Миллионы Стрэттон-парка - Френсис Дик. Страница 12

– Это письмо, – сказала она, надевая очки, – от поверенных ипподрома Стрэттон-Парк. Не буду утомлять вас вводными параграфами. Суть дела в следующем, – она замолчала, снова обвела взглядом превратившуюся во внимание настороженную аудиторию и затем начала читать письмо: – «Поскольку для ведения дел вполне достаточно иметь двух директоров, вы с лордом Стрэттоном поступили вполне правильно, ограничив Совет двумя директорами, поделив между собой эти должности, поскольку являетесь более чем основными акционерами, и с полным правом вы двое взяли на себя принятие решений. Теперь, когда лорд Стрэттон ушел из жизни, возможно, вы пожелаете сформировать новый Совет с большим числом директоров. При этом они могут быть членами семьи Стрэттонов, что не исключает возможности, по вашему желанию, избрать в качестве директоров неакционеров, людей со стороны.

Соответственно, мы предлагаем вам созвать чрезвычайное общее собрание акционеров с целью избрания новых директоров в состав Совета ипподрома Стрэттон-Парк Лтд. и с удовольствием окажем вам в этом самую полную поддержку».

Марджори подняла глаза на как громом пораженных родственников. Потом продолжила:

– Распорядители готовы были сами провести это собрание. Я сказала, что могу это сделать сама и им нет нужды беспокоиться. Итак, я предлагаю избрать новых директоров в руководство ипподрома.

Конрад неожиданно тихо проговорил:

– Тетя…

– Поскольку ты, Конрад, теперь номинальный глава семьи, я предлагаю, чтобы с этого момента ты был таким директором. – Она заглянула в письмо. – Здесь говорится, что директор считается избранным, если за него подано пятьдесят процентов голосов акционеров, представленных на общем собрании. В нашей компании каждая акция имеет один голос. В соответствии с этим письмом, если я и члены семьи, получившие в наследство акции, присутствуем на собрании, то в голосовании принимает участие восемьдесят пять процентов голосов. То есть мои десять акций и еще семьдесят пять, унаследованных теперь вами. – Она сделала паузу и посмотрела в ту сторону, где сидел я. – Мы не предполагали, что в собрании примет участие мистер Моррис, но он здесь, и у него право подать восемь голосов.

– Ну, нет! – вне себя от злобы выкрикнул Кит. – Он не имеет права.

Марджори Биншем ответила непоколебимо:

– У него восемь голосов. Он может их подать. Вы не можете этому помешать.

Ее вердикт удивил меня не меньше, чем поразил остальных. Я пришел сюда из чистого любопытства, почти из чистого любопытства, готовясь несколько поиграть на их нервах, но не в такой степени.

– Какой позор! – взвизгнула Ханна, вскакивая со стула в том же возбужденном состоянии, в каком ее отец сновал по комнате. – Я этого не потерплю!

– Согласно тому, что написали наши поверенные, – как ни в чем не бывало продолжала ее двоюродная бабушка, – как только мы выберем Совет директоров, именно они определят будущее ипподрома.

– Сделайте меня директором, – потребовала вдруг Ребекка.

– Тебе нужно сорок семь голосов, – пробормотал Дарт, произведя несложные арифметические действия. – Любому директору нужно получить сорок семь, минимум.

– Предлагаю сразу избрать Конрада, – как будто ничего не слыша, повторила Марджори. – Он получает мои десять голосов.

Она обвела собравшихся взглядом, словно в поисках того, кто посмеет выступить против.

– Ладно, – сказал Айвэн. – Конрад, мои голоса за тебя.

– Наверное, я могу проголосовать за себя, – сказал Конрад. – Голосую своим двадцатью одним голосом. Это, э, пятьдесят два.

– Избран, – подытожила Марджори, наклонив голову. – Можешь теперь вести собрание.

Конрад моментально обрел утраченную было уверенность и весь напыжился, входя в новую роль.

– Тогда, я думаю, мы должны проголосовать за оставление Марджори в составе Совета. Это будет справедливо.

Возражений не последовало. Достопочтенная миссис Биншем выглядела так, будто готова сжевать на завтрак любого возражающего.

– Я тоже должен быть директором, – заявил свои права Кит, – у меня тоже двадцать одна акция. Голосую ими за себя.

Конрад прочистил горло:

– Предлагаю в директора Кита…

Форсайт несколько поспешно произнес:

– Это все равно, что напрашиваться на неприятности.

Конрад, не расслышав или предпочитая не слышать, торопливо продолжил:

– Двадцать один Кита, и, значит, мои двадцать один. Сорок два. Тетя?

Марджори покачала головой. Кит сделал три быстрых шага в ее сторону, вытянув перед собой руки, как будто вот-вот бросится на нее. Она и ухом не повела, не двинулась с места ни на дюйм, не отстранилась. Только смерила его взглядом с ног до головы.

С чопорностью, которая так шла ей, она сказала:

– Вот именно поэтому я не голосую за тебя, Кит. Ты никогда не умел владеть собой, и годы ничему тебя не научили. Попроси кого-нибудь другого. Обратись к мистеру Моррису.

«Да, – подумал я, – большая озорница, эта старая леди». Кит побагровел, Дарт ухмыльнулся. Кит обошел Айвэна и встал у него за спиной.

– Брат, – сказал он совершенно безапелляционным тоном. – Мне нужен твой двадцать один голос.

– Но, послушай, – смущенно промямлил Айвэн. – Тетя Марджори права. Ты все время будешь ссориться с Конрадом. Не удастся принять ни одного разумного решения.

– Ты отказываешь мне? – Кит не верил своим ушам. – Знаешь, ты об этом пожалеешь! Пожалеешь!

Сочившаяся в его речи злоба показалась перебором даже для его дочери Ханны, которая опустилась на свое место и неловко проговорила:

– Папа, не обращай ты на него внимания. Можешь считать за собой мои три голоса. Успокойся-ка.

– Это сорок пять, – подвел итог Конрад. – Тебе нужно еще два, Кит.

– У Ребекки три, – сказал Кит.

Ребекка покачала головой.

– Тогда Форсайт, – Кит совсем разъярился, но по-прежнему держался независимо.

Форсайт смотрел на свои пальцы.

– Дарт! – Кит был в бешенстве.

Дарт посмотрел на своего мокрого от пота дядю и пожалел его.

– Ладно, о'кей, – сказал он, не придавая этому особого значения. – Мои три.

Почувствовав невероятное облегчение, Конрад решительным тоном провозгласил:

– Кит избран.

– Но чтобы быть справедливыми, – добавил Дарт, – давайте изберем также и Айвэна.

– Зачем нам четыре директора? – сказал Кит.

– Поскольку я голосовал за тебя, – сказал ему Дарт, – ты можешь поступить порядочно и проголосовать за Айвэна. Ведь в конце-то концов у него такая же двадцать одна акция, как у тебя, и у него столько же прав принимать решения. Так что, отец, – обратился он к Конраду, – я предлагаю Айвэна.

Конрад подумал над предложением сына и пожал плечами, как мне показалось, не в осуждение, а потому что был невысокого мнения об умственных способностях брата Айвэна.

– Очень хорошо, Айвэн. Кто-нибудь против?

Все покачали головами, включая Марджори.

– Мистер Моррис? – официально обратился ко мне Конрад.

– Мои голоса за него.

– Единогласно. В таком случае единогласно, – удивленно промолвил Конрад. – Есть еще кандидатуры?

Ребекка сказала:

– Четыре – плохое число, должно быть пять. Кто-то от молодого поколения.

Она снова выдвигала себя. Никто, даже Дарт, не ответил на ее призыв. На лисьем личике Ребекки было написано не меньше злобы, чем у Кита, но по-своему.

Ни один из внуков не намеревался отдавать власть другому. Трое старших братьев не выказывали и намека на желание передать эстафету. При всех подводных течениях, кипевших ненавистью и злобой, Совет был избран в составе трех сыновей старого лорда и неувядающей тетки.

Без всяких споров согласились, что Конрад будет председателем Совета, но Марджори приготовила еще один сюрприз.

– В письме поверенных также говорится, – сообщила она, – что в случае, если акционеры недовольны каким-либо из директоров, они имеют право созвать собрание и поставить на голосование вопрос о его переизбрании. Для этого им нужно набрать пятьдесят один процент голосов, – она бросила на Кита пронзительный взгляд. – Если для того, чтобы спасти всех нас от безответственного директора, потребуются дополнительные голоса, я постараюсь проследить, чтобы мистер Моррис с его восьмью акциями присутствовал на этом собрании.