Беовульф - Мартьянов Андрей Леонидович. Страница 87

– Смело говоришь, жрец, – процедила Вальхтеов. Помолчала, уняла раздражение. Сказала без лишней злости: – …Люди не любят, когда им говорят правду в лицо, годи. Я должна отблагодарить вас, пусть так и случится. Хродульф! Ты знаешь, что нужно делать, – ты конунг.

Четверо данов принесли деревянный короб, обшитый полосками проржавевшего железа, – короб старинный, сразу видно. Поставили его у ног Хродульфа, откинули крышку. Замерцало золото: кольца, гривны, тяжелые римские и константинопольские монеты. Часть несметных богатств Хеорота – причем немалая часть. Хватило бы на пять кольчуг, шлемов и щитов да еще на несколько лошадей в полной сбруе.

Богатый подарок. Конунг должен быть щедр, это тоже обязательная часть варварского этикета – окажись ты доблестен, как Доннар, и мудр, будто сам Вотан, тебе никогда не простят скупости или жадности, это самый непростительный порок после трусости, а то и равноценный ему.

Беовульф принял подарок как должное. Часть этих богатств вскоре пополнит кладовую дракона Фафнира: конунг дал куда больше, чем нужно нескольким воинам для безбедной жизни!

Вальхтеов пригласила остаться – погостить и отдохнуть. Кроме того, вскоре Хродульф поедет на большое капище, в Сканнерборг, принимать посвящение военного вождя. Он был бы счастлив, если рядом с ним окажется такой прославленный воин, как Беовульф и его дружинные. Пришлось отказаться – вежливо, но непреклонно. Холмы и болота Даннмёрка за несколько коротких дней успели смертно надоесть. Да и в самом Хеороте все еще не выветрился запах крови – пройдет еще много времени, прежде чем это место навсегда очистится от призрака Проклятия Хродгара.

Важный разговор состоялся тем же вечером – решали, как возвращаться. Ладьей вдоль берегов до устья великой реки? Очень сложно, гребцов осталось мало, в Германском море сейчас постоянный встречный ветер. Ладью можно подарить данам.

Остается сухопутная дорога: через Фризию и земли ютов, к Альбису, а оттуда к Бонне, столице саксов. Семь вооруженных мужчин, один из которых жрец, вряд ли станут добычей вергов-разбойников, да на побережье такие и не водятся, в отличие от разоренных непрестанными войнами владений бургундов или франков. В поморье люди живут основательные, бесчинств возле своих бургов не терпят. А уж в Бонне каждый отправится своей дорогой.

Тут Северин жалобно посмотрел на дядюшку, и Беовульф его взгляд приметил:

– Скильд, если ты не хочешь оставаться с нами – не оставайся. Тебя никто не неволит, пускай ты и избранник богов. Вместо тебя возьмем Экзарха-лангобарда, он согласился принять клятву Народа Тумана.

– Эрзарих? – укоризненно вздохнул епископ.

– Я воин и всегда им был. Воин без рода, без семьи и без дома. У франков хорошо, сытно, но я лучше буду ходить с Беовульфом. Это достояно мужчины и свободного человека.

– Возражать не стану, – кивнул Ремигий. – Ты выбрал. Северин, чего молчишь? Теперь твоя очередь решать.

– Я… Я лучше с вами, дядя. Беовульф, прости. У меня другая вера, я родом не вар… В смысле… Эта клятва не для меня. Мои предки никогда не были в Скандзе и не заключали уговор с твоими богами, Беовульф.

– Разумные слова. Так и порешим: из Бонны ты уедешь с Ремигием-годи домой, к риксу Хловису.

– Вы всегда будете желанными гостями у нас, в Суасоне, – сказал епископ. – И всегда найдете пристанище в моем доме и любую помощь, какая будет в моих силах.

– Рано об этом говорить. До Бонны долгий путь, а Суасон и Хловис находятся еще дальше. В лошадях и припасах Вальхтеов нам не откажет, завтра к закату я хотел бы оставить Даннмёрк за спиной и заночевать у фризов. Ложитесь спать.

Полторы седмицы спустя преподобный Ремигий и Северин воспользовались гостеприимством Никодима из Адрианополя. Долгий путь через междуречье Рейна и Альбиса был окончен, Тевтобургскии лес остался позади – теперь оставалось пересечь Арденнский хребет, за которым расположилось молодое королевство Хловиса Меровинга.

Серьезных опасностей по дороге не встретилось, разве что голодные медведи в чащобах, однако на некоторые странности – на первый взгляд неприметные – Беовульф обратил внимание и рассказал остальным.

Почему за отрядом постоянно следуют два громадных черных ворона? Примета известная, равно известно и то, кому именно принадлежат эти священные птицы – Хугин и Мунин, вороны из свиты Вотана, надзирающие за событиями в Митгарде и сообщающие хозяину новости.

Далее: вечерами, на привалах, в отдалении от костра замечался силуэт облаченной в зеленое платье прекрасной девы с золотыми косами. При попытке подойти к ней дева мгновенно исчезала, но поутру в той стороне, где стояла незнакомка, вдруг обнаруживалась нахоженная тропа среди бурелома и зарослей – тропа, аккуратно обходящая болотины и темные распадки, где наверняка могли обитать твари, с которыми даже Людям Тумана лучше не сталкиваться.

– Нас оберегают боги, – уверенно сказал Хенгест. – Один и Фрейя указывают нам самый короткий и безопасный путь. Выходит, мы нужны где-то еще…

– Может быть, асы и ваны решили попросту отблагодарить нас? – предположил Алатей.

– За что? – усмехнулся Беовульф. – За исполнение клятвы не благодарят. Подумаешь, убили галиурунна!

– По моему убеждению, мать Гренделя все-таки не являлась галиурунном, ведьмой, порожденной семенем Локи, – заметил Ремигий. – Беовульф, ты рассказывал о том, как по пути в Хеорот на капище батавов тебе было видение Вальхаллы, ты говорил с богами… Повтори, что тогда сказал Локи?

– «Берегитесь», – вспомнил гаут.

– Это была угроза или предостережение, как полагаешь?

– Не знаю. Любое слово, произнесенное Отцом Лжи, может иметь сотню толкований!

– Хорошо. Асы вроде бы упомянули только Гренделя?

– Да. Вотан сказал: «Однажды вкусив крови, он не остановится…» Постойте-ка! Про мать Гренделя не было ни слова!

– Вот! – торжествующе воскликнул Ремигий. – Предостерег только Локи! Другие асы или не знали, с чем вам придется столкнуться, или… Или боялись.

– Чего могут бояться владыки Асгарда?