Путешествие на Запад. ТОМ II - Чэн-энь (Чэнъэнь) У. Страница 158

Чжу Ба-цзе и Ша-сэн опрометью помчались в селение и стали звать:

– Спешите лицезреть живую бодисатву Гуаньинь!

Все население деревни, от мала до велика, бросилось на берег и тут, несмотря на воду и грязь, люди опустились на колени, отбивая земные поклоны, и случилось так, что среди них оказался искусный живописец, который нарисовал в этот момент бодисатву Гуаньинь с корзинкой в руках. Тогда-то и появилось ее первое изображение. После этого бодисатва удалилась в сторону Южного моря.

Между тем Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, прокладывая себе путь в воде, направились к жилищу Черепахи на розыски своего учителя. Все оборотни-рыбы были мертвы и уже начали разлагаться. Чжу Ба-цзе и Ша-сэн прошли за дворец и, раскрыв каменный ящик, освободили своего учителя. На собственных плечах понесли они Трипитаку и, выбравшись наконец из воды, предстали перед всеми. Увидев Трипитаку, братья Чэнь склонились.

– Если бы вы послушались нас, почтенный отец, и остались здесь, – молвили они, – не пришлось бы вам подвергать свою жизнь такой опасности.

– Ну, об этом сейчас не стоит говорить, – сказал Сунь У-кун. – Хорошо, что жителям вашего селения не надо будет беспокоиться о жертвоприношении в будущем году. Теперь вы навсегда освободились от этого злого духа – великого князя, и он не будет причинять вам вреда. А сейчас мы побеспокоим вас, уважаемые братья Чэнь, и попросим поскорее найти лодку, чтобы мы могли переправиться через реку.

– Все будет сделано! – охотно отозвался один из братьев по имени Чэнь Цин.

И он тотчас же приказал напилить досок и сделать лодку.

Все жители старались чем-нибудь помочь. Один предлагал достать мачты и паруса, другой – весла и шесты. Третий – обещал достать веревки, четвертый – заявлял, что будет платить гребцам.

Но вдруг общий шум заглушил громкий голос, раздавшийся из реки:

– Великий Мудрец, зачем строить лодку и понапрасну тратить силы, средства и материал? Я перевезу вас всех с вашим учителем через реку.

Этот голос вызвал такой страх у жителей деревни, что почти все они бросились бежать, за исключением самых храбрых, которые с трепетом ожидали, что будет дальше. Через некоторое время из воды показалось чудовище. И вы только послушайте, каким оно было:

– Великий Мудрец, – повторила старая Черепаха, – зачем строить лодку, я перевезу вас вместе с вашим учителем через реку.

– Ах ты проклятая тварь! – заорал Сунь У-кун, размахивая своим посохом. – Если ты хоть еще немного приблизишься к берегу, я прикончу тебя этим посохом.

– Я очень признательна вам, Великий Мудрец, за оказанную вами милость, – продолжала Черепаха, – и искренне хочу оказать вам услугу. Почему же вы грозитесь убить меня?

– За какую это милость ты хочешь отблагодарить меня? – спросил Сунь У-кун.

– Вы, может быть, и не знаете, Великий Мудрец, – отвечала Черепаха, – что дом старой Черепахи на дне этой реки – мое обиталище. В течение многих поколений этот дом принадлежал предкам и от них перешел ко мне. Путем самоусовершенствования я овладела волшебной силой и полностью перестроила доставшийся мне от предков дом, превратив его в настоящий водный дворец. И вот в один прекрасный день, девять лет тому назад, здесь появился злой дух. Плывя по течению и взбаламучивая воду, он напал на мое жилище и вступил со мной в бой. Многие из моих детей погибли, а большинство родственников попало к нему в плен. У меня не было сил бороться с ним, и мой дом достался этому злодею. Но вот сейчас благодаря тому что вы, Великий Мудрец, спасая своего учителя, пригласили сюда бодисатву Гуаньинь и она избавила реку от этого чудовища, мой дом снова перешел ко мне. Теперь я могу собрать всех родных и устроить их удобно в нашем старом жилище, а не прозябать в тине и грязи, как нам приходилось все это время. Подобная милость огромна, как гора, и глубока, как море. Однако милость оказана не только нам. Жители этого селения избавлены теперь от необходимости каждый год приносить жертвы. Знаете ли вы, скольких людей спасли от смерти? Это поистине значит убить двух зайцев. Так разве не должны мы принести вам свою благодарность?

Выслушав Черепаху, Сунь У-кун в душе остался очень доволен и, убрав посох, сказал:

– А ты не лжешь?

– Разве стану я обманывать вас, Великий Мудрец, после того как вы оказали мне столь великую милость?! – воскликнула Черепаха.

– Поклянись небом, что говоришь правду, – приказал Сунь У-кун.

И Черепаха, широко раскрыв красный рот и глядя на небо, принесла следующую клятву:

– Пусть тело мое превратится в воду, если я не переправлю вас благополучно через реку, Достигающую неба.

– Ну, теперь можешь выходить на берег, – сказал улыбаясь Сунь У-кун.

Старая Черепаха подплыла и, поднатужившись, как могла, взобралась на берег. Люди подошли поближе, чтобы рассмотреть ее. Это была огромная черепаха, покрытая белым панцирем, четырех чжанов в диаметре.

– Садитесь, учитель, – пригласил Сунь У-кун, – поплывем.

– Ученик мой, – отвечал Трипитака, – даже когда река была покрыта толстым слоем льда, мы двигались по ней с трудом. Боюсь, что на спине Черепахи мы будем чувствовать себя очень неустойчиво.

– Не волнуйтесь, учитель, – успокоила его Черепаха. – На моей спине вы будете чувствовать себя куда увереннее, чем на самом толстом льду. Если я хоть слегка накренюсь, то готова полностью отвечать за это.

– Учитель, – вмешался тут Сунь У-кун. – Существо, которое умеет говорить человеческим языком, не может лгать. Ну, братья, – скомандовал он, – ведите коня!

К этому времени на берег реки проводить отъезжающих собралось все население деревни Чэньцзячжуан, – пришли и древние старцы и малые дети. По распоряжению Сунь У-куна, коня поставили на самой середине панциря Черепахи. Трипитака стал слева, около головы коня, Ша-сэн – справа, Чжу Ба-цзе – позади, а Сунь У-кун – впереди. Опасаясь, как бы Черепаха не выкинула с ними какой-нибудь штуки, он снял с себя пояс, которым была подвязана его тигровая накидка. Один конец его он привязал к носу черепахи, а другой взял в руку. Получилось нечто вроде повода. Затем одной ногой он стал на голову Черепахи, а другой – уперся ей в спину. Итак, держа в одной руке повод, а в другой посох, он крикнул: