Фантограф. Русский фантастический № 2. 2014 - Фомичев Сергей. Страница 12

— Мразь! — Юла сплюнул. — Он заставил нас целый день ползать по куче говна, а потом прогнал из ватаги всех, кто делал это без должного рвения. И он, тварь, не вернул мои стёклышки. Забрал себе, представляешь?

— Ты знал, к кому прибивался.

— У меня не было выхода, Креш, — попытался разжалобить его Юла. — Так что, возьмёшь?

— Пятый лишний, Юла, ты же знаешь. Поищи молодую ватагу или собери свою.

— Я хотел бы к тебе, Креш, — возразил Юла. — Ты счастливчик, как говорят. И ты держишь слово. Возьми меня вместо Жабы, зачем тебе этот заморыш?

— Я своих не бросаю, Юла.

— Слышал и про это. Но я не предлагаю измены. Зачем изменять принципам? Давай устроим поединок за место в шайке. Всё будет по-честному, вот увидишь. И я выбью любого из твоих. Я сильный.

— Тебе придётся биться со мной, Юла. Только так.

— Чёрт, Креш! — Юла чуть не заплакал. — Мне просто некуда пойти. У меня нет ни стекляшек, ни друзей.

— Отправляйся к Семи холмам, там часто встречаются новички и те, кто ищет спутников…

Это Юла знал и сам, но Креш старался отвечать честно даже врагам и глупцам. Они двинулись дальше и ещё долго слышали за спиной ругань и проклятья Юлы.

Девчонки жили в старом доме, первый этаж которого был сложен из дикого камня, а второй срублен из плохо ошкуренных брёвен. Вряд ли ватага Миры сама его строила. И камень, и брёвна уже покрылись мхом. Им было не меньше ста лет.

Мира доила козу. Её четвёрка вообще не любила охоту, не признавала бродячую жизнь и со временем развела во дворе целую ферму.

— Молока захотели? — оглянулась она на мальчишек.

— Твоё молоко больно уж весело в животе играет, — заметил Стасик. — Приходится бегать в кустики каждый час.

— Я никому ничего не навязываю, сами приходите менять. А кроме молока, у нас сейчас ничего нет. Для кабачков рановато пришли, а картофеля нам самим не хватает.

— Отдай нам Фёклу, — неожиданно предложил Креш.

Неожиданно для всех, но не для себя. Сам-то он задумал сделку, едва увидел в девчоночьей ватаге рыжую приживалку. Мире его слова не понравились. Она оставила козочку и встала, оглядев строго всю четвёрку.

— Ишь ты! — Мира упёрлась в бока кулаками. — Баловать с девчонкой надумали?

— Очень надо баловать с такой страхолюдиной! — фыркнул Хитрован.

Фёкла приблудилась к ватаге Миры не так давно. Она выглядела стройной и сильной, но лицом была страшна, как осенний бурелом, а Креш сразу отметил, что она рыжая. А за рыжую ведьму, как ему довелось узнать, Мельник обещал отдать самую сокровенную вещицу из всего, что им ещё предстояло добыть для Отрыва.

— Мы дадим тебе за неё большую банку малинового варенья и хороший кусок сала, — сказал Креш.

— Хорошая цена, — согласилась Мира. — Только вам-то девка зачем, если не для баловства?

— Мы обменяем её на камень-сердце у Мельника, — честно сказал Креш. — И уйдём в Отрыв.

— Значит, ты собрал уже весь набор? Молодец!

— Нет, — признал Креш. — Нам не хватает синего пятиугольного стекла и прозрачного кубика. Но и то и другое имеет Ветер, а я знаю, на что он их выменяет.

— Все знают, на что меняет свои сокровища Ветер, — отмахнулась Мира. — На пухнастиков.

Тут её вдруг озарило:

— Ух ты! Стой! Так, значит, у вас есть пухнастики?

— Есть, — гордо заявил Жаба.

— Ой, а покажете?

— Покажем, если покажешь нам трусики, — встрял Хитрован.

— Вот ещё! — Она надулась, потом задумалась и, наконец, кивнула. — Только, чур, вы первые, идёт?

— Ты же знаешь, — важно протянул Хитрован. — Креш всегда держит слово.

— Креш-то держит, а вот ты нет.

Хитрован посмотрел на Креша. Тот пожал плечами и кивнул.

— Покажу. Почему нет?

Мира задрала подол, и вся четвёрка прикипела взглядами к беленьким трусикам с красивым рисунком. Даже Креш не стал делать вид, что его совсем уж не волнует вид того места, где соединяются две загорелые ножки Миры.

Хитрован подался вперёд, но сделал это чересчур резко, так что Мира, опустив платье, отскочила назад.

— Но-но! Не балуй.

— Дура! Я только рассмотреть хотел, что там нарисовано.

— Ёжик там нарисован, — с усмешкой бросил в сторону товарища Стасик.

— Теперь ваш черёд, — напомнила Мира.

Креш аккуратно открыл коробку. Четыре пушистых комочка, белых с чёрными пятнами, похожие отчасти на котят, отчасти на птенчиков. Из острых мордочек часто высовывались дрожащие язычки, раздвоенные как у змеи.

— Интересно, в кого они превратятся, когда вырастут? — спросила Мира.

— Они никогда не вырастут, — ответил Хитрован. — Мы обменяем их на стекляшки.

— Но они же всё равно вырастут. Пусть не у вас, а у Ветра.

— Ты когда-нибудь видела взрослого пухнастика? — спросил Креш.

— Нет.

— Вот именно.

Мира протянула руку, но Креш тут же отдёрнул коробочку.

— Нет, мы же тебя руками не трогали.

— Пуффф!

— Так что, отдашь нам Фёклу? — вернулся он к главному. — Варенье первоклассное. Тягучее, ароматное. Тетра знает толк в сладостях.

— Я бы отдала. Да жалко её, чуму болотную, — рассудила Мира. — Она нам посуду моет, в доме прибирает. Делает, что скажут. Никогда не спорит. Ничего не требует.

— Пятый лишний, Мира. Ты всё равно не сможешь взять её в Отрыв.

— Я пока и не собираюсь.

Это верно. Мира обживалась здесь столь основательно, что казалось, вовсе не помышляет об Отрыве. Но с другой стороны, такие, как она, срываются неожиданно, бросая всё без раздумий. И, как правило, уходят с первой попытки.

— Мира, а покажи трусики ещё раз, — предложил Хитрован. — Взамен я дам тебе шоколадку.

Мира не ответила. Все знали, что шоколадка слишком большая редкость, чтобы такой поросёнок, как Хитрован, мог сохранить её достаточно долго в тайне от других, и уж тем более парень не в состоянии был преодолеть соблазн.

Мира исчезла в доме и спустя минуту вернулась с рыжеволосой девчонкой, одетой в серый сарафан.

— Пойдёшь с ними, — сказала ей Мира. — Поняла?

— Зачем? — Та смотрела на хозяйку как растерянная корова, у которой из-под носа неожиданно утащили последний пук сена.

— Не твоего ума дело, дура. Пойдёшь, и всё.

Креш заметил слёзы в глазах Миры. Она вовсе не горела желанием отдавать девчонку. Но показывать свою слабость мальчишкам не хотела тем более.

— Иди уж, чума болотная! — толкнула она в спину Фёклу.

И та пошла.

Каждая ватага собирала свою структуру. Базовый камень имелся у Креша всё время, сколько он себя помнил. А вот Жаба свой потерял где-то. А Хитрован поменял у Глада на нужный всей ватаге змеевик. Но и одного на четверых базового камня вполне хватало, чтобы начать собирать структуру. И тут каждый действовал по своему разумению или же ходил к Мудрецу за советом. Креш собирал что-то похожее на большой цветок, а ватага Ибиса, как он знал, собирала жуткий кроваво-красный тетраэдр.

Стасик ударил кочергой по куску подвешенного на сухой ветке рельса, и минуту спустя из хижины появился Ветер. Черта проходила рядом с глиняным холмом и грязной, никогда не высыхающей лужей, так что Ветру пришлось сделать крюк, чтобы не перепачкать полы своего чёрного плаща.

Креш открыл коробку и наклонил в сторону Ветра. Тот кивнул. А Крешу почудилось, что из норы, зияющей в склоне, донеслось зловещее и довольное уханье.

— Тебе нужен синий пятиугольник и кубик-слёзка? — Ветер всегда помнил, кто и что у него заказывал или хотя бы однажды спрашивал.

— Верно.

— По рукам! — сказал он и усмехнулся. — Протянуть тебе руки не смогу, извини.

Теперь Креш, как когда-то Ловец, аккуратно раскачал коробку и бросил, а Ветер без напряжения и лишнего движения поймал её одной рукой. Даже не поймал, а просто подставил ладонь, как под пушинку. Второй рукой он практически одновременно бросил под ноги Крешу полотняный мешочек с камнями. Тот заглянул в мешочек, кивнул Ветру, не поднимая глаз, после чего поспешил увести ватагу прочь.