Брошенное королевство - Крес Феликс В.. Страница 32

— Примерно до границы.

— Тогда успеем еще поговорить. Даже о моде в Роллайне… Я сказал, чтобы ты убиралась прочь, но не воспринимай этого буквально.

Она рассмеялась, что с ней бывало неизмеримо редко.

— Тебе стыдно? Интересно. Не ожидала.

В густонаселенном Дартане найти ночлег не составляло труда — в любой деревне за две серебряных монеты все крестьяне выгнали бы своих баб и потомство в лес, чтобы уступить хижину знаменитым путникам. Сложнее было найти приличный постоялый двор; даже те, что находились у главных трактов, пугали непонятного происхождения едой и грязными комнатами, где все вместе спали на соломе. В этом краю путешествия всегда считались неприятной необходимостью, несчастьем разных гонцов и купцов. Поскольку, однако, стояло лето, а погода благоприятствовала, лагерный костер выглядел куда приятнее, чем постоялый двор или грязная крестьянская хижина.

Глорм и Тевена, не сговариваясь, пришли именно к такому выводу.

Привал под небом прекрасного и безопасного края обещал одни удовольствия. Ночное дежурство, требовавшееся скорее для поддержания огня, чем по какой-либо иной причине, предстояло нести слугам. Днем подстрелили двух фазанов и несколько птиц помельче, так что аппетитный запах жаркого широко стлался по земле, плывя к деревьям ближайшей рощицы, под копыта пасущихся лошадей. В сумерках женщины отправились к густым кустам, росшим вдоль берега ручья, шутливо и строго напомнив мужчинам, чтобы те продолжали отдыхать вокруг костра.

Над водой слегка давали о себе знать комары, не питавшие никакого уважения даже к обнаженной спине ее благородия, а тем более к рукам освобожденной жемчужинки или ногам невольницы-телохранительницы.

Изгибаясь, ручеек широко разливался, тонким слоем неподвижной воды покрывая песчаную отмель, скрытую в маленькой бухте. Вода была теплая, а в сравнении с холодным вечерним воздухом казалась почти горячей. Лениво лежа на спине, Энита забыла о неприязни к худой, словно мальчишка, сорокалетней женщине, которая оставила где-то свое неприступное высокомерие и помогала ей выполоскать волосы так, чтобы в них не застряли бесчисленные песчинки, готовые подняться со дна при первом же резком движении. Черноволосая спутница Крагдоба не удержалась от странного, очень женского волнения, заметив у гордой Тевены обвисшие груди, которые выкормили троих детей, вследствие чего бесповоротно утратили свою красоту. Армектанка бросила на нее лишь один, чуть завистливый взгляд, который коснулся бедер, ляжек и ягодиц Эниты, скользнул по розовым соскам, венчавшим тугие полушария… В течение короткого, очень короткого мгновения обе друг другу в чем-то завидовали. И обе это поняли, а прозрачная вода унесла куда-то осадок никому не нужной неприязни.

Телохранительница плескалась чуть дальше; возможно, она заметила какой-то тайный знак своей госпожи, а может быть, просто почувствовала, что две женщины хотят побыть одни.

— Какой он? — спросила Энита, повинуясь внезапному порыву. — Ты так хорошо его знаешь, ваше благородие… Какой он на самом деле?

— Ты не хочешь этого знать.

— Хочу, очень хочу. Какой он?

— Ты его не знаешь? Мне казалось, что за столько лет в одном доме…

— Нет, куда там, госпожа… Столько лет, но каких лет? Что может знать невольница? Ты его знаешь очень давно, великого воина, которого все боялись. Сейчас, когда он согласился взять меня с собой, я боюсь его подвести. Какой он?

Энита была младше Тевены всего на десять-одиннадцать лет. Это означало, что она уже не была ребенком. И тем не менее Тевене казалось, что это так. Возможно, невольница тридцати с лишним лет все еще могла быть лишь девушкой? Сидя на корточках в ручье и забавляясь волосами лежащей спутницы, армектанка впервые задала себе вопрос о том, как, собственно, формируется душа симпатичной невольницы-служанки, которая скорее игрушка, драгоценность, чем мыслящее, ведущее собственную жизнь существо. Небольшие привилегии, столь же мало обязанностей, никакой ответственности… разве что если назвать ответственностью заботу о том, чтобы правильно уложить подушки, не разлить поданное к столу вино… Холодными от воды ладонями она накрыла щеки лежащей.

— Легенду или правду? Что ты хочешь услышать? Может, немного одного… и немного другого? — мягко посоветовала она. — Так безопаснее.

— Правду.

— Я всю жизнь лгала. Прежде всего ради него, но и ради себя, конечно. Сегодня я должна сказать правду? Именно тебе?

— Почему не мне?

— Потому что ты не хочешь правды и рассчитываешь именно на легенду.

— Правду.

— Этот великий воин намного более велик, чем следует из легенд, более велик, чем ты можешь себе представить, — серьезно сказала Тевена. — Возможно, на всем свете нет никого, кто смог бы победить его в честном бою, один на один. Но я никогда не видела и не слышала, чтобы он честно сражался. Может быть, на дартанских аренах, не знаю. Но в настоящей жизни… в настоящей жизни он вообще не умеет развлекаться, а на аренах это наверняка было лишь развлечением. В настоящей жизни этот воин умеет только одно — добиваться своих целей. И делает это с беспощадностью, о которой ты понятия не имеешь. Правду? — снова спросила она.

Энита медленно кивнула, глядя куда-то над берегом ручья. На темнеющем небе появлялись первые бледные звезды.

— Если он сможет кого-то убить ударом в спину, то наверняка не станет сражаться лицом к лицу. Не из-за трусости, но из-за расчетливости, поскольку удар в спину всегда надежнее и несет в себе меньший риск. Он никогда никому не причинил вреда без нужды и точно так же никогда не колебался, если считал это необходимым. Продолжать?

— Да, — тихо сказала она, одним лишь движением губ.

— Басергор-Крагдоб — древний титул самого сильного из громбелардских предводителей разбойников. В горах всегда есть какой-то Крагдоб, и всегда кто-то его не признает, а в итоге сам в свою очередь объявляет себя Крагдобом. Думаю, что во всей истории Шерера был только один, которого признавали все. Он.

Она мягко обмыла шею и грудь лежащей в ручье дартанки, которая, похоже, даже не заметила ее почти сочувственной ласки.

— Он убивал воинов и нищих, шлюх и беременных женщин, стариков и юношей. Он убивал или приказывал убивать детей. Он вырезал целые семьи в наказание, в отместку или для устрашения. Все это он делал столь долго, что никто не отваживался выступить против него. Друзей, и даже только союзников он готов был защищать, рискуя собственной жизнью. Всегда и все по расчету. Он любит только одно существо, которое является его верным отражением, облаченным в кошачью шкуру. Возможно, он хотел любить кого-то еще, женщину, но не знал, как это делается, а она не согласилась его учить.

— Не верю, что он приказывал убивать детей.

— Если эти дети выступали против него? Это Громбелард… Если ребенок достаточно взрослый, чтобы держать оружие и угрожать чьей-то жизни, то он достаточно взрослый и для того, чтобы умереть.

— Я видела, как он сражался. Он был великодушен, заботился о побежденных. Он был прекрасным господином, самым прекрасным из всех. Его волновали даже… смешные переживания невольниц.

— Он играл. Его благородие Венет, дартанский Рыцарь Без Доспехов — игрушка Басергора-Крагдоба. Вся его жизнь в Роллайне — это игра. Кто такой Басергор-Крагдоб, настоящий властелин Тяжелых гор, где единственный закон — сила? Добрый душа-человек, спешащий к каждому с советом и поддержкой? Нет, Энита. Ты тоже до сих пор играла, даже о том не зная, играла в невольницу прекрасного господина. Но теперь началась настоящая жизнь. Ты служишь убийце, грабителю и бандиту, который в человеческой голове носит совесть кота. Он не понимает, что такое добро и зло, отличая только естественное и неестественное. Естественное или неестественное для него и только для него. И тем не менее, вопреки тому, что ты сейчас думаешь, этого достаточно, чтобы иметь многих друзей. Ведь дружеские обязанности очевидны и естественны, и следовательно, для него святы. Он никогда не простил ни одного предательства, но и сам ни разу не предал и не подвел друга. И может быть, потому… точно так же его никогда не подводили друзья.