Лучше не возвращаться - Френсис Дик. Страница 6

— И вы тоже, — добавил он, обращаясь ко мне.

— Ваши ребята уже дали мне визитку, — сказал я, показывая ему карточку.

Полицейский, внимательно изучив ее, кивнул:

— То же место, то же время.

На этом он пожелал нам доброй ночи и откланялся. Я понял, что его доброта была лишь привычным стилем работы, а вовсе не проявлением искреннего сочувствия к каждому человеку, с которым ему приходилось иметь дело. И все же это было лучше, чем наглое бесцеремонное обращение, доведенное до автоматизма.

Снова появилась медсестра, на этот раз лишь для того, чтобы довезти Викки до порога и ни шагу дальше. Она решительно заявила, что на этом ее миссия закончена и дальше медицинская страховка не действует. Мы еле уговорили ее разрешить нам подогнать машину к двери, чтобы не заставлять Викки идти к ней самой. Медсестра нехотя и с раздражением пошла на эту уступку. Свои обязанности в плане медицинского обслуживания Грэга и Викки она уже выполнила.

Супруги решили сесть вместе, а я вкратце расспросил их, как проехать к их дому, по крайней мере узнал, в какую сторону двигаться. Удивительно, как нам вообще удалось добраться, потому что Викки сразу закрыла глаза и так и проспала всю дорогу, а Грэг то и дело начинал дремать. Лишь когда я останавливал машину, он просыпался и спрашивал, где мы находимся. Я бы сам был рад получить ответ на этот вопрос.

Я старался подавить в себе растущее раздражение и вел машину как можно аккуратнее, пока наконец мы не дотащились до их дома и не въехали в полукруглый двор у парадного входа. К счастью, ключи от двери оставались в кармане у Грэга. Не стоило сейчас рассуждать вслух о бандитах, которые, зная, что Викки и Грэг находятся в больнице, могли воспользоваться этим и ограбить дом в их отсутствие.

Попросив супругов оставаться пока в машине, я взял у Грэга ключ и с некоторой тревогой вставил его в замочную скважину. Внутри было темно и тихо. Я нащупал выключатель, зажег свет и окончательно убедился, что мои опасения напрасны. В доме все было в порядке.

Тем не менее я не мог избавиться от ощущения собственной уязвимости и в любой момент ожидал нападения, которое могло последовать из многочисленных кустов. Я поспешил проводить Викки и Грэга внутрь, не желая напугать их до потери сознания, но как же они были медлительны!

Супруги жили в одноэтажном доме, где между комнатами не было закрывающихся дверей. Ведь в Южной Флориде не существовало проблем, связанных с обогревом жилья и сохранением тепла.

Я обошел весь дом, чтобы убедиться, закрыты ли окна, и обнаружил, что во внутреннем убранстве помещения характерный вкус Уэйфилдов нашел выражение в ярких флористических картинках и мебели красного дерева.

Вернувшись, я нашел обоих хозяев в креслах около входной двери. Они сидели, словно не смогли сделать ни шагу дальше, а жизненная энергия, еще недавно бившая в них ключом, достигла своего нижнего предела. Я посоветовал им выпить горячего сладкого чая, прежде чем отправляться спать. Что же касается меня, я собирался вызвать такси.

Они в ужасе посмотрели на меня.

— О, нет, — сказала Викки дрожащим голосом, — оставайтесь здесь, прошу вас. Мне неприятно об этом говорить, но я чувствую себя такой разбитой. Я боюсь. Ничего не могу с собой поделать. Они могут появиться здесь. Мне пришло в голову, что они могут узнать наш адрес.

Грэг дотянулся до ее руки и пожал ее. Он, собственно, не сказал вслух, что боится, но тем не менее тоже просил меня остаться.

— Вы их напугали, — сказала Викки, — и, если вы будете здесь, они не придут.

Я с тоской подумал об уютной постели в гостинице аэропорта, понимая, что не могу оставить этих охваченных паникой стариков одних ночью. Я знал их не более шести часов, но казалось, что уже целую вечность.

— Хорошо, я останусь, — согласился я, — однако это вовсе не я их вспугнул. Это вы, — я посмотрел на Викки, — это сделали вы своим бесподобным воплем.

Я вспомнил, как она тогда выглядела — с алыми скрюченными ногтями и сверкающими глазами — живое воплощение всех темных сил женского пола, с доисторических времен заставлявших трепетать от ужаса мужскую половину человечества.

— Вы были великолепны, — сказал я и добавил бы «ужасны», если бы счел это необходимым.

При воспоминании о случившемся ее лицо прояснилось, в глазах блеснула озорная искорка.

— Дело не только в крике, — сказала она. — Дело в пинке.

— И куда же вы его?.. — поинтересовался я, начиная догадываться.

Она посмотрела на свои туфли с высокими каблуками и острыми носами.

— А как вы думаете? — спросила она. — Не забывайте, что я когда-то танцевала. Это называется «высокий кик». Я стояла сзади и целилась прямо ему в задницу. Я так разозлилась, что готова была его убить.

Она подняла глаза, в которых затаилась лукавая усмешка, и с чувством удовлетворенной жажды мести продолжала:

— Я попала. Это был пинок что надо — прямой и сильный. Он собирался вас ударить и для равновесия расставил ноги… — Она выжидательно посмотрела на меня, а потом договорила, утвердительно кивнув: — Я врезала ему по яйцам.

ГЛАВА 2

Двумя сутками позже я сидел в самолете, следовавшем в Англию. Через проход доносилось мирное посапывание Викки и Грэга, закутанных одеялами до самых подбородков. Они спали, склонив головы друг к другу, словно невинные младенцы в колыбельке.

— Питер, тебе не очень сложно отложить свою поездку еще на денек? — спросил Фред. — Ведь тебя там не ждут какие-то срочные дела. А Грэг и Викки ужасно потрясены всем происшедшим, сам понимаешь.

Фред был искренен до самозабвения в своем порыве сделать доброе дело, а точнее, заставить меня сделать доброе дело. Вспомнив, что когда-то у меня была футболка с надписью: «Стресс — это когда твой кишечник говорит „нет“, а язык говорит: „да, с радостью“, — я улыбнулся. Фред спросил почему.

— Да так просто.

— Ну, подождешь денек?

— Ладно, договорились.

— Вот и здорово! Я был уверен, что ты согласишься. Я им сразу сказал.

Мы разговаривали у него в кабинете в консульстве на следующий день после нападения. Предыдущая ночь прошла спокойно. Грабители больше не появились. Но наутро несчастные супруги, одетые в халаты, шаркали по кухне, как дряхлые старички, пытаясь приготовить завтрак, который был так им необходим. У Викки болело ухо, у Грэга на лбу темнел огромный синяк, и оба выглядели подавленными и разбитыми.

— Все мои кредитные карточки… — уныло проговорил Грэг. — Нужно об этом позаботиться.

Он поднял телефонную трубку и принялся обзванивать все обслуживающие фирмы, сообщая им плохую новость.

Я вспомнил о своих вещах, которые оставались нетронутыми в моем номере, и позвонил в гостиницу. Нет проблем, я в любой момент могу забрать свой багаж, но все равно за предыдущую ночь придется заплатить. Вполне справедливо, согласился я.

Как только они оделись, я отвез Викки и Грэга к Фреду, а потом — в полицейский участок, как и было назначено. Нужно сказать, эта поездка окончательно подорвала и без того скудный запас жизненных сил Уэйфилдов. Единственным светлым моментом для Викки было возвращение ее серьги, хотя она понимала, что пройдет еще немало времени, прежде чем она снова сможет носить ее.

— Я хочу поскорее забыть о прошлой ночи, — вспылила она во время беседы в участке.

Но приветливый полицейский дружелюбно и настойчиво продолжал задавать ей свои вопросы. Наконец нас отпустили, и мы втроем — в «БМВ», а Фред — в своей машине поехали через весь город в его официальную резиденцию.

Как оказалось, консульство состояло из нескольких кабинетов, расположенных в высотном здании со стеклянными стенами. Туристы и многие британские фирмы долго требовали его открытия. Но финансирование консульства здесь, если верить местной сплетне, поведанной нам Фредом, предполагало его закрытие где-то в другом месте, где наплыв туристов спал. Поднявшись на двадцать первый этаж, мы протиснулись через узкую высокую дверь в небольшой холл, уже оккупированный исполненной негодования супружеской четой, которую ограбили в Дисней-парке, и человеком в инвалидной коляске, доставленным сюда полицией, потому что он позабыл, где остановился во Флориде, и ездил по улицам, то и дело повторяя свой британский адрес.