Огни на болоте (СИ) - Журавлева Надежда. Страница 18

Названный Глардом опустился на лавку и, не отвечая, накинулся на предложенную миску с едой. Горячей. Он дернулся, почувствовав это тепло, и человек заметил это, но никак не отреагировал.

— Норид, Тьма побери, не стой на пороге! Иди сюда и эту дохлятину сюда подволоки!

— Пап, а кто это?

Чужак, держащий поводок, заставил его подняться на лапы и подойти к ближайшей лавке, тут же освободившейся от людей. Там он и упал и больше не откликался на дерганья поводка. Тело охватила блаженная апатия, вызванная теплом. Впервые… Тепло… Без тумана… Как хорошо!

Наслаждаясь теплом, он одновременно рассматривал комнату, в которой очутился. Точнее, людей — сама комната его не слишком интересовала. А людей был много… Не меньше полутора десятков. Пятеро детей различных возрастов, которые сейчас испуганно разглядывали его. Взрослые, тоже различных возрастов, от совсем молодых, вчерашних подростков, до глубоких стариков. Эти тоже косились на него со страхом. Типичная крестьянская семья. Наверное, никогда не видели…

Кого?

Жаль, их страхом нельзя было питаться. Да, существуют родичи, для которых чувства людей — деликатес, но он, к сожалению, не таков. Для него пища должна быть другой. Увы, тепло закончилось очень быстро. В комнате сильно похолодало, это почувствовали даже люди. Женщина кинула дров в крошечную, едва дымящую печку, но результата не добилась.

— Эй, хозяин, чего так холодно-то? — спросил тот, кто держал поводок. — Подтопи!

Однако попытки добавить хоть сколько-то тепла не увенчались успехом. Он снова начал замерзать. Холод… Это уже вошло в привычку. Почему все-таки так произошло? Что случилось? Здесь, в Темноречье? Что произошло два года назад?

Нет, опять забылось.

Чужак передал поводок кому-то другому, а сам подошел к дымящей печурке.

— Глядите, как надо! Efaiflla!

Из его рук вырвался крошечный огненный шарик, который, достигнув дров, взорвался огненным бураном. Раздался взрыв, мелкие щепки разлетелись по всей комнате. Названный Глардом вскочил.

— Норид, ты…

— Оно само! — по-детски выпятив губу, отозвался тот. Только сейчас он увидел, что у человека чуть приподнятые уголки глаз и неправильный запах. Полуэльф… судя, по одеждам, еще и наемник. Неплохое сочетание!

— Ладно, — махнул рукой темноволосый великан. — А ну прекратили балаган! Глард эта зверюга не вырвется.

Странно. Он и не думал, что люди умеют так лицемерить. Этот темноволосый, выглядящий отнюдь не гением, на самом деле казался очень опасным… Зверь, притом очень умный. Прямо родственник. Может быть, родственные души и сближаются, но только у людей. У его народа на этот счет совсем другое мнение.

Темноволосый тем временем расстелил карту и, не обращая на хозяина дома и его семью внимания, принялся что-то оживленно обсуждать со своими, теми, что пахли лесом и туманом. Говорили в основном двое: полуэльф и этот самый великан. Темнореченцы молчали, глядя на темноволосого почти с восхищением, человек в форме имперского солдата молчал, уставившись в пространство. Он воовще

Дальше он не слушал. Лег и закрыл глаза, стараясь вобрать в себя как можно больше тепла. И погрузился в дремоту.

Сначала он ненавидел этого человечка. Тот казался глупым, не умел мысленно говорить, не знал, что ему нужно. А еще он постоянно подчинялся своему "господину" — рыцарю с грязно-серыми глазами и такой же нечистой душой. Этот не любил их обоих, и частенько награждал человечка затрещинами, называл "неучем" и "светлым простаком". Еще больше рыцарь ненавидел его. Всякий раз, когда он попадался "господину" на глаза, сопровождался болью. Ответить на удар удалось только однажды, и после этого он наконец понял, что такое боль. И что такое холод.

Человечек не пытался его защитить. Но когда он, погасший, рычащий от боли и холода, упал на землю, мальчишка взял его и завернул в свой плащ.

— Парсиэль, не мешайся!

— Господин, это мой зверь.

Человечек пошатнулся от удара, из разбитого носа потекла теплая кровь, но он не уступил. Продолжал смотреть на своего господина, и тот сдался под взглядом этих чистых голубых глаз.

— Убирайтесь, оба, — проворчал он.

Мальчишка быстро разжег костер и осторожно опустил его на горящее дерево. Огонь сделал свое дело, залечивая раны, даря успокоение и радость. Но все-таки чего-то не хватало…

— Вот так, малыш, — тихо произнес человечек. — Бедный… Ты не знаешь, как тебя не любят другие? Они говорят, что не дело это — чтобы у оруженосца был монстр. Не понимают, что это — другое. Ты ведь не виноват, что ты — монстр? Верно?

Загорелая, покрытая ссадинами ладонь потянулась было погладить его, но тут же отдернулась.

— А они не понимают… И не любят меня. За что, не знаешь? За что они так не любят нас? Мне говорят, что я навеки останусь оруженосцем… Никогда не стану рыцарем… Господин говорит, я путаю болотные огни с настоящими… А какие выбирать, не говорит!

Мальчишка отвернулся от огня, и внезапно он услышал тихие, сдавленные рыдания. Эти звуки сдвинули что-то в душе, заставили вылезти из костра и подползти к человечку. Тот дернулся в сторону, почувствовав жар около колена. Но он не стал обжигать, максимально пригасил пламя. И впервые по своей воле заговорил, обращаясь к человечку.

"Хозяин…"

Глард так и не понял, почему загорелся пол: то причиной этому оказался Норид, неосторожным движением опрокинувшим на пол блюдце с маслом, то ли хозяин дома, который решил таким образом избавиться от опасных гостей… В любом случае пол запылал с легкостью, невозможной для прогнившего дерева, и огонь перешел на стол. Поднялась кутерьма, дети с визгом бросились прочь, переполошившиеся взрослые пытались погасить огонь. Жена хозяина плеснула водой, но пламя, казалось, даже не заметило этого.

Глард тоже вскочил, попытался затоптать огонь, но тот проигнорировал попытки загасить себя. Пламя взметнулось вверх, поползло по ножке стола… и погасло.

Люди с изумлением глядели на серого монстра, бросившегося с самое пекло.

Существо легло на пол и прикрыло глаза, а огонь внезапно оставил дерево, накинулся на него, окутал сверкающим коконом. Монстр только ворчал, а языки пламени уже танцевали на его загривке, скользили по лапам, касались глаз… Глард дернулся за водой, но понял, что уже поздно.

Пламя погасло, словно проглоченное серой шкурой монстра, как это было тогда, около тюрьмы. Вместе с огнем исчезли и бесконечные белые язвы, зато появились… трещины. Ярко-багровые трещины, рассекающие все тело монстра. Но они тоже быстро погасли, а не пепельной шкуре не осталось и напоминания о них.

Монстр резко поднялся, и Глард поразился, как изменились его движения. Теперь он мало напоминал то больное, умирающее и сочащееся водой существо, которое выползло из подвалов тюрьмы. Только серая шкура осталась прежней, хоть и высушилась, перестала быть такой склизкой и грубой. Монстр стоял совершенно уверенно и спокойно, не собираясь падать, и смотрел на них пронзительно-алыми глазами.

— Тьма побери… — прошептал Глард, обнажая клинок. — Кто это все-таки такой?!

Монстр повернул голову и внимательно посмотрел на него. Красные глаза выворачивали душу наизнанку, перебирая мысли и эмоции, как игральные карты. Глард глядел в них и никак не мог освободиться. Его будто всасывало в бесконечный алый водоворот…

"Я — Шернэс"

Наваждение исчезло. Монстр на подгибающихся ногах подковылял к печке и повалился на пол. Тут же, словно по сигналу, закричала жена хозяина дома. Она кричала долго, пока наконец хозяин не обнял ее и не проводил куда-то в дом. Вернувшись, он тяжело посмотрел на гостей и произнес:

— Зря я вас пригласил… А, ладно. Спать ляжете здесь, ясно? Чтобы в других комнатах духу вашего не было!

Глард пожал плечами и против воли покосился на пепельного зверя. Тот, похоже, уже спал. Приоткрытые глаза смотрели куда-то в недоступную обычным людям даль.