Обитатели миража (сборник) - Меррит Абрахам Грэйс. Страница 10

Посматривая на дно долины, я все более убеждался в его реальности. Любой мираж, который мне приходилось видеть, – а в Монголии я видел их множество, – отступал, изменялся и исчезал, когда я подходил ближе. Дно долины ничего подобного не делало. Правда, камни на нем стали казаться приземистей по мере нашего приближения, но я приписал это изменившемуся углу зрения.

Мы были на расстоянии ста футов от конца оползня, когда я почувствовал, что моя уверенность рассеивается. Продвигаться стало еще труднее. Расщелина сузилась. Слева простиралась скала, такая гладкая, как будто ее прочистили гигантской метлой. Вероятно, огромный осколок оторвался тут и упал вниз, раздробив камни; их куски виднелись внизу. Мы свернули вправо, где обломки камней были сметены гигантским веником. Тут мы продолжали свой путь.

Из-за своей силы я нес оба наши ружья, подвесив их на ремне через левое плечо. И еще более тяжелый рюкзак. Мы подошли к особенно трудному месту. Камень, на котором я стоял, неожиданно качнулся вперед под моим весом. Я упал в сторону. Рюкзак выскользнул у меня из рук, перевернулся и упал на гладкую, уходящую вниз скалу. Я автоматически потянулся за ним. Ремень, державший оба ружья, порвался. Ружья скользнули вслед за рюкзаком.

Это было одно из тех совпадений, которые заставляют поверить в бога Невезения. Такое может случиться где угодно без малейших последствий. Даже в тот момент я не думал, что это для нас означает.

– Ну, что ж, – весело сказал я. – По крайней мере не придется их тащить. Подберем их на дне.

– Если там есть дно, – ответил Джим.

Я посмотрел вниз. Ружья сцепились с рюкзаком и быстро скользили по склону.

– Сейчас остановятся, – сказал я. Они почти у самых камней.

– Как же! – отозвался Джим.

Я протер глаза, Рюкзак и ружья должны были застрять у каменного барьера в конце расселины. Но не застряли. Они просто исчезли.

6. ЗЕМЛЯ ТЕНЕЙ

Когда рюкзак и ружья коснулись камней, поверхность их дрогнула. И наши вещи как будто растворились в ней.

– Я бы сказал, что они упали на дно озера, – заметил Джим.

– Никакого озера нет. Они провалились в какую-то щель в камне. Идем…

Он схватил меня за плечо.

– Подожди, Лейф! Не торопись.

Я взглянул, куда он указывал. Барьер из камней исчез. На его месте продолжалась расселина, гладкий каменный язык спускался в долину.

– Идем, – повторил я.

Мы пошли вниз, нащупывая каждый шаг. С каждой остановкой дно долины становилось все более плоским, камни на ней все ниже и ниже. Облако закрыло солнце. И никаких камней не стало. Под нами расстилалось дно долины, ровная синевато-серая пустыня.

Расселина неожиданно кончилась у края этой пустыни. В пятидесяти футах впереди так же резко обрывались скалы. Создавалось странное впечатление, что их установили на краю, который тогда был клейким. И пустыня тоже не казалась твердой, и она тоже производила впечатление клейкой поверхности; по ней проходила постоянная мелкая рябь, как волны жара над нагретой солнцем дорогой; и однако с каждым шагом усиливалось ощущение страшного холода, который наконец стало почти невозможно выдерживать.

Между обломками камней и утесом справа от нас виднелся узкий проход. Мы направились туда и остановились в удивлении. Мы стояли на большом плоском камне на самом краю странной поверхности. Это не вода и не камень; больше всего она походит на тонкое непрозрачное жидкое стекло или на полужидкий газ.

Я вытянулся на камне и протянул руку, чтобы коснуться этой поверхности. Коснулся – и не ощутил никакого сопротивления, вообще ничего не ощутил. Медленно опустил руку. На мгновение увидел свою руку, будто отраженную в искажающем зеркале, а потом вообще ее не видел. Но там, внизу, где исчезла моя рука, так приятно тепло. Кровь заколола в моих онемевших пальцах. Я наклонился еще больше и просунул обе руки почти по плечи. Как хорошо!

Джим опустился рядом со мной и тоже просунул руки.

– Воздух, – сказал он.

– Похоже… – начал я, и тут внезапная мысль пришла мне в голову. – Ружья и рюкзак. Если не отыщем их, нам не повезло.

Джим ответил: «Если там – Калкру, нам будет мало проку от ружей».

– Ты думаешь, это… – я замолчал, вспомнив его рассказ об иллюзорном береге озера.

– Усунхию, Земля Тьмы. Земля Теней твоего старого жреца. Я сказал бы, что оба названия подходят.

Я лежал неподвижно; как бы человек ни был уверен в предстоящем испытании, он не может удержаться от дрожи, когда вступает на его порог. А я совершенно определенно знал, что меня ждет. Все, что находилось между храмом в Гоби и этим местом, вдруг исчезло. Я пришел туда, где должно кончиться то, что началось в пустыне Гоби. Прежний ужас начал овладевать мною. Я боролся с ним.

Я принимаю вызов. Ничто в мире не остановит меня. Приняв решение, я почувствовал, как ужас угрюмо отступает, покидает меня. Впервые за многие годы я освободился от него.

– Посмотрю, что там внизу, – Джим протянул руки. – Держи меня за ноги, Лейф, я перегнусь через край камня. Я потрогал его: похоже, он тянется дальше.

– Я первый, – ответил я. – В конце концов это ведь мое дело.

– И как же я вытяну тебя, слон? Держи – я пошел.

Мне пришлось подпрыгнуть, чтобы ухватить его за ноги, его голова и плечи уже исчезли из вида. Он полз по скале, медленно опускаясь, пока и мои руки по самые плечи не скрылись из виду. Он остановился, и затем из загадочной непрозрачности, в которой он исчез, послышался рев безумного хохота.

Я почувствовал, как он вырывает ноги у меня из рук. Потащил назад, с усилием преодолевая каждый дюйм. Он появился, продолжая хохотать. Лицо его покраснело, глаза стали совсем пьяными; вообще у него были все признаки опьянения. Но учащенное дыхание объяснило мне, что произошло.

– Дыши медленнее! – крикнул я ему в ухо. – Дыши медленнее, говорю тебе.

И так как его смех не смолкал и он все время продолжал вырываться, я прижал его одной рукой, а другой закрыл ему рот и нос. Через несколько мгновений он перестал напрягаться. Я отпустил его; он неуверенно сел.

– Странно, – хрипло сказал он. – Какие я видел смешные лица…

Он покачал головой, раз или два глубоко вздохнул и лег на камень.

– Что со мной было, Лейф?

– Кислородное опьянение, индеец, – ответил я. – Хороший глоток воздуха с двуокисью углерода. Это, кстати, многое другое объясняет в этом странном месте. Ты делал три вдоха в секунду, это из-за двуокиси углерода. Она действует на центр дыхания в головном мозгу и ускоряет вдохи. Ты получил больше кислорода, чем тебе нужно, и поэтому опьянел. Что ты видел перед этими твоими забавными лицами?

– Я видел тебя. И небо. Похоже, будто смотришь в воду. Я посмотрел вниз и вокруг. Подо мной было что-то похожее на бледно-зеленый туман. Сквозь него ничего не видно. Там тепло внизу, очень тепло и приятно, и пахнет цветами и деревьями. Вот и все, что я успел увидеть, пока не опьянел. О, да, скала продолжает опускаться. Может, мы сумеем добраться до ее основания – если не засмеемся до смерти. А сейчас я сяду в этот мираж по плечи. Боже, Лейф, как я замерз!

Я озабоченно посмотрел на него. Губы его посинели, зубы стучали. Переход от тепла к резкому холоду сказывался, это очень опасно.

– Хорошо, – сказал я, вставая. – Я иду первым. Дыши медленно, делай глубокие вдохи как можно реже, выдыхай так же медленно. Скоро привыкнешь. Пошли.

Я повесил на плечо оставшийся рюкзак, пятясь, переполз через камень, ощутил под ногами прочную скалу и опустился в мираж.

Тепло; почти как в парной турецкой бани. Небо над головой как голубой круг, туманный по краям. Рядом со мной показались ноги Джима, его тело уходило от них под немыслимым углом. В сущности я видел Джима, как рыба из-под воды видит рыболова, идущего вброд. Тело его, казалось, раздвинулось, и он присел рядом со мной.

– Боже, как здесь хорошо!

– Не разговаривай, – сказал я. – Сиди и учись медленно дышать. Смотри, как я это делаю.