Путешествие на Запад. ТОМ III - Чэн-энь (Чэнъэнь) У. Страница 111

В это время в воротах кто-то крикнул:

– Танский монах! Что же ты не идешь, почему медлишь? Ты ведь прибыл сюда из восточных земель поклониться нашему Будде!

Танский монах при этих словах тотчас начал отбивать поклоны. Чжу Ба-цзе встал на колени и тоже бил челом об землю. Ша-сэн вслед за ним повалился на колени, и только один Великий Мудрец Сунь У-кун невозмутимо стоял позади них и, держа коня под уздцы, приводил в порядок поклажу. Путники вступили в монастырь и, когда дошли до вторых ворот, глазам их представился великий дворец Будды Татагаты. Перед входом, внизу, у престола Будды, выстроились рядами пятьсот архатов, три тысячи подвижников, вникших в учение Будды, четыре махарачжи – хранителя Будды, восемь бодисатв, монахини-бикшуни, упаны, упасики, а также бесчисленные толпы премудрых монахов и праведников. Вот уж поистине это зрелище являло собой картину, достойную быть воспетой в стихах:

Благоуханные цветы своею красотой блистают,

А благовещие пары над ними в воздухе витают.

Танский монах, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн так были смущены этим зрелищем, что еле-еле продвигались вперед, на каждом шагу отвешивая поклоны. Так они дошли до священного трона и с поклоном остановились перед ним. Только Сунь У-кун не кланялся.

Вдруг с того места, где находился трон, устроенный в виде цветка лотоса, послышался злой окрик:

– Эй! Сунь У-кун! Ты почему не кланяешься, представ перед Буддой Татагатой?

Сунь У-кун внимательно всмотрелся в того, кто крикнул, и, распознав в нем обманщика, выдававшего себя за Будду, бросил коня и узлы с поклажей и вооружился посохом.

– Ах ты, негодная скотина! – заорал он. – До чего же ты обнаглел? Как посмел ты принять вид Будды и осквернить его чистую добродетель?! Стой! Ни с места!

С этими словами Сунь У-кун стал вращать колесом свой посох и бросился вперед, намереваясь побить обманщика. Но в этот момент в воздухе что-то звякнуло и вниз полетела пара музыкальных тарелок из золота, которые сжали Сунь У-куна с обеих сторон вместе с головой и ногами и захлопнули его. Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, придя в смятение, поспешно выхватили один – грабли, другой – волшебный посох, но не успели они и пальцем шевельнуть, как их сразу же окружили плотным кольцом все архаты, приверженцы Будды, премудрые монахи и праведники. Танского монаха тоже схватили, и их всех вместе крепко-накрепко связали толстыми веревками.

Восседавший на троне обманщик оказался царем оборотней, а вся толпа, которая стояла перед его троном, в том числе и архаты, – разными мелкими оборотнями и чертями. После того как пленники были связаны, оборотень принял свой настоящий облик и поволок свои жертвы в заднее помещение, где спрятал их, а Сунь У-куна так и оставил в металлических тарелках. Тарелки были возложены на драгоценный трон Будды и по истечении трех суток находившемуся в них Сунь У-куну суждено было превратиться в сгусток гноя и крови. После этого царь оборотней предполагал посадить учеников Танского монаха в железные решета, сварить их и съесть.

Все эти печальные события описаны в стихах:

Толпа оборотней стала стеречь Танского монаха и его спутников, спрятанных в заднем помещении. Там же привязали коня. Рясу и головной убор Танского монаха уложили в узел и тоже спрятали вместе с остальными вещами путников. О том, какие еще были введены строгие меры, мы здесь рассказывать не будем.

Вернемся к Сунь У-куну, зажатому тарелками. Его окружал непроницаемый мрак, и он обливался потом от нестерпимой жары. Мечась из стороны в сторону, он не находил выхода и, доведенный до исступления, стал яростно колотить своим посохом куда попало, однако тарелки ни на волос не поддались! Не зная, что придумать, Сунь У-кун решил пробить тарелки и бросился на их стенки всем своим телом; затем он прочитал заклинание и сразу же вырос в вышину на тысячу с лишним чжан. Но, о чудо! Тарелки соответственно увеличились и нисколько не разжались. Даже луч света не проникал сквозь них. Тогда Сунь У-кун снова прочел заклинание и уменьшился до размеров горчичного зернышка, однако тарелки соответственно уменьшились, и снова никакого просвета в них не оказалось. Сунь У-кун взял свой железный посох, дунул на него и воскликнул: «Изменись!» Посох сразу же превратился в шест, похожий на древко с перекладиной, как для хоругвей. Сунь У-кун раздвинул шестом стенки тарелок, а затем нащупал на затылке самые длинные волоски, выдернул два и крикнул: «Изменись!» И волосы превратились в сверло с пятью лепестками, напоминающими цветок сливы. Сунь У-кун приладил сверло к посоху и начал сверлить, вращая более тысячи раз. Раздался скрежет, но ничего не получилось, ни малейшего углубления. Сунь У-кун заволновался, но все же еще раз прочел заклинание:

– Аньлань! О мир невозмутимого покоя Будды! Цянь-юань-хэн-ли-чжэнь.

Сразу же снаружи послышались голоса повелителей духов пяти стран света, духов-служителей Лю-дина и Лю-цзя и восемнадцати духов-хранителей кумирен и пагод.

– Великий Мудрец! – разом воскликнули все духи-небожители. – Мы давно уже здесь: защищаем твоего наставника и не допустим, чтобы дьявол-оборотень причинил ему вред. Зачем ты вызвал нас к себе?