Буря Жнеца (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 84

– Ты просто завидуешь Теолу Беддикту.

– И что, если? Извини. Давай построим планы.

Ракет вздохнула и махнула слуге: – Принеси еще бутылку, Унн.

Брови Ормли взлетели, когда здоровенный мужлан пошагал в боковую комнату. Он придвинулся к женщине. – Унн? Тот, что…

– Убил Геруна Эберикта? Да, тот самый. Этими вот двумя руками, Ормли. Собственными руками. – Тут она улыбнулась. – И эти руки, гм… хороши не только для убийств…

– Я знал! Ты думаешь только об одном!

Она уселась поудобнее. «Заставь их думать, что они умные. Единственный способ сохранить покой».

Под городом Летерасом таится плотное ледяное ядро. Кулак Омтозе Феллака, неумолимым захватом сдавивший древнего духа. Заманенного и плененного в результате необычайного союза Цеды Куру Кана, джагутской колдуньи и Старшего Бога. Страннику было трудно понять возможность их объединения – неважно, сколь выгодными оказались последствия. Дух, плененный до той поры, когда ужасный ритуал ослабнет – или, что более вероятно, будет разрушен злой волей. Итак, хотя бы временно – а что не временно? – предотвращены гибель и разрушение колоссальных масштабов. Очень хорошо.

Куру Кан, заключивший союз с джагутской колдуньей – удивительно, но не опасно. Нет, мысли Странника постоянно тревожило участие Маэла.

Старший Бог. Но не К’рул, не Драконус или Килмандарос. Нет, этот Старший никогда не вступал в союзы. Для Маэла было проклятием то, что для всех других было благословением. Так что же изменилось? Кто подтолкнул старого ублюдка под руку, заставив ковать союзы, заставив высвободить силу на улицах города, заставив явиться на некий отдаленный остров, избить до бесчувствия другого бога?

Дружеское чувство к жалкому смертному?

«И что же, дражайший Маэл, ты намерен делать со своими поклонниками? С теми, что злоупотребляли твоим равнодушием? Их легион, их руки обагрены кровью во имя твое. Тебя это развлекает? В конце концов, от них ты получаешь силу. Достаточную, чтобы затопить весь этот мир».

Война богов. Действительно ли линия противостояния проведена так ровно, как кажется? Странник больше не был в этом уверен.

Он стоял на прочном камне, почти касаясь громадного куска льда. Он мог ощутить древнее ледяное колдовство, принадлежность иной эпохи. Дух, заключенный в нем, замороженный в момент подъема со дна грязного озера, стал бурным ураганом бессильной ярости; он размытым пятном виднелся в центре глыбы. Один из родичей самого Маэла, подозревал Странник – кусок, оторванный, чтобы страдать в ярме Увечного Бога. Он совсем не знает – пока – об ужасных трещинах, покрывших лед безумной паутиной и пробирающихся внутрь.

«Действительно, ритуал расшатан. Намеренно? Нет, просто они неправильно выбрали место заключения. О нет, они тоже не знали. Этот… толчок… не мой. Просто… несчастливое стечение обстоятельств.

Знает ли Маэл? Возьми меня Бездна, я должен с ним поговорить – ах, как я вздрагиваю при этой мысли! Долго ли еще можно откладывать? Какое гнилое преимущество куплю я молчанием? Какую скудную награду получу за предупреждение?

Может, еще поговорить с тем богом, Фенером? Но нет, бедное создание знает еще меньше, чем я сам. Прячется, свергнутый, подмененный… вот это интересная мысль. Боги воюют… да, возможно…»

Странник отступил, пройдя призраком сквозь камень. Внезапное желание, нетерпение толкали его. Для запланированного нужна рука смертного. Кровь смертного.

Он появился на полу, выложенным неровными плитами. Далеко ли он странствовал? Сколько времени прошло? Тьма, приглушенный звук капающей воды. Он втянул воздух, уловив аромат жизни, прокисшей от прикосновения старой магии. Он понял, где оказался. «Недалеко. Скоро. Никогда не прячься в одном месте, дитя». Во рту пересохло – нечто вроде предвкушения. Он спешил вниз по кривому переходу.

«Такой – слабый – я ничего не могу. Когда-то я умел большее, нежели огибать кривые кромки судеб. Владыка Плиток. Вся сила изображений, почти-слов тех времен, когда не было письменной речи. Они голодают без моего благословения. Иссыхают. Неужели это ничего не значит? Я не стою сделки?»

Он ощутил, как внутри разгораются давно уже тусклые угли… чего же? «А, теперь я понял. Вижу.

Это амбиции».

Странник дошел до тайной комнаты, ощутил трепещущее тепло у входа.

Согнувшаяся над жаровней девушка резко повернулась, едва он вошел. Сырой, согретый воздух, напоенный запахами специй, сделал его почти пьяным. Он увидел широко раскрытые глаза.

– Турадал Бризед…

Странник чуть не пошатнулся, сделав шаг вперед. – Видишь, опять всё то же. Сделка…

Ее рука метнулась, повисла над углями жаровни. – Они все желают заключить сделку. Со мной.

– Оплоты, ведьма. Они сражаются как неуклюжие дряхлые старики. Против новых – против Садков. Лишь дурак назовет это танцем равных. Некогда сила была неуклюжей. А теперь она… – он усмехнулся, – сделав еще шаг, – изящна. Ты поняла? Поняла, ведьма, что я предлагаю тебе?

Она оскалилась, скрывая страх. – Нет. Ты смердишь выгребной ямой, Консорт – тебе здесь не место…

– Плитки так хотят играть, верно? А вместо этого складываются в ломаные узоры, вечно ломаные. Потока нет. Они вышли из моды. Вышли из моды, ведьма.

Рука сделала некий жест, глаза Пернатой Ведьмы скользнули за спину Странника.

Сзади раздался слабый голос: – Не делай этого.

Странник повернулся. – Куру Кан. Она призвала тебя. – Он засмеялся. – Дух, я могу изгнать тебя одним мгновением ока.

– Этого ей лучше не знать. Слушай мое предупреждение, Странник: ты впал в безрассудство. Тебя охватила иллюзия успеха. Неужели непонятно, что поразило тебя? Ты стоял слишком близко ко льду, осаждаемый бурей желаний пленного демона. Его амбициями, его жаждой.

Странник ощутил ледяной укол сомнения – но потряс головой: – Я Владыка Плиток, я Старший. Жалкий дух колодца не может заразить меня. Мои мысли чисты. Мое предназначение… – Он отвернулся, жестом отгоняя призрака. И чуть пошатнулся; пришлось встать поустойчивее.

Дух Цеды заговорил снова: – Странник, ты решил бросить вызов Садкам? А тебе не приходит в голову, что как у Плиток был Владыка, так есть он и у Садков?

– Не дури. Нет плиток, изображающих эти Садки…

– Не плитки. Карты. Да, у них есть Владыка. Ты станешь противостоять ему? Но зачем же?

Странник не отвечал, хотя ответ грохотал внутри черепа. «Узурпация. Он как дитя перед таким, как я. Я даже пожалею его, отнимая силу, высасывая кровь до капли, лишая самой жизни.

Больше я не стану таиться от этого мира».

Куру Кан говорил: – Если ты бросишь Оплоты в бой против Садков, Странник, ты разрушишь союзы…

Странник фыркнул. – Они уже разрушены, Цеда. Это началось как поход на Увечного Бога с целью жестоко покарать его – как будто Падший совершил преступление самим фактом своего существования; но все уже изменилось. Старшие пробуждены, они осознали себя – нашли память о том, чем были прежде, поняли, чем могут стать. К тому же, – добавил он, надвигаясь на дрожащую ведьму – летерийку, – враг раздроблен, ослаблен…

– Они чужды тебе. Ты так уверен в истинности своего чутья? Может быть, враги заставили тебя поверить…

– Ты увлекся играми, Куру Кан. Вечный твой порок.

– Это не наша война, Странник.

– Нет, наша. Моя война. Война Рулада. Скованного Бога. Разве Старшие Боги так жаждут уничтожить Падшего?

– Они возжаждали бы, если бы понимали всё. Но они ослеплены жаждой воскрешения – они слепы, как ты сейчас. Все, кроме одного – создателя Садков. Самого К’рула. Слушай меня, Странник! Поднимая Оплоты против Садков, ты объявляешь войну К’рулу…

– Нет. Только его детям. Детям, которые при случае убьют его. Он им не нужен. Он ушел было, но теперь снова бродит по мирам и тащит за собой Плитки, Оплоты, древние места, ему хорошо знакомые. Вот подлинная война, Цеда!