Охота на лошадей - Френсис Дик. Страница 39

– Вы не думаете, что миссис Теллер права и у него никогда не было ни Шоумена, ни Оликса?

– Я дам вам послушать его разговор с Йолой. Он предусмотрительно увез этих двух жеребцов с фермы Орфей, когда мы забрали Крисэйлиса. И он ждал нашего утреннего визита. Боюсь, что на Кэлхема Джеймса в полиции нет досье. Уолт, вы рассказали Юнис и Линни какие-нибудь детали наших приключений в Тетоне?

– Я сердился на вас, – смущенно проговорил Уолт.

– Что конкретно вы сказали им?

– Немного. Я пришел в ужас от того, что Линни показала Оффену фотографию с Клайвами, а когда миссис Теллер сказала, что так запланировали вы, я решил, что вы спятили. Ведь эта парочка уже однажды пыталась убить вас.

– И вы рассказали им как?

Он кивнул, избегая моего взгляда.

– Вы говорили им о «жучках» и о приемнике?

– Нет.

– Это важно, Уолт.

– Я не упомянул про них. – Он посмотрел мне в глаза.

Я облегченно вздохнул.

– А насчет нашей горной прогулки?

– Никаких деталей.

– Место?

– Уверен, что не называл Тетон.

Пока ничего опасного он не выболтал.

– Что вы говорили им о Шоумене и Оликсе?

– Я рассказал, что вы работали с племенными книгами, и получается, что эти лошади должны быть у Оффена.

– Вы произносили слова «дядя Бак»?

– Я забыл об этом имени, – покачал он головой.

– Уолт, миссис Теллер так же не хочет, чтобы мы нашли Оликса, как не хотела, чтобы нашелся Крисэйлис. – Я вздохнул. – Давайте не доверять благосостояние нации индейцам, раз они нас недолюбливают.

Он чуть покраснел и сжал губы. Вскоре вернулись Юнис и Линни. И хотя мы обедали вчетвером, обед превратился в молчаливое, напряженное, почти враждебное мероприятие.

После кофе Уолт поднялся ко мне в номер посовещаться.

– Как мы найдем лошадей? – спросил он, устраиваясь в единственном кресле.

– В некотором смысле Оффен заставляет нас сделать ему подарок. Допустим, мы пошлем кучу адвокатов, чтобы идентифицировать Мувимейкера и Сентигрейда. Все они подтвердят, что те жеребцы, которых показывал нам Оффен, фактически и есть Мувимей-кер и Сентигрейд. Более того, он будет всячески стремиться провести идентификацию: после нее он может еще увереннее продолжать бизнес с двумя другими. А мы тем временем устроим маленький трюк – уведем Оликса и Шоумена и начнем опознавать их уже на своих основаниях. И если установят, что два жеребца и есть Оликс и Шоумен, Оффен уже ничего сделать не сможет.

– У меня два возражения, – сказал Уолт. – Мы не знаем, где Оликс и Шоумен. И, если мы найдем их, почему бы не пригласить адвокатов и не начать действовать законным путем? Почему нужно отбирать их у жуликов таким опасным способом?

– Та же картина, что и с Крисэйлисом, – пояснил я. – При первом же признаке настоящей опасности они пристрелят жеребцов. Нет ничего незаконного в том, чтобы убить лошадь и продать ее тушу производителям пищи для собак. И мертвую лошадь опознать гораздо труднее. Я бы даже сказал, невозможно для того уровня надежности опознания, какой нам нужен.

– Даже если нам удастся увести Оликса и Шоумена и стопроцентно опознать их и все пройдет гладко, Оффен по-прежнему будет получать колоссальные гонорары за племенных жеребцов, потому что мы никогда не сумеем доказать, что все жеребята от Мувимейкера за последние десять лет на самом деле произведены Шоуменом...

– Мы займемся этим, когда справимся с остальным, – улыбнулся я.

– Значит, готовимся к бою, – скучным голосом произнес Уолт. – И когда, черт возьми, начнем?

Я уселся на подоконник и выглянул в окно. Прямо внизу залитая светом автомобильная стоянка. Цветные фонари перед входом в отель радугой отражались на полированных капотах машин, и эта картина достижений человечества вызвала во мне глубокую меланхолию. Разумеется, я бы не хотел жить без машины или без электричества... Если бы я вообще хотел жить... Мой номер на третьем этаже. Земля слишком близко. Я знал женщину, которая прыгнула с пятого этажа и ничего не достигла. Пистолет надежнее...

– Ну? – повторил Уолт.

– Простите, – очнувшись, сказал я и обернулся к нему.

– Где мы будем искать?

– А-а... да-да.

– На ранчо?

– Весьма сомнительно, вам не кажется? Они понимают, что ранчо – первое место, о котором мы подумаем.

– Там много земли. И много лошадей, среди которых этим двум легко затеряться.

– Они вынуждены держать их в паддоке близко к дому, – покачал я головой. – Остальная часть ранчо не зря называется Скалистыми горами. Туда они не рискнут пускать племенных жеребцов из страха, что те сломают ноги. Хотя мы можем проверить и этот вариант. – Я уставился на ковер невидящим взглядом. – По-моему, с лошадьми сейчас Матт. Оффен на ферме Орфей, Йола привязана к ранчо, где надо обслуживать тридцать гостей. А где Матт?

– Действительно, где? – мрачно повторил Уолт.

– Он и Йола зимой не живут на ранчо, потому что снег делает долину недоступной. Она сказала мне, что зиму они проводят на юге... И в одном из телефонных разговоров она убеждала Оффена, что они не могут держать лошадей в местечке под названием Питтс, потому что там нет условий. Но тогда она еще не знала, что мы напали на след... Тогда еще не было острой необходимости.

– Если где-то южнее Тетона мы найдем этот Питтс, то Матт с лошадьми будет ждать нас там?

– Не совсем так, – улыбнулся я. – Это было бы слишком легко.

– Легко?! – воскликнул Уолт.

– Они должны оставлять свой зимний адрес на почте, – продолжал я. – Ведь Клайвы ведут жизнь законопослушных граждан с давним, хорошо поставленным бизнесом, что дает им очевидную поддержку со стороны закона. В Джексоне должны быть десятки людей, которые знают их зимний адрес.

– В Джексоне есть представитель «Жизненной поддержки». Утром первым делом попросим его узнать, – предложил Уолт.

– Прекрасно.

Уолт тяжело поднялся с кресла и нерешительно проговорил:

– Пойдемте ко мне. Я приготовил бутылку.

Я не был уверен, что мне хочется куда-то идти, но он неожиданно улыбнулся и этим исключил возможность отказа. Никто не оттолкнул бы руку с оливковой ветвью мира.

– С удовольствием, – ответил я.

Его улыбка стала еще шире и, пока мы шли по коридору, не сходила у него с лица. Его номер выглядел почти точной копией моего. Окно выходило на ту же самую стоянку, только под несколько другим углом. В комнате оказалось два кресла вместо одного. На подносе стояли бутылка «Олд Грандад», кувшин с водой и чистые стаканы, а на столике возле кровати – фотография в кожаной рамке. Пока Уолт доставал из холодильника в коридоре лед, я лениво рассматривал снимок. Уолт с семьей. Миловидная женщина, скромная девочка-подросток и худой мальчик лет десяти. Все четверо бодро улыбались в объектив. Уолт вернулся, когда я ставил фотографию на место.

– Очень сожалею, что сорвал пикник, – вздохнул я.

– Устроим на следующей неделе, – улыбнулся Уолт. – Полагаю, у нас впереди еще целое лето.

Мы сидели в креслах и потягивали выпивку. Не люблю виски такого сорта, но это неважно. Уолт рассказывал, что они купили дом типа ранчо и переехали в него год назад, дочка прекрасно поладила с соседскими детьми, а со здоровьем сына у них проблемы, у него ревматизм и часто поднимается температура...

– А каким вы видите свое будущее в «Жизненной поддержке»? – спросил я.

– Я поднимусь настолько высоко, насколько способен, – с удивительной честностью ответил он. – Осталась только одна ступенька, на которую я действительно хотел бы подняться, – главный следователь в отделе претензий. В будущем году я займу это место, когда человек, который там работает, уйдет на пенсию.

Он снова наполнил стаканы и, медленно потирая большим пальцем подушечки остальных пальцев, заметил, что Эми и дети просят устроить за домом бассейн и что теперь, после смерти отца Эми, возникли проблемы с ее матерью, а отец не пропускан ни одной игры в гольф, был так занят...