Рассказчица историй - Резанова Наталья Владимировна. Страница 8

Хтония. вернулась мрачная, но не более чем обычно.

Энно протянула ей флягу с водой.

Хтония отпила, вернула флягу и лишь потом заговорила.

– Он не врал. Трюмы у них пусты. И есть загородки для скота. Похоже, им и вправду не. дают ни торговать, ни пиратить по берегам.

– Люди?

– Довольно много воинов. Всякий сброд. Но все же есть несколько воинов. И недурно вооруженных.

– Сколько именно?

– Больше сотни на каждом корабле. С учетом тех, кто шляется по берегу – полторы сотни.

– А на веслах?

Хтония взглянула на меня с удивлением, а это чего-нибудь да стоило.

– Рабы, – произнесла она, как будто это подразумевалось само собой. – Рабы, прикованные к скамьям.

Я покачала головой, плотно сжав губы. Примерно триста человек разношерстной команды… На берегу не стоило даже принимать их в расчет, но в море они будут в привычной стихии, а мы нет. Да еще рабы… На чьей они стороне? Почему я оцениваю их как врагов?

Ведь решено же относиться к ним как к союзникам и никто моего решения не оспаривает. Потому что следует допускать любую возможность. Почему же мне просто сразу не отказаться от этой затеи? Потому что я так хочу.

Акмон приблизился ко мне.

– Дает ли Военный Вождь свое согласие?

Я сделала утвердительный жест.

Он вздохнул. До этого он пребывал в сильном напряжении.

– Когда начнем грузиться?

Я ответила не сразу. Кое-что надо было прикинуть и кое-что рассчитать.

– Завтра. – Добро. И как только поймаем ветер, отваливаем.

Грузиться раньше завтрашнего дня не имело смысла. Нужно было разобраться, как у нас с припасами – для наших животных и для себя. Кроме того, не худо напоследок устроить охоту и разжиться свежатиной. Пресная вода – забота Акмона. Так мы договорились.

Сама я, впрочем, на охоту не пошла, а провела вечер в расчетах и совещаниях с Хтонией, Энно, Анайей и Аргирой – теми, кто мог быть сейчас мне наиболее полезен.

Поутру, перед загрузкой, я снова созвала совет и обратилась к Хтонии:

– Мы должны разделиться.

Она была недовольна, хоть и не высказала этого вслух.

– Мы обязаны разделиться. Все мы на одном корабле, ясное дело, не поместимся. Ты знаешь, что я по праву должна быть Военным Вождем. И если что случится… Скажем, один из кораблей потонет… Я не хочу, чтобы отряд остался без предводителя. Она хмуро согласилась.

– То же относится и к Боевому Совету. Мы все должны разделиться.

– Бросим жребий? – прищурилась Никта.

– Нет, я уже все обдумала. Я, Энно, Ме-лайна, и Аргира – на корабле Акмона. Хтония, Кирена, Киана, Никта и Анайя – Киферона. И мы вместе решим, как разделиться остальным.

Я действительно много думала, как разделить Боевой Совет. И пришла к выводу, что выбирать нужно не из тех, кто голосовал за морской переход и против него, а исходя из личных качеств советниц.

Обладавшие более уравновешенным характером могли обойтись без моего присутствия. Те же, кто могли сорваться (кроме Энно), должны оставаться рядом со мной.

Так мы и сделали. И до следующего дня разобрались с провиантом. А потом погрузились и отплыли.

Почему я так кратко сообщаю об этом? Потому что очень плохо помню. Я, запомнившая в точности, кто именно какие слова произнес накануне. А здесь все смешалось в огромный пестрый и спутанный ком.

И все же кое-что я помню.

Удары барабана, задававшего ритм гребцам, отдавались у меня в голове. Ветер раздувал залатанный парус.

Рыжий парень, помощник Акмона (я еще подумала – первый раз вижу рыжего критянина) стоял у рулевого весла. Большинство наших сидели под навесом на корме, кое-кто был в трюме с лошадьми. А я безостановочно ходила по палубе. Вообще-то это не так уж просто – ходить по палубе корабля, но я как-то быстро приноровилась ко всему – качке, к ветру, к толчкам весел.

Рядом со мной кто-то закашлялся. Я обернулась. За моим плечом стоял Акмон. Он явно хотел что-то сказать, но не знал, с чего начать.

– В чем дело, хозяин корабля?

– Я должен предупредить… – он морщился, губы его кривились в бороде. – Рабы… на веслах… Понимаешь, тут такое дело… Мы, свободные – другие, мы выходим на берег, бываем в разных местах, мы можем купить себе… – Он снова осекся. – А рабы все время прикованы, только иногда их переводят в крепость. И они уже давно без женщин. Даже не видели их. А тут их на корабле множество! Да знаю я, знаю, что ты скажешь! Но это могу понять я, свободный человек, хозяин корабля, а не они. И если ты будешь тут везде расхаживать, у них на виду, они просто взбесятся. Что такое бунт на корабле – не видала? Я, заметь, тебя не пугаю. Я вполне верю, что вы с ними справитесь. Ну, перебьете вы моих рабов, а кто будет грести? Вы?

Как все мужчины, он слишком много говорил, но в его речах был резон.

Рабы в Трое и гребцы на корабле отличались друг от друга. Слабосильные на веслах не выдержат. А чтобы держать сильных людей в смирении и повиновении… Да стоило лишь взглянуть на их спины! Одних цепей было явно недостаточно.

Я еще подумала, увидев их: «Если бы это был мой корабль, гребцами на нем стали бы свободные люди…» Это была просто мысль, никакое не предчувствие. Я медленно кивнула.

Но, похоже, это движение показалось Акмону двусмысленным, потому что он по-прежнему не сводил с меня испытующего взгляда.

– А что ты знаешь о морском деле? – спросил он.

– Ничего.

– Тогда, может быть, тебя развлечет, если ты посмотришь за моим рулевым. Гиагн его зовут…

– Фригийское имя, – заметила я.

– У нас здесь всякие есть… Так прошу тебя, Военный Вождь, если желаешь развлечь себя, подойди к рулевому… Только не расхаживай по кораблю!

Вместе с Акмоном мы подошли к рулевому. Акмон сказал ему, кто я, и Гиагн приветствовал нас щербатой улыбкой.

Акмон не сразу отошел, а довольно долго еще трепался о морских течениях, об анемах-ветрах, из которых главнейшими являются Борей и Зефир, которые финикийцы именуют Цафон и Гемал, о гаванях и заливах, о том, что я должна была помнить по рейду через Фракию – Финее и Фрике…

Он делал это, отвлекая мое внимание от чего-то другого, может быть, действительно, чтобы убрать, меня с глаз гребцов, но я все равно слушала.

Потом в разговор вступил Гиагн. Я слушала, а больше смотрела на его руки, на его стойку, на весло.

Акмон убрался. Я продолжала смотреть и слушать. Рулевой был польщен. Не знаю, сообразил ли он, что мое внимание вызвано отнюдь не его мужскими достоинствами, но был доволен в любом случае.

Я стояла рядом с ним до темноты. И знала, что назавтра приду опять. Так потянулись дни плавания. И ощущение повышенной яркости восприятия не прекращалось. Я чувствовала себя, как малолетняя ученица в храме. И не говорите мне про качку. Люди, с младенчества проводящие жизнь верхом на коне, как правило, не подвержены морской болезни. Про вонь, несущуюся из трюмов, особенно, когда помимо рабов на корабле есть и лошади – морской ветер стоил и того, и другого.

Мы отошли довольно далеко от береговой линии. И это подтверждало то, что я слышала. Критяне и финикийцы – единственные, кто осмеливается выходить в открытое море. Даже теперь, когда Великая Талассократия пала, и на островах полно пиратов.

А вот команда у Акмона состояла явно не из одних критян – я не о рабах говорю, а именно о свободных матросах. Несмотря на предупреждение Акмона, я могла предположить, что от них неприятностей дождешься скорее, чем от рабов. Но нет. Они не только не нарывались на столкновения с нами, они вообще держались в стороне. Судя по всему, Акмон запретил им с нами даже разговаривать.

Но глаза-то у меня были, и я замечала, что люди это разноплеменные. Однако вряд ли стоит ждать от морского народа, что он станет следовать тем же обычаям, что народы сухопутные.

Я ничего не сказала Акмону. Я просто смотрела. Как они управляются со снастями. Как ставят парус. И, конечно же, за рулевым. Иногда у рулевого весла стоял сам Акмон, но чаще его подменял Гиагн.