувствие восхищает…
– Оно распространяется и на вас, Карос Инвиктад.
Он протянул руку, схватил лист, помахал в воздухе, чтобы высушить чернила. – Меня? Женщина, ты оскорбляешь меня…
– Не намеренно. Но когда Император узнает, как вы казнили женщину, понесшую ему наследника…ну, будь вы глава Патриотов или кто…
Признание выпало из пальцев. Жезл прекратил навязчивое движение. Послышался хрип: – Лжешь. Легко проверить…
– Действительно. Позовите целителя. У вас должен быть хотя бы один на дежурстве – вдруг палачу осколок кости в глаз воткнется… или, скорее, у него мочевой пузырь лопнет. При такой занятости…
– Когда мы выявим твое притворство, Низаль, всякие разговоры о милосердии прекратятся. Невзирая на признание. – Он склонился, поднимая пергамент. И оскалился: – Слишком много чернил. Все расплылось, не читаемо.
– Я привыкла использовать стило и восковые таблички.
Он шлепнул лист на стол перед ее носом, перевернув. – Снова. Я буду через миг. С целителем.
Она услышала, как дверь открылась и закрылась за спиной. Записала признание еще раз, положила кисть, встала. Склонилась над коробкой и двухголовым жуком. «Ты ходишь по кругу, по кругу. Тебе знакомо отвращение? Отчаяние?»
Внизу раздался грохот. Голоса. Что-то упало на пол.
Дверь сзади распахнулась.
Она повернула голову.
Карос Инвиктад шагал прямо к ней.
Она увидела, как он поворачивает нижнюю часть жезла, увидела выползающий из него узкий клинок.
Тогда Низаль подняла глаза, встречая его взор.
И не увидела в глазах мужчины ничего человеческого.
Он вонзил лезвие в грудь, прямо в сердце. Повернул дважды. Она осела, упала, уронив ногами стул.
Она видела, как пол летит навстречу… услышала, как трещит лоб, почувствовала смутное жжение… и сомкнулась тьма. «Ох, Тиссин…»
Брутен Трана оттолкнул плечом раненого стражника и вошел в контору Кароса Инвиктада.
Глава Патриотов пятился от скорченного на полу тела Низали – в руке жезл, снизу торчит алое лезвие. – Ее признания потребовали…
Тисте Эдур подошел к столу, пнув ногой валявшееся на боку кресло. Поднял лист пергамента, прищурился, разбирая летерийские слова. Одна строчка. Заявление. Действительно признание. На миг ему показалось, что сердце останавливается.
Воины Тисте столпились в коридоре. Не оборачиваясь, Трана произнес: – К’ар Пенет, подбери тело Первой Наложницы…
– Что за бесчинство! – прошипел Карос. – Не трогайте ее!
Зарычав, Брутен Трана шагнул к нему и хлестнул по лицу тылом левой ладони.
Брызнула кровь; Карос Инвиктад пошатнулся, отбросив жезл, ударился плечом о стену – снова полилась кровь из носа и рта… он уставился на красные руки, и в глазах блеснул ужас.
Из коридора какой-то воин произнес по-эдурски: – Командир, второй женщине отрубили голову.
Брутен Трана осторожно скатал пергамент и спрятал под кольчугу. Затем нагнулся, подняв Кароса на ноги.
Взмахнул кулаком еще и еще раз. Струйки крови, сломанные зубы, брызги красной слюны.
Снова. Снова.
Завоняло мочой.
Брутен Трана натянул шелковый воротник, свисавший с обвисшей шеи, и затряс летерийца – голова моталась из стороны в сторону. Он тряс и тряс…
… пока чья-то рука не опустилась на запястье.
Брутен Трана поднял голову, увидев сквозь красную дымку спокойное лицо Пенета.
– Командир, если вы продолжите трясти этого бесчувственного человека, можете сломать ему шею.
– И что, ведун?
– Первая Наложница мертва. Убита его рукой. Вам ли осуществлять возмездие?
– Возьми тебя Дочери! – прорычал Трана, уронив Кароса на пол. – Заберите оба тела.
– Командир, канцлер…
– Не обращай внимания, К’ар Пенет. Хорошенько заверните тела. Возвращаемся в Вечную Резиденцию.
– Как насчет мертвых летерийцев внизу?
– Его стражи? Что тебе до них? Ведун, они дерзнули заступить нам путь.
– Как скажете. Но их целитель погиб, и некоторые истекут кровью, если вы не…
– Не твое дело.
Пенет поклонился: – Как прикажете, командир.
Полумертвый от ужаса Танал Ятванар подошел ко входу в штаб. Она пропала. Пропала из того места, самого надежного места – оковы расстегнуты, железо согнуто и покорежено, цепь распалась, словно сырая глина.
«Карос Инвиктад, это твоих рук дело. Опять. Еще одно предупреждение – «делай что приказано». Ты знаешь все, ты видишь все. Для тебя всё – игры, ты уверен, что вечно будешь победителем. Но она не была игрушкой. Для меня – не была, ублюдок. Я любил ее. Где она? Что ты сотворил с ней?»
Постепенно он начал осознавать, что не все в порядке. Стража бегает по двору. Крики, качающиеся факелы. Главные двери здания распахнуты – он увидел на пороге пару сапог на неподвижных ногах.
«Возьми меня Странник! На нас напали!»
Он бросился вперед.
Показался стражник, переступивший через труп.
– Эй, – закричал Танал. – Что тут стряслось?
Лицо мужчины было бледным. Он торопливо отсалютовал. – Мы уже вызвали целителей, господин…
– Что тут такое, чтоб тебя!?
– Эдур… коварное нападение… мы не ждали…
– Блюститель?
– Жив. Но сильно избит. Избит Тисте Эдур, господин! Смотритель… Трана – Брутен Трана!
Танал Ятванар оттолкнул дурака и побежал по ступеням. Еще тела. Стражники зарублены, они не успели достать мечи. «Почему Эдур совершили такое? Получили весть о наших расследованиях? Брутен Трана… осталось ли его досье? Проклятие! Почему бы просто не убить урода? Выдавить жизнь – пусть лицо покраснеет, как проклятые шелка… О, я бы сумел. Дайте шанс…»
Он достиг конторы, ввалился внутрь и замер, рассматривая брызги крови на стенах, лужи на полу. В воздухе висел тяжелый смрад мочи. Ставший маленьким и жалким Карос Инвиктад сгорбился в громадном кресле, прижав окровавленные тряпки к вздувшемуся, покрытому синяками лицу. Но в глазах его блестели бриллианты ярости. Взор уперся в Танала.
– Господин! Целители уже на подходе…
Раздувшиеся губы неразборчиво пробормотали: – Ты где был?
– Я? Ну, дома. В постели.
– Сегодня ночью мы арестовали Низаль.
Танал огляделся. – Мне не сообщили, господин…
– Нет. Никто не смог тебя найти! Ни дома, нигде!
– Господин, так Брутен Трана забрал потаскуху?
Раздался кашляющий, приглушенный смех: – О да. Хладный труп – но не дух. Однако он утащил письменные признания… во имя Оплотов, как трудно говорить! Он разбил мне лицо!
«А сколько раз ты проделывал то же самое с заключенными?» – Рискнете выпить вина, господин?
Глаза сверкнули из-за тряпки, но все же Карос кивнул.
Танал торопливо покинул комнату. Отыскал глиняный кувшин с неразбавленным вином. «Лучше нюхать его? чем твою мочу, коротышка». Он наполнил кубок, помешкал – и налил второй. «Мне. Почему бы нет, проклятие!» – Целители скоро будут – я сказал страже, что любая задержка будет стоить им жизни.
– Сообразительный Танал Ятванар.
Он поднес кубок Каросу Инвиктаду, подозревая, нет ли в последних словах иронии – таким искаженным стал голос начальника. – Стража была взята врасплох… подлое предательство…
– Те, что не умерли, позавидуют мертвым, – пообещал Карос. – Почему нас не предупредили? Канцлер он или нет, я добьюсь ответа.
– Я не думал, что мы готовы взять шлюху, – сказал Танал, выпив свое вино. Украдкой, из-за края кубка, он следил, как Карос снимает намокшую тряпку, показывая ужасно измолоченное лицо, и осторожно сосет вино, морщась, когда алкоголь попадает в ссадины и ранки. – Может быть, надо было начинать с Эдур. Брутен Трана – он не казался таким змеем. Не сказал ни слова, ничем себя не…